Эри Крэйн - Единство Страница 36

— Своим доверием вы оказываете мне несказанную честь, господин Кристар.

— Уже поздно, Рони. Я и так тебя задержал. Можешь идти.

— Доброй вам ночи, господин Кристар.

Забрав пустые тарелки, Оника оставила покои брата. Появиться в библиотеке сейчас было бы дурным тоном, оставалось ждать до завтра. Возвращаясь к комнате горничных, девушка предчувствовала скорые неприятности. Еще в комнатах низшей прислуги ее недолюбливали из-за внимания, оказываемого ей Кристаром. Здесь же ей предстояло встретиться с бывшей горничной брата, о которой она была немало наслышана. А если Леции было поручено следить за комнатами господина Шарафа, сейчас она была в гневе. Оника могла бы задержаться в зимнем саду, чтобы избежать лишних конфликтов, но слуга-маг, без толку шатающийся ночью по дворцу, вызовет немало вопросов.

В комнате царило настороженное спокойствие. Стоило Онике войти, как в нее, словно стрелы, уткнулись взгляды присутствующих девушек, острейшим из которых оказался взгляд Леции, сидящей на своей кровати с подобранными ногами. Вопреки ожиданиям Оники, дальше ненавидящих глаз дело не зашло.

Оника и не заметила, как жизнь вернулась на круги своя. Давно привыкнув к ранним подъемам, девушка спешила в библиотеку, чтобы потратить великодушно подаренные господином Шарафом два часа. Пусть это было несоизмеримо мало с ее прежней возможностью нахождения в хранилище, но теперь Оника была уверена, что Кристар не прервет ее, каждое утро до завтрака занятый тренировками с Зореваром. К девяти часам Оника готовила утренний стол, на который часто захаживал церковник, после чего могла заняться чтением книг, принесенных братом по ее просьбе. Обедал Кристар в трапезном зале вместе с Арнорой, Миалой и Ульеном, после чего еще некоторое время был занят поручениями Всевидящей Матери и обучением. Куда бы ни шел воспитанник Арноры, его неизменно сопровождали церковники, двумя грозными изваяниями, маяча за его спиной, пока Оника рассказывала Кристару очередную историю об увиденных нею краях, выдавая ее за рассказы торговцев.

Она хорошо выучила распорядок Кристара и знала, что стража сопровождает его всюду, начиная с утра, от дверей, и заканчивая там же вечером, когда юноша возвращался ужинать. Окна его комнат выходили в сад и находились под неусыпным наблюдением постов стражи у подножья и на крыше дворца так, что никто не смог бы проскользнуть незамеченным в покои воспитанника госпожи Арноры. Никто, кто не мог становиться прозрачнее воздуха, но ведь всем в Огнедоле было прекрасно известно, что не существует силы, способной сделать что-либо невидимым.

Хоть Оника и ожидала, что поступок Кристара повлечет за собой неприятности, ничего, кроме откровенной неприязни Леции, не омрачало дни девушки. Даже регулярные встречи с Первым советником потеряли свое недавнее напряжение. С лица Ульена пропало презрение и неодобрение, оставив место лишь бесстрастному выполнению порученного задания.

Поиски в библиотеке наконец-то начинали давать плоды. Онике удалось найти труд, в котором были подробно описаны происхождение, ареал обитания и особенности жуков Данмиру. Перелистывая указанные в нем дополнительные источники, девушка пыталась найти хоть намек на существование подвида крошечных насекомых, паразитирующих под кожей мага, а не присасывающихся к телу, как их большие собратья.

Когда очередной снегопад накрыл дворец, Оника сидела в зимнем саду, изучая издание о редких видах насекомых, а ее мысли непослушно ускользали к воспоминаниям о дне, когда Люфир появился в Храме Первого с просьбой вернуться в Огнедол. Поглядывая в окно на метель, Оника думала, что спустя несколько дней, в ином временном витке, она должна была добраться до Берилона. Тогда снегопад стих, и небо роняло редкие снежинки, скрывая следы затаившихся стихийных и ментальных магов, готовящихся к нападению на Командора Ордена Смиренных.

— А ты все за книжками сидишь, Рони, — скрипучий голос Леции оказался так же близко, как и ее юбка, застывшая в нескольких сантиметрах от лежащей на коленях книги. — Все господа любят красивых горничных, да, Рони?

Рот Леции улыбался, обнажая неровные зубы, тогда как тонущие в коже глаза смотрели надменно. Горничная старательно прятала руки за спину. Закрыв книгу, Оника ждала ее дальнейших действий.

— А некоторые не могут устоять перед девушкой умной. Тебе не кажется, что пользоваться этим не очень хорошо? Ты же всего лишь шелудивая беспризорница, которой посчастливилось попасть в высший свет. Мы обе знаем, кто ты и чего стоишь без своего миловидного личика.

Оника знала, что последует за этими словами еще до того, как Леция окончательно решилась. Этого преимущества во времени хватило, чтобы наследница Первого напомнила себе, для чего она здесь и как стоит себя вести, чтобы не привлекать еще большего внимания.

Она успела заслонить лицо рукой, когда ножницы сверкнули перед глазами и, полоснув по ладони, обожгли скулу.

— Посмотрим, многим ли ты понравишься теперь! — Лецию трясло от выпущенной на волю ярости и крови, покрывавшей лезвия ножниц.

Прижав руку к лицу, Оника побежала прочь из зимнего сада, стараясь спрятать лицо от встречающихся на ее пути жителей дворца за волосами. Она чувствовала, как кровь из глубокого пореза на щеке и ладони сочится сквозь пальцы.

Отыскав в своей тумбочке иглу с ниткой, Оника вбежала в ванную комнату, где у стены висело забрызганное каплями зеркало, и убрала руку от лица. Более не сдерживаемая ничем кровь из раны стала заливать щеку, стекая по подбородку и капая на платье.

«Проклятье!» — вставив нить в иголку, Оника постаралась собраться с мыслями. В отличие от Люфира, в совершенстве умевшего накладывать швы, Оника не предавала этому навыку особого внимания, так как всегда могла с легкостью залечить любую свою рану.

Стиснув зубы, она накладывала один стежок за другим. Слезы боли, застилающие глаза, мешали сосредоточиться.

«Так дело не пойдет», — убедившись, что она одна, Оника коснулась пальцами кожи вокруг раны, наполняя ее жгучим холодом. Теперь девушка могла закончить накладывать швы, не отвлекаясь на острую боль.

Обмокнув в воде тряпицу, Оника аккуратно вытерла лицо и шею, следя, чтобы вода не попала на рану и не начала исцелять. Тогда как воистину уродливый шов на лице не представлял особой проблемы, рана на ладони становилась настоящей головной болью. Если Онике не удастся сохранять ее в сухости, порез заживет и тогда не останется иного выхода, как самой резать руку. Потерпеть боль было проще, чем объяснять окружающим, куда исчезла рана.

Перемотав запястье, Оника побежала в прачечную. Близилось время ужина, а еще нужно было сменить платье и успеть на кухню. Ее не заботили оборачивающиеся вслед слуги и суровые стражники, только то, что наложение швов заняло немало времени, и теперь она наверняка не успеет в срок.