Бернхард Хеннен - Битва королей. Огонь эльфов Страница 36

Олловейн бросил обеспокоенный взгляд на минотавра. Лучше бы лисьехвостая так не шутила!

Бычьеголовый великан склонил голову. Его левый глаз внимательно смотрел на гостью, правый продолжал таращиться в потолок.

Мастер меча затаил дыхание.

Клеос закатил глаза, а потом разразился лающим смехом, от которого задрожали конторки в просторном зале.

— Нет, девочка. Ты не книжный червь. Правда! — Минотавр захромал к лутинке, потрепал огромной лапой ее лисью голову. — Не червяк. Правда-правда!

— Ну, если мы закончили с любезностями, то, может быть, вы снизойдете до того, чтобы последовать за мной? — Хирон немного отошел от них, но не спускал с Ганды глаз. — Я должен отвести вас к мастеру Генгалосу. Он решит, какую службу вы можете сослужить библиотеке.

— Какую такую службу? — поинтересовалась лутинка. — Мы прибыли по поручению королевы, чтобы узнать кое-что. Ты ведь не собираешься помешать нашей миссии?

— Это не мне решать. — Кентавр отвернулся. — Не будете ли так любезны следовать за мной? На остальные вопросы ответит мастер Генгалос.

Хирон молча вел Ганду и Олловейна по просторным залам и коридорам. Мимо потянулись бесконечные полки. Огромное количество книг привело мастера меча в отчаяние. Без помощи здесь можно искать до конца своих дней — даже будучи эльфом.

По пути троица не встретила никого. Неужели здесь, кроме них, нет детей альвов? Олловейн беспокоился из-за лутинки. Оставалось надеяться, что она понимает: им необходима помощь.

Библиотека была царством мрака. Лишь немногие фонари освещали широкие коридоры. Из-за темноты залы казались еще больше и неприветливее. Время от времени в потолке попадались янтарины, источавшие теплый медовый свет. Но они были слишком редки. Со временем эльф пришел к выводу, что здесь не хватает всего, кроме книг.

Они шли минут тридцать, а может, и дольше. Наконец Хирон привел их в зал с ярко раскрашенным потолком. Это было первое место, где свет преобладал над тенью. Длинный ряд пюпитров стоял в проходе между массивными шкафами. Там сидел некто в песочного цвета рясе: стройная фигура, капюшон надвинут на лоб. Незнакомец был полностью поглощен изучением увядших листьев, лежавших перед ним на пюпитре.

Хирон подал гостям знак остановиться и подошел к пюпитру. Он некоторое время наблюдал за господином в рясе, пока наконец не решился негромко откашляться.

— Мастер Генгалос, простите, что отвлекаю вас. Прибыли гости. Они говорят, что их послала королева Эмерелль. Один из них — известный мастер меча Олловейн.

Незнакомец у пульта поднял голову, но лицо его осталось скрыто в тени капюшона.

— Так, так. Посланники королевы. — Его голос звучал тепло и приветливо. — И, я полагаю, они спешат.

Хирон улыбнулся.

— Вы сами сказали это, мастер.

— Олловейн, мастер меча Альвенмарка, и вы, юная лутинка, подойдите, чтобы я мог принять решение относительно ваших задач, — торжественно произнес одетый в рясу.

Эльф вынул из кошеля печать королевы и положил ее на стол перед хранителем знания.

— При всем уважении, мастер Генгалос, но мы не можем подвергаться каким бы то ни было длительным ритуалам и проверкам. Мы прибыли по поручению королевы, и наша миссия не терпит отлагательства. Взгляните на печать Эмерелль в доказательство моих слов. Прошу вас поддержать нас всеми доступными вам средствами.

Генгалос провел тонкими белыми пальцами по одному из лежавших перед ним документов. Только теперь Олловейн заметил, что листки на столе были покрыты узором из крохотных букв. Литеры были написаны не в ряд. Казалось, они следуют скорее прожилкам листков.

