Эндрю Харман - Святой десант Страница 36

А там Ублейр увидел причину колоссальной пробки.

Брехли Трепп стоял на крыше маленькой хижины, аккурат напротив Ямы Горящих Угольев, и как раз находился в своем полном проповедническом рвении. Он знал, что уже обратил подавляющее большинство народа в радости поклонения божеству, ответственному за эли и пиво. Впрочем, это оказалось не так уже сложно, поскольку большинству эти радости уже были знакомы из опыта долгой предыдущей жизни.

Народ лихорадочно распространял патентованные пергаментные стаканчики с пенным напитком среди всех тех, кто говорил, что верит в Алкана. А в задних рядах толпы Елеус корчился на острых рогах жизненно важной дилеммы. Ровно половина его тела отчаянно желала броситься в толпу и силой пробить себе дорогу вперед, а затем вскочить на крышу и обнять новое духовное лицо у них в округе; другая же половина его тела совершенно точно была убеждена в том, что это ловушка. И Елеус топтался в тени, делая шаг вперед, затем шаг назад, точно какой-то шестилетка с полным мочевым пузырем, которого дико смущает само слово «туалет».

Охая, ахая и настороженно озираясь на предмет любых признаков появления сотрудников Ментагона, демоны из Ямы Горящих Угольев радостно сосали эль из бумажных стаканчиков. Разговор, который состоялся между ними за несколько мгновений до первого глотка, разворачивался примерно так:

— Что это он только что сказал? Поверь в Алкана, и бухалово тебе на халяву? — спросил первый демон.

— Угу, прикидываю, так, — прохрипел второй демон.

— Но это же богохульство, разве нет? Болтать о богах, божествах и тому подобной ерунде прямо здесь, в Уадде.

— Угу, прикидываю, так, — задумался второй демон.

— Но разве он только что не сказал чего-то насчет того, что увидеть значит уверовать? — спросил первый демон.

— Угу, прикидываю, так, — крякнул второй демон.

— Ну, тогда я там целое море пива вижу. И в упор не вижу кого-то, кто это пиво сюда доставил, если только вещи здесь капитально не переменились. Не могу себе представить, чтобы старина Асаддам халявное бухалово раздавал, да еще проклятым душам. Итак, для ясности: я могу это увидеть. А раз увидеть значит уверовать, то я… гм… я… эй, приятель, передай-ка сюда емкость побольше, ага? — крикнул он. — Ну что, ты тоже берешь?

— Угу, прикидываю, так, — ухмыльнулся второй демон.

Это было три стаканчика тому назад. Теперь они были истинно верующими.

В нескольких ярдах оттуда пара демонов, которые проходили под именами Бубуш и Ублейр, с открытыми пастями глазели на развернувшуюся перед ними сцену. В это просто невозможно было поверить.

— Это немыслимо! — объявил Бубуш, испытывая неловкое волнение. В воздухе буквально витало неопределенное «нечто».

— Я правильно понимаю, чем он там занимается? — брызнул слюной Ублейр, почесывая зловредно изогнутым когтем макушку.

Бубуш кивнул. Много лет тому назад он слышал о чем-то подобном, происходящем в Верхнем Мире. [5] Но здесь, внизу? Это было ужасающе.

Однако Бубуш почему-то никак не мог просто обойти все это стороной.

Некий зрительский восторг делал разворачивающуюся перед ним сцену все более привлекательной. Бубуш знал, что категорически не должен все это слушать, знал также, что его демоническая обязанность — быстро оттуда убежать и доложить о происходящем первому же дежурному ментагону. Однако…

Его остроконечные уши подрагивали, пока Бубуш прислушивался к запретным речам, а щелки глаз, казалось, не способны были оторваться от фигуры в черной сутане, которая с энтузиазмом разглагольствовала над головами неподвижной аудитории.

— Народ Уадда, — вещал его высокобесподобие Брехли Трепп, размахивая руками и тем самым распространяя новые волны духовной страсти. — Сердце мое наполняется искрами праведного восторга, когда я вижу, с какими открытыми глотками принимаете вы слово Алкана. Пейте, пейте и становитесь еще радостней, мои маленькие овечки!

Следовало сказать, что Трепп уже немного увлекся и стал хватать через край. Все, что обещал ему Алкан, по сути оказалось правдой. Бесчисленные обращения за считанные минуты, завороженное море верующих. Воистину это был Аррай в Уадде.

Однако было здесь одно крошечное облачко беспокойства, порхающее по прозрачно-голубому небу вечного блаженства. Теперь, когда Трепп достиг стопроцентного обращения толпы у своих ног… что же ему теперь предполагалось с этим народом делать? Не мог же он просто сложить руки на груди и воскликнуть: «С вами уже все ясно, давайте мне сюда другую толпу!» Не мог же он так бесцеремонно отделаться от полной рвения аудитории. Но что же еще он мог сказать им о поклонении Алкану и его элю?

И тут до миссионера дошло. К чему ограничиваться Алканом? У него была предельно увлеченная аудитория — раз ты их взял за соски, то дои!

— Народ Уадда, — продолжил Брехли Трепп и сжал руки у груди в экстатическом восторге, разглядывая жутко потрепанные одеяния, носимые измученными душами у его ног. — Сегодня вы по-настоящему избранны! Да, теперь вы стоите здесь, застыв на пороге нового и ужасающего понимания. — В толпе послышался вздох. — Я хочу сказать — ужасающего для тех, кто сегодня здесь не присутствует. Вас изумит их реакция, когда они в следующий раз увидят вас преображенными во всей вашей славе и величии! — Трепп подошел к краю крыши и указал на почти голого мужичонку, невероятно тощего, с опаленной бородой. Кожа несчастного была сплошь покрыта ожогами и черными пятнами сажи после восьмичасовой смены в Яме Горящих Угольев.

— Вот вы, сэр, — объявил проповедник. — Да, вы! Шаг вперед, присоединяйтесь ко мне здесь, на крыше. Да-да, присоединяйтесь ко мне! — Трепп протянул руку и затащил мужичонку на крышу, прежде чем у того появился шанс отказаться. Ах, как же все-таки сладки были восторги истинно увлеченной аудитории!

Едва сознавая, что они делают, Бубуш и Ублейр с величайшим интересом подались вперед.

— Итак, сэр, — продолжил Брехли Трепп. — Надеюсь, вы не сочтете дерзостью с моей стороны, если я спрошу вас, очень ли вы довольны вашей невероятно убогой наружностью?

— Что? — прохрипела измученная душа.

— Носите ли вы эти омерзительные отрепья по вашей собственной воле?

— Ась?

— Хотите немного приодеться, приятель?

— Ну, если вы предлагаете, я бы не отказался. То есть не то чтобы здесь так уж холодно, однако…

— …у человека есть своя гордость! — перебил Трепп, направляя разговор в нужное русло.

— Да, полагаю, это…

— …истинная правда! Тело человека должно быть его тайной. Не каким-то куском общественной собственности, на который все глазеют, в который тычут пальцем и высмеивают. Народ Уадда! Если у кого-то торчат ребра, как у этого малого в самой что ни на есть отвратительной манере — э-э… не берите в голову, приятель, — то это его дело. Если чьи-то ноги опалены и изношены в результате излишних унижений, а здесь у меня под боком первоклассный пример подобного пренебрежительного обращения…