Елена Хаецкая - Нелегал Страница 36

Но Этиго был настроен вполне серьезно:

— Ты обязан произвести хорошее впечатление на Нитирэна, коль скоро выбрал его себе в покровители. Нитирэн должен понять — да нет, не «понять», тролли обычно ничего не «понимают» в человеческом смысле слова… Нитирэн должен воспринять тебя как нечто существенное. Ощутить как крупную величину. Как весьма полезное для него существо. Учти, я говорю без всяких шуток. Мне ведь тоже нужно, чтобы ты добился успеха. Я готов тебе помогать.

Авденаго покрутил пальцем у виска, но его собеседник не понял этого жеста. Он ободряюще кивнул:

— Ступай к кострам, Авденаго. Завяжи дружбу с другими троллями, узнай их получше, выпей их вина, посмейся с ними одним смехом… И раздобудь мне, пожалуйста, хорошо прожаренного мяса. Очень есть хочется, а силы мне потребуются. Нам надо как следует подготовиться к завтрашнему дню, когда все решится. Ни на миг не забывай, что тебе предстоит знакомство с тем, кто сделает тебя по-настоящему важной персоной. А я наконец-то смогу избавиться от тебя и троллей и вернуться к своим. Хоть ты и не веришь, что у таких, как я, могут быть какие-то «свои»…

Авденаго сжал его руку в знак согласия, вскочил и резким шагом направился к кострам.

Его впустили в дружеский круг, не задавая вопросов. На Великом Камбае все равны, по крайней мере, поначалу, когда тролли только собираются вместе. Они сходились у огня, делили трапезу, пили какое-то удивительно кислое вино, напропалую похвалялись своими подвигами, клялись друг другу в вечной дружбе и устраивали потасовки. В общем, это было довольно весело, а главное — не происходило ничего такого, к чему Миха Балашов не был бы привычен.

Авденаго уселся на землю, скрестив ноги, и стал ждать, пока бурдюк с вином, передаваемый из рук в руки, дойдет до него. Каждый, кто отпивал, произносил какую-нибудь фразу, после чего остальные разражались громкими криками.

— Я сожрал живот своего врага! Я сожрал все, что было в животе моего врага!

— А-а-а!

— Я облил мою руку жиром, поджег ее и осветил путь в темноте! Я презираю боль и обожаю свет!

— А-а-а!

— Я обшил мой панцирь зубами моих врагов!

— А-а-а!

Когда бурдюк оказался в руках Авденаго, тот громко выкрикнул:

— Я разгромил дом моего врага! Я сжег дом моего врага!

— А-а-а! — дружно отозвались тролли.

Авденаго ощутил, как горячая волна заливает его, и он краснеет — от удовольствия. Злополучный ларек теперь действительно представлялся ему мощным, хорошо укрепленным «домом врага», а дурацкая хулиганская история трансформировалась в великий деструктивный подвиг. С каждым мгновением Авденаго воспринимал собравшихся все более близкими, едва ли не родными.

Из темноты в круг костра на головы пирующих полетели куски жареного мяса — это подоспели слуги с угощением. Они не обносили хозяев блюдами, а просто швыряли еду как попало.

Тролли с хохотом ловили яства и тотчас впивались в добычу зубами. Некоторые были так ловки, что перехватывали в воздухе по нескольку кусков за раз, размахивая вокруг себя длинными руками с невероятной быстротой.

Что до Авденаго, то ему просто повезло — здоровенный шмат упал прямо на его колени. Не случись этого, он вряд ли сумел бы разжиться едой.

Кругом азартно чавкали и хрустели хрящами. Авденаго попытался во всем подражать манерам соседей и храбро отхватил зубами кусок. Сидевший рядом тролль покосился на него и пробурчал с набитым ртом:

— Следи за собой! Кто учил тебя поведению за трапезой?

Авденаго так и не понял, в чем состоит его ошибка. Он вытер губы рукавом и просто пожал плечами. Тролль фыркнул, обдав себя и соседа щедрыми плевками, и брезгливо отодвинулся от Авденаго подальше.

Возле соседнего костра зашевелились и выросли двойные тени: несколько троллей, вооружившись полуобглоданными мослами, приготовились к сражению. Это были самые сильные и рослые воины; очевидно, поэтому им удалось схватить во время раздачи самые лучшие куски. Они успели покончить с едой раньше прочих участников пиршества и теперь ополчились друг на друга в шутейной схватке.

Авденаго залюбовался их мощными фигурами: черные силуэты, со всех сторон охваченные светом — костра и двух лун. Они передвигались, несмотря на свои огромные размеры и немалый вес, с изумительной легкостью.

То наскакивая друг на друга, то рассыпаясь в стороны, бойцы под общий смех проводили атаку за атакой. Мослы, служившие им потешным оружием, сталкивались с громким стуком. Каждая стычка вызывала шумные вопли одобрения, доносившиеся от пылающих костров. Многие зрители вскочили на ноги, чтобы лучше видеть. Никому не хотелось пропустить ни единой подробности прекрасного зрелища.

Один из сражающихся троллей подпрыгнул высоко в воздух, а другой, упав на землю, стукнул его под коленями. Миг спустя этот ловкач уже вопил, потому что его противник, невзирая на болезненный удар, приземлился прямо ему на спину. Они сцепились и покатились по земле.

Тролли, оказавшиеся у них на пути, с хохотом и криками вскакивали со своих мест и разбегались — впрочем, не слишком далеко: каждый жаждал увидеть, чем закончится потасовка.

Соперники врезались в одного из троллей. Тот невозмутимо продолжал сидеть и жевать, невзирая на царившую вокруг веселую суматоху. Этот тролль был настоящей громадиной. С одного бока он был озарен ярчайшим светом костра, и эта половина казалась красной, и резкие тени подчеркивали четкие черты его лица: орлиный нос, выдающийся подбородок, узкий презрительный глаз. Другая половина внушительной фигуры тролля тонула в черноте ночи, и вот она-то и казалась наиболее угрожающей.

Когда дерущиеся грянулись о него, он, не колеблясь ни мгновения, пнул их ногой, и они с воем укатились прямо в костер.

Пламя разлетелось на мириады искр, длинные извилистые оранжевые змеи поползли по черному небу, все выше и выше, навстречу к неизбежному распаду и гибели. Упавшие тролли вихрем выскочили из костра, волоча за собой пылающие шлейфы. Они завертелись на месте, сбивая с себя огонь, подобно тому, как собака, выбегая из реки, отряхивает воду. Они мотали головами, дергали руками, срывали с плеч одежду.

А черно-оранжевый тролль лениво поднялся наконец на ноги, откинул голову, уставил свой орлиный нос прямо в луну и разразился оглушительным хохотом.

Сидящему на земле Авденаго он казался гигантом, почти невозможно огромным и мощным. Когда тот развернулся, все его круглое темное лицо окончательно утонуло в тенях, а в каждом из раскосых глаз блеснуло по паре золотых зрачков.

«Нитирэн», — понял Авденаго.

Шутейное сражение на мослах закончилось. Бойцы, в пятнах сажи, с прорехами в одежде, похохатывая, возвращались на свои места. Остальные хлопали их по плечам и спине, дружески подталкивали в бок кулаками или просто смеялись между собой.