Дэвид Коу - Правила возвышения Страница 36

Он шел через двор, глядя себе под ноги и чувствуя пульсирующую боль в руке. Стоявшие у внутренних ворот стражники ничего ему не сказали, и Ксавер вошел в герцогский двор, почти со страхом думая о том, какие слова вырвались бы у него, если бы он открыл рот. Несмотря на долгое время, проведенное в одиночестве в четырех стенах, он плохо спал последние несколько ночей. Вероятно, ему нужно было просто выспаться. И держаться подальше от Тависа какое-то время.

Увидев сына герцога в коридоре перед дверью своей комнаты, Ксавер понял, что в ближайшее время ему не удастся ни первое, ни второе.

— Я ждал тебя, — неловко сказал Тавис.

Ксавер остановился в нескольких шагах от него.

— Вижу. — Он говорил нарочито бесстрастным тоном. Он не собирался подавать молодому лорду надежду на прощение — во всяком случае пока.

Тавис облизал губы; несколько секунд взгляд его темных глаз метался по темному коридору — словно муха, ищущая, куда сесть, — и наконец остановился на повязке.

— Как твоя рука?

— Болит.

— Прости меня, Ксавер. — На лице молодого лорда появилось такое страдальческое выражение, что Ксаверу показалось, будто Тавис сейчас заплачет. — Я не хотел… Я был пьян. Я не знаю… — Он потряс головой. — Прости меня.

— Что тебе угодно, Тавис? — спросил Ксавер.

Сын герцога на миг закрыл глаза.

— Мы можем поговорить в твоей комнате? Пожалуйста. Это не займет много времени.

Он хотел ответить отказом, отослать молодого лорда прочь. Но Тавис был господином, а Ксавер его вассалом. Он молча распахнул дверь и жестом пригласил Тависа войти. Потом вошел сам, закрыл за собой дверь и посмотрел на друга.

— Итак, что тебе угодно?

Тавис принялся расхаживать по маленькой комнате, на миг остановился возле единственного окна, бросил взгляд во двор и вновь продолжил бесцельное хождение взад-вперед. Он казался бледным, словно все еще мучился похмельем. Он недавно принял ванну, и от него слегка пахло душистым мылом. Но все же Ксаверу казалось, что кислый запах вина и рвоты прочно въелся в молодого лорда, как въедается конский запах во всадника после долгого путешествия.

— Я толком не знаю, с чего начать, — сказал Тавис.

— Ты уже извинился. Тебе не нужно повторяться.

Молодой лорд резко остановился и в первый раз за все это время посмотрел прямо в глаза Ксаверу.

— Нужно. Вряд ли я когда-нибудь сумею загладить свою вину полностью. — Он снова принялся мерить комнату шагами. — Однако я пришел не за этим.

Он глубоко вздохнул и остановился прямо напротив Ксавера. Но на сей раз не пожелал встретиться с ним взглядом.

— Я хочу освободить тебя от клятвы. — Голос его слегка дрожал. — То есть на самом деле не хочу, но понимаю, что должен сделать это после…

Он судорожно сглотнул, не закончив фразу.

Ксавер не верил своим ушам. Он ожидал извинений, просьб о прощении, возможно, далее жалких оправданий. Но только не этого.

— Ты меня освобождаешь от вассальной зависимости? — Он сам сознавал, насколько глупо прозвучал этот вопрос.

— Да. Если ты согласен, я сделаю это сегодня же вечером, в присутствии наших отцов и остальных придворных.

В сознании Ксавера пронзительно вскричал какой-то голос, призывавший согласиться на предложение, освободиться от власти грубого молодого лорда, пока вся его жизнь не пошла прахом. Однако он знал, что не может пойти на такое. Он присягнул на верность еще ребенком и не раз сожалел о своем глупом поступке. Но они дружили с Тависом с незапамятных времен, и он поклялся до конца жизни быть преданным своему господину. Более того, в худшие дни их дружбы Ксавер черпал силы в воспоминании о торжественном обещании друга, который время от времени все же обнаруживал решимость его выполнить. В этом избалованном ребенке, в этом эгоистичном, вспыльчивом юнце все равно жил человек, унаследовавший силу отца и мудрость матери. Иногда Ксавер месяцами не видел этого человека и тогда начинал тревожиться за него и опасаться за судьбу королевства. Но потом, когда Ксавер уже терял надежду, этот человек появлялся снова — как появился и теперь в его комнате, выказывая смирение и благородство, поистине достойные наследника одунского престола.

Предложение Тависа дразнило, манило, притягивало, словно сверкающий бриллиант. Ксавер страстно хотел принять сей дар. Он часто мечтал о свободе, и никто не осудил бы его, сделай он это. Ни отец, ни герцог. Разве только герцогиня. Но все это не имело отношения к делу. Он еще пожалеет. Он видел перед собой сверкающий бриллиант. Но цена за это сокровище — его честь — казалась непомерно большой.

— Я не хочу свободы, милорд. Я ваш вассал и останусь таковым до тех пор, пока Байан не призовет одного из нас в Подземное Царство.

Несмотря ни на что, Ксавера глубоко тронул облегченный вздох, вырвавшийся у молодого лорда.

— Спасибо, — прошептал Тавис. — Я не…

Ксавер остановил его, подняв палец:

— Я останусь твоим вассалом. Но… — Он на мгновение замялся. — Я не хочу видеть тебя в ближайшие несколько дней.

Лицо молодого лорда, едва порозовевшее, снова побледнело.

— Сколько именно?

— Не знаю. Не очень много. Возможно, до конца месяца Амона.

— Но… но это же больше двух недель. — Тавис говорил как ребенок, у которого отбирали любимую игрушку.

— Ну ладно, — неохотно сказал Ксавер. — До отъезда ярмарки из Керга.

Тавис открыл было рот, явно собираясь снова пожаловаться, но потом, похоже, передумал, плотно сомкнул губы и коротко кивнул.

Они снова погрузились в молчание, хотя по-прежнему стояли лицом к лицу, словно противники перед поединком. Ксаверу хотелось, чтобы Тавис ушел, но приказать ему это он мог, лишь будучи свободным от вассального долга, верность которому он только что подтвердил. Поэтому он просто стоял, глядя в сторону, и ждал, когда молодой лорд с ним попрощается.

— Похоже, я скоро женюсь, — сказал наконец Тавис с напускной веселостью.

— Да, я знаю.

Сын герцога недоуменно поднял брови.

— Мы обсуждали твою помолвку за обедом недавно вечером. Разве ты не помнишь?

Тавис густо покраснел:

— Я вообще ничего не помню. — Он снова опустил взгляд на забинтованую руку Ксавера. — Если бы стражники и мой отец не рассказали мне о том, что я сделал, я бы и об этом не вспомнил.

Опять наступило молчание, но на сей раз Ксавер не позволил паузе затянуться:

— Значит, ты женишься на Бриенне.

— Да. Но отец говорит, через некоторое время. Очевидно, Кентигерн хочет убедиться, что выдает свою дочь за короля. — Он слабо улыбнулся. — Их нельзя винить.