Денис Юрин - Разведка боем Страница 36

– Висенгер, хряк неповоротливый, ты опять хмель лакаешь?! – прогремел в тиши покоев отработанный годами службы командный голос начальника смены. – Коль виверийскую вазу побьешь иль фужеры альтрусские заляпаешь, ножищами стакан подымать бушь, посколь лапищи те оторву!

– Не извольте беспокоиться, господин офицер, и вазочка ваша на месте, и стаканчики ни капелечки не пострадали! – с неподдельным подобострастием изрекла вдруг появившаяся в приоткрывшейся двери умильно лыбящаяся толстощекая рожа низкорослого, взлохмаченного да изрядно взопревшего мужичка. – Денщик-то ваш того, ваш благородь, притомился слегка! Мы его на поспатеньки тута рядышком определили…

– Кто таков?! Из какого отряда?! – по привычке громогласно рявкнул начальник смены, по такому случаю аж приподнявшись с софы и грозно сдвинув брови.

Частенько бывает так, что люди вначале говорят, а затем уже думают. Гилверус Гарп сперва прикрикнул на обнаглевшего надзирателя, осмелившегося не только пост покинуть, но и покой высокого начальства потревожить, а лишь затем сообразил, что перед ним вовсе не охранник, а злоумышленник-чужак. Четыре страшные мысли одновременно поразили разум оберзитцкапитана, впились ему в голову разозленными осами. Во-первых, косматая, обросшая волосами физиономия ухмылявшегося наглеца была ему незнакома. По именам он своих солдат не знал, но за долгие годы совместной службы их лица ему примелькались. Во-вторых, тюремщики, конечно, не королевские гвардейцы, но таких низкорослых людей никогда не брали на службу, да и за опрятностью вида солдат всегда следили. В-третьих, на незваном госте не было мундира, а его мускулистую шею украшала пропитанная кровью повязка. И, в-четвертых, самое ужасное, что заставило сердце старого тюремщика от страха сжаться в груди, незнакомец заговорил с ним по-геркански, а он по инерции по-геркански ему ответил…

Грабл сразу понял, что шутка испорчена в самом начале и что его бесхитростный обман раскрыт. Лучшим свидетельством тому стало вмиг изменившееся выражение округлого лица старшего тюремного офицера. Пухленькие, слюнявые губки достопочтенного начальника смены вдруг затряслись и искривились, вот-вот готовые извергнуть из глубин рта истошный крик. Кожа щек стала под цвет полотну, на богатом жировыми складками лбу выступила нездоровая испарина, а тонущие в толстых раковинах век маленькие глазки выступили наружу, как две зеленоватые жемчужины. Зингер и не надеялся, что сможет обмануть отдыхавшего офицера (тем более что он впопыхах забыл обратиться по-шеварийски), однако желал немного покуражиться, поиздеваться над хозяином, имевшим дурную привычку травить гостей, пусть и незваных.

Искренне сожалея, что не сможет воплотить в жизнь ничего из созревшего у него в голове, и надеясь, что в ближайшем будущем ему все-таки выпадет шанс блеснуть перед каким-нибудь высоким шеварийским чином своим остроумием, потомок гномов незамедлительно приступил к мероприятиям по предотвращению паники. Собственно говоря, ничего особенного Грабл не совершил. Он поступил как любой грабитель, не желавший, чтобы хозяин дома стал звать на помощь. Распахнув дверь резким ударом плеча, Зингер с порога запрыгнул на кровать и, приземлившись жалобно всхлипнувшему оберзитцкапитану прямо на грудь, крепко зажал рот жертвы левой ладонью, а пальцами правой руки одновременно надавил на кадык и ключицу.

– Не тревожьтесь, ваш благородь, мы к вам ненадолго заглянули… – все с той же издевательски-вежливой интонацией и со все той же инфантильной ухмылкой на лице обратился Зингер к трясущемуся под ним от страха и от боли человеку-желе. – Вопросики кой-какие возникли, вот мы и решили с ними к вам, как к человеку сведущему, обратиться. Щас мы их тогось, зададим то бишь, а вы, ваша упитанность, на них ответите, вот и разойдутся люди добрые по-хорошему! Мы своей дорогой тронемся, а вы тута останетесь, фрукты докушивать, винишко дохлебывать да сны про девиц-раскрасавиц блудливых дозыркивать… Согласны с таким предложением?

Гилверус Гарп интенсивно закивал, а что ему еще оставалось делать? Злодей застал его врасплох, когда он практически нагишом лежал на софе, а из оружия у офицера под рукой имелось лишь блюдо да стеклянный кувшин, до которых еще нужно было как-то умудриться дотянуться. К тому же захвативший его в плен герканец был сильным малым, а мышцы Гарпа даже в далекой юности не были столь крепкими. На личную охрану шеварийскому офицеру не приходилось рассчитывать. Через открытую дверь было отчетливо видно, что преданный ему Висенгер лежал на полу соседней комнаты то ли оглушенный, то ли задушенный, а длинноволосый, также крепкий телом соратник безумного, косматого коротышки стягивал с бесчувственного тела форменную куртку и портки.

Рот Гилверуса аж онемел под давлением сильной, властной ладони разбойника, но даже если ему и удалось бы каким-то чудом высвободиться на долю секунды и закричать, то зова о помощи все равно бы никто не услышал. Комната дежурного офицера находилась на втором этаже, а ближайший бодрствующий пост был у входа в подземелье на первом. Наземная часть тюрьмы охранялась чисто символически, никто и предположить-то не мог, что злоумышленникам удастся прокрасться мимо вышек и как-то избежать встречи с чующими добычу за версту хищниками. Впрочем, раны на теле восседавшего на оберзитцкапитане мерзко лыбящегося коротышки говорили как раз об обратном. Рандеву герканцев с волками наверняка состоялось, но прошло совсем не так, как рассчитывали шеварийские тюремщики. Мысль о том, что незваные гости смогли справиться с целой волчьей стаей, пугала трясущегося всеми складками тела Гарпа даже сильнее, чем безумная физиономия седока.

– Ну, как? Любитель поздних трапез подготовлен к плодотворной беседе или все же придется сперва ему кожу с пяток содрать? – флегматично произнес Дарк, уже облачившийся в одеяние охранника и теперь задумчиво осматривающий трофейный меч, видимо, размышляя, стоит ли его вдеть в висевшие на поясе ножны или нагреть в топке камина.

– Не-е-е, не стоит, ваш благородь человек разумный, сговорчивый… – бросил через плечо Грабл, ни на секунду не отводивший глаз от беспомощной, согласной выдать любой секрет жертвы. – Ты, дружище, его зазря не пужай, а то, не ровен час, обделается еще со страху, а мне терпи, ароматы паскудные вдыхай!

– Ничего, выживешь! Тебя вон вся стая пометила, и то ничего… – ответил Аламез, все же поверивший товарищу на слово и не ставший раскалять лезвие меча.

– Вот только не надо краски сгущать! – огрызнулся Грабл, явно недовольный тем, что стал объектом для шуточек вместо того, чтобы получить заслуженные победителем почести. – Один всего псюль на штанину помочился… тот самый, кому я ребра коленками поломал, отсюда и пятно на неподходящем месте образовалось. Я ж не виноват, что собаки настоль гадливы… даж издыхая, все вокруг метят!