— Прежде чем я отвечу на твое требование, ты должен знать, что я незлопамятен, Олловейн. Ты, пожалуй, и не догадываешься, как часто бывал я при дворах князей Альвенмарка и предоставлял подобные твоим просьбы — просьбы о поддержке. Эта библиотека вот-вот развалится. Ты ведь видел Клеоса. Когда-то он был мудрецом, а теперь — лишь охотник за червяками. Книгам нужен уход, Олловейн. А наша библиотека растет. Постоянно поступают новые труды, а у нас нет возможности расширить помещение. Конечно, можно думать, что более тысячи читальных залов — не считая книгохранилищ и небольших читальных залов — это достаточно. Но наше знание растет с каждым днем. Мы подобны декоративному дереву, которое посадили в слишком узкий сосуд. Наши корни образуют причудливые узлы. Мы задохнемся, если не получим помощи, в противном случае мы будем вынуждены начать уничтожение знания. Объявить что-то ненужным и выбросить. — Генгалос указал на лежавший перед ним увядший листок. — Это стихи цветочных фей, записанные на листьях дуба. Уже много лет я занимаюсь их лирикой, и она каждый день очаровывает меня снова и снова. Между буквами и прожилками листка существует многозначная гармония. Цветочных фей считают неуравновешенными и болтливыми, но тот, кому открываются их стихи, понимает, что они, возможно, — самые нежные души Альвенмарка. Настолько нежные, что гибнут даже от тени. — Он поднял голову. — Не так ли, Ганда?

— Ты читаешь мои мысли, мастер? — Голос лутинки прозвучал удивительно тихо.

Сознание того, что от хранителя знания ничего не скрыть, обеспокоило Олловейна. Чтобы рассказать о себе как можно меньше, он стал думать о последовательности шагов первого урока битвы с тенью, упражнения для мечников, во время которого нужно было выступить в качестве танцора со строго оговоренной последовательностью движений против воображаемого противника.

— Что ты прячешь, мастер меча? — В голосе Генгалоса звучало разочарование. — Знать — моя задача. В этом смысл нашей библиотеки. Поэтому я вбираю в себя знание повсюду, где нахожу его, а ищу я в первую очередь там, где хотят что-то скрыть. Но я не стану силой вырывать у тебя твою тайну. Вы хотели помощи. Вы пришли сюда, чтобы ограничить ущерб, в гневе причиненный вашей королевой. Вообще-то здесь должна была бы стоять Эмерелль…

— Она защищает Альвенмарк, — перебил Олловейн. — Сердце Страны в опасности.

— Да, в опасности, которую вызвала сама же Эмерелль. Думаешь, она была легкомысленна? Или сделала это ради того, чтобы в который раз оправдать свое правление перед лицом угрозы? Думаешь, Альвенмарк погибнет, если Эмерелль не будет править? Думаешь, творение альвов настолько слабо, что зависит от одной-единственной души?

— То, во что я верю или не верю, не имеет отношения к делу. У меня миссия, и я ее выполню. Ты поможешь мне, мастер Генгалос? Ты против королевы или за нее? Говори!

Хранитель знания поднялся. Он был почти на голову выше Олловейна.

— В этом вся беда с вами, эльфами. Вы рождаете чудесных художников, поэтов и философов, архитекторов и воинов, равных которым нет. И только в одном вопросе вы жалки. Нужно быть или с вами, или против вас. Посредине нет ничего. Вам никогда не придет в голову, что у вас есть враги, которые в глубине души любят вас. Часть вашего величия основывается на том, что вам необходимо самоутвердиться за их счет. Может быть, я тоже такой враг, Олловейн? Здесь ничего не стоят пожелания и приказы Эмерелль. И не нужно говорить мне, что Альвенмарк в опасности. Мне так же не важно, кто там правит, как и Ганде. Спасти мир… это слишком великая цель, чтобы быть правдой. Наши побуждения, как правило, более прозаичны. И я ценю прозаичность в твоей спутнице. Она здесь, чтобы спасти цветочных фей от теней, которых столь легкомысленно впустила в ваш мир Эмерелль. Она знает их стихи, она близка им. Хоть мой драгоценный друг Хирон и невысокого мнения о лутинах в целом, я искренне приветствую тебя в библиотеке, Ганда. Записи о тайнах альвов будут открыты перед тобой. Но берегись, они могут смутить рассудок и очень редко помогают. Ты же, Олловейн, заплатишь цену за вас обоих, цену, которую требует Искендрия от своих посетителей. Ты во всех подробностях расскажешь хранителю записей об альвах о сражениях за Снайвамарк. Б наших знаниях об этом конфликте еще очень много пробелов, а кто может восполнить их лучше, чем полководец, командовавший эльфами?