Юрий Туровников - Король и Шут Страница 36

— Да… — шепотом сказал балагур. — Можно я уже пойду? Мне выспаться надо.

— А как же я? Неужели наихрабрейший шут бросит в одиночестве свою даму сердца?

— Это не честно! — Прохор попытался нашарить дверную ручку. — К тому же уже утро, нас могут услышать или увидеть!

Наконец ему удалось приоткрыть дверь и выскользнуть в коридор, и прежде, чем позолоченная створа закрылась, шут услышал вздох разочарования. Рыжеволосый шутник прислонился к стене и закрыл глаза. Его грудь вздымалась. Уж больно горячая его пассия, не у каждого хватило бы самообладания отказать ей, но у шута на это имелось много причин.

Через пять минут Прохор добрел-таки до своей коморки, разжег поленья в камине и развесил перед ним на стуле свою промокшую одежду. После закинул торбу под кровать, сам рухнул сверху и тут же забылся мертвым сном, чтобы проснуться от стука в дверь ровно за полчаса до оглашения итогов пари.

Еще прибывающий в дреме Прохор сначала и не понял, что происходит. Он еле продрал глаза, сел на кровати и спрятал лицо в ладонях. Стук в дверь повторился. Обычно в гости к шуту никто не заглядывал, кроме короля или посыльного, да и те никогда не стучались, не считали нужным. Спросонья шут встал и подошел к двери, как был, а именно — в чем мать родила. Он рванул на себя створу обшарпанной двери и тут же услышал многоголосый женский визг. Первое, что сделал Прохор, это закрыл ладонями уши, чтобы не оглохнуть, и только потом осознал, что случилось. Он спрятался за дверное полотно и осмотрел нежданных гостей.

— Ваше Высочество?! — удивился балагур, сглатывая набежавшую слюну и рассматривая свиту государыни, запустив пятерню в рыжие кудри. — Как неудобно вышло-то… Чем обязан?

Королева выглянула из-за веера, обмахивая пунцовое от стыда лицо.

— Народ на площади собирается. И это… Король спрашивал, почему ты к завтраку не явился. Я ему вкратце все рассказала.

— Генрих поправился?! — шут чуть не выпрыгнул из-за двери, но тут же опомнился. — Что же не прислали за мной?

— Ты, поди, устал… В общем, одевайся, мы ждем. Сопроводишь меня в покои супруга, а оттуда мы пройдем на балкон, ну а ты на площадь.

Прохор почесал затылок и закрыл дверь, глупо улыбаясь. Натянув шутовской наряд и посмотрев на остывшие уже угли, весельчак вытащил из-под кровати торбу и вышел из коморки.

Государыня плыла по серым дворцовым коридорам, освещенным масляными лампами, придерживая свое пышное платье. Шут семенил рядом, звеня бубенцами, и улыбался, вслушиваясь в шепот королевских фрейлин, семенящих позади.

— Ты видела, какой у него… Прямо как у коня!

— Хи-хи-хи. Мне показалось, что больше!

— Фи, как вам не стыдно!

— Да я про наряд!

— Ну, конечно, а я-то дура сразу не поняла! У нас же все кони в одежде скачут…

— А попона не одежда что ли?

— Ты где таких слов-то набралась?

— У нового конюха, он такой…

Неожиданно Изольда повернулась к ним и цыкнула. Те сразу умолкли, прекратив свои обсуждения.

— Вы все свободны, дальше мы пойдем одни, — строго сказала королева. Дамы присели в книксене.

Первая дама и шут молча дошли до покоев Генриха. Едва Прохор постучал в позолоченные створы, как дверные петли скрипнули, и на пороге появился сам Государь.

— Надо бы смазать, — сказал он и изобразил на своем лице улыбку. За последние сутки король сильно похудел. Его лицо осунулось, глаза ввалились, и няньке пришлось извести много пудры, чтобы спрятать темные круги под глазами и сделать сюзерена похожим на человека, а не на мертвеца. Даже его одеяния пришлось в срочном порядке ушивать. Король сбросил как минимум килограмм двадцать. — Рад тебя видеть, мой верный шут!

Генрих заключил слугу в объятия. У того аж захрустели кости.

— Рад твоему выздоровлению, Онри. Не буду спрашивать, что случилось…

— Да я и сам не помню, — ответил сюзерен, закрывая за собой двери и беря супругу под руку. — Видимо, простыл. Жар поднялся, но сейчас я чувствую себя более менее сносно. У меня даже видение было! Надо к толкователю снов сходить.

— Зря ты с постели встал, — Прохор вышагивал рядом с королевской четой. — Отлежался бы.

Правитель Серединных Земель усмехнулся.

— И пропустить сегодняшнее представление?! Я должен увидеть физиономию Министра, когда он узнает, что проиграл спор. Да, да, я уже все знаю. Слухи по замку быстро расходятся. Ты еще во дворец не успел войти, а тут уже знали, что у тебя в сумке. Не думай, что если все спят, то никто ничего не слышит. И у стен есть уши.

Шут немного смутился. Он всегда старался быть настороже, и его сегодняшнее поведение с некой особой лишнее тому подтверждение. Тут нужно держать ухо востро и следить за языком. Враз голова может оказаться в корзине палача. Хотя, об этом каждый день напоминают все, кому не лень. Дурак не дурак, а за некоторые поступки можно поплатиться жизнью, и король не спасет. За любовную связь со знатной дамой уж точно. Если не палач под топор пристроит, то рогатый муж точно отравит или наймет шайку убийц, случаи бывали.

Государь с супругой подошли к королевской ложе, что располагалась в Главной башне. Шут раздвинул перед ними красный бархатный полог, а гвардейцы, стоявшие с двух сторон у входа, ударили каблуками и вздернули подбородки.

— Прошу, — шут откланялся в свойственной только ему манере, склонившись до пола. Бубенцы на его колпаке звякнули. — Разрешите мне удалиться?

— Ступай, — ответил Генрих и жестом предложил Изольде занять свое место.

Прохор еще раз совершил ритуал поклона и поспешил на улицу.

Небеса угрюмо хмурились, скрывая солнце за седыми облаками. Но оно и лучше. При ярком свете не все смогут увидеть то, что приготовил Прохор, а именно — молнию. Зря, что ли, он пол ночи гонялся за ней по полям и лесам под проливным дождем на виду у тысячи горожан, которые сейчас стягивались на площадь со всех сторон?! Он не смеет их разочаровывать. Да и сам будет глупо выглядеть, если скажет, что у него ничего не вышло. А оправдываться, мол, дурак, что с меня взять — все равно, что подписать самому себе приговор. Уважать перестанут, будут шпынять налево и направо все, кому не лень. Тут уж лучше сразу в петлю влезть. Нет уж, господа любезные, извольте видеть — шут свое слово держит. Трепещите, неверующие! Кто тут против меня спорил? Готовь кошельки, подставляй лбы для шелобанов! Шут ехидно улыбался и продирался сквозь шумящую толпу к помосту, на котором, сокрытое от глаз огромным серым полотном, находилось огромное нечто. Там же, помимо глашатая, стояли и музыканты.

Прохор поднялся по скрипучим деревянным ступеням и осмотрелся. Тысячи глаз устремлены на него, все жаждут чуда. Под королевским балконом, в амфитеатре, где сидела дворцовая знать, шут заметил Министра, который нервно ерзал. Еще бы! Судя по всему, предстоит ему семидневное дежурство в карауле. Бродить ему по ночному городу, подчиняться младшему по званию офицеру и подбирать на улице пьянчуг. Вот смеху-то будет и разговоров!