Светлана Зорина - Чёрный абеллург Страница 36

Вальг, брат Ральда. Средний из сыновей лимнарга Даллана, самый весёлый и общительный. Он погиб на охоте через полгода после отъезда Айнагура в Эриндорн. "Лирны уйдут… И Вальг уйдёт первым…"

Этот же корень с твёрдым звуком [л] имел место в слове валлон, образованном путём сложения: вал/валь «вода» и он "сын, потомок". Значит, валлоны — дети воды? Ну уж нет! Народ всё равно не знает древнего языка. Так что можно истолковать ему это слово иначе, а исследования Айнагура останутся в секрете. Так же, как и большая часть технических и естественнонаучных трудов. Во всех школах Сантары детям говорили: название народа валлонов — одно из немногих сохранившихся слов древнего языка. Валлон — значит "высокий, достойный, лучший из смертных". Валлоны — дети неба, мудрое племя, озарённое светом божественного разума, вдохновлённое богом, который является людям и в виде солнечного диска, и в образе прекрасного юноши, чтобы дарить своим подданным радость общения с ним. Дети неба особенно любимы светлым Эрином. Это избранный богом народ, который несёт свет его мудрости остальным народам, населяющим Эрсу.

Сантара, как и некогда Валлондол, делилась на области. Они назывались минами — это было что-то вроде валлонских лимнов. Правили в них минаттаны и нумады. Мины в свою очередь делились на более мелкие территориальные единицы, каждой из которых правил аттан, что означало "вождь, правитель". Минаттан, правитель мина, периодически собирал аттанов на совет, как когда-то в Валлондоле лимнарги коннумов. В руках минаттанов была политическая и военная власть, правда, о войнах в Сантаре и думать забыли, пока не пришли валлоны. Гораздо большей властью, по мнению Айнагура, обладали нумады, мудрецы. Так сантарийцы называли своих колдунов. Вернее, самых могущественных из них. Потому что вообще-то колдунов в Сантаре было много, а самое бесхитростное колдовство считалось доступным почти всем. В каждом селении обязательно был колдун, а то ещё и не один. В каждом мине правили несколько нумадов, главного из которых называли эрг-нумад. Как у валлонов были абеллурги и ан-абеллург. Правда, абеллурги Валлондола, свергнув лимнаргов, захватили в свои руки всю власть. Здесь же нумады не спорили из-за власти с минаттанами. У каждого была своя, строго отведённая роль в обществе. И эти роли не смешивались, хотя минаттаны как правило не предпринимали ни одного важного шага, не посоветовавшись с нумадами. Это была не формальность, не простое следование какой-то древней традиции, давно уже утратившей свой смысл. Нумады действительно пользовались авторитетом, которому валлонские абеллурги втайне завидовали. Ведь власть абеллургов с самого начала опиралась главным образом на силу, а власть нумадов держалась на уважении и доверии, которых не добьёшься никакой силой. Эта мысль всегда вызывала у Айнагура глухое раздражение. Он ненавидел нумадов именно за то, что им удавалось править так, как никогда не удавалось абеллургам. И до сих пор авторитет нумадов в народе велик. Несмотря на то, что в Сантаре приняли Эрина… Да он собственно и раньше был их богом. И даже во многом походил на валлонского. И имя носил почти такое же — Эйрин.

Айнагур, всегда связывавший легковерие с недостатком образования, считал, что обмануть сантарийцев будет несложно. Он ошибся. Очень скоро он понял, что отсутствие единой письменности и библиотек ещё не говорит об отсутствии образования. Запудрить мозги этим «дикарям» оказалось куда трудней, чем его соотечественникам. Сантарийский народ по-прежнему слушал своих нумадов, и продолжать войну с последними было бессмысленно. Во-первых… Айнагура это злило больше всего, но приходилось признать, что воевать с ними страшно. Во-вторых, преследование нумадов только поднимает их авторитет в глазах обоих племён. Надо доказать, что абеллурги мудрее. И прежде всего это надо доказать молодёжи. И вообще народ следует задабривать. А кое-кого обласкивать и приближать к себе. Сколько уже сантарийцев живёт в Среднем городе. И даже в Верхнем появляются. Может быть, скоро появятся абеллурги сантарийского происхождения… Нет. Айнагур всё же не решался принимать сантарийских юношей в школы третьей ступени. Он боялся их. Боялся Сантары. Проклятая страна! Вроде бы уже всё наладилось… Нет! Война в прошлом цикле опять доказала Айнагуру, что сила сопротивления его власти не уменьшилась. Она как бы замаскировалась, затаилась и в последнее время только изредка давала о себе знать. Айнагур давно уже устал воевать. Тем более с сантарийскими нумадами. Он боялся их, потому что не знал природы их силы. Его всегда раздражало всё необычное, не поддающееся объяснению. Всё, чем он не мог управлять. Айнагур чувствовал: он очень мало знает о Сантаре. Об этой стране чудес, где он правил уже четырнадцать циклов — сто сорок лет или кальмов, как здесь говорят. Сказочная страна, ослепляя своими красотами, упорно прятала свой истинный облик. Точнее, свою душу. Коварная, обманчивая страна. Заколдованное место, где тебя на каждом шагу ожидает неизвестно что. А неизвестность пугает больше всего.

Кто сумел проникнуть в его лабораторию? Наверняка, это только начало… Чего? Очередного мятежа? Вся стража в Валлондорне поднята на ноги. И войско наготове. Но Айнагура пугал не мятеж. Войны, мятежи — дело привычное, и знаешь, как с этим бороться. Здесь постоянно происходит что-то странное. То валлонские дети перестают расти, то вдруг ни с того ни с сего гибнет урожай — культуры либо не плодоносят, либо вообще останавливаются в росте и засыхают на корню… А эти бесплодные земли, которые с каждым годом наступают на Сантару. А странные звуки в пещерах Улламарны. А эти проклятые зеркала… В конце каждого цикла обязательно пропадает красивая валлонская девушка. Исчезает бесследно, как в воду… А стража в лаборатории… От чего они умерли? Подобные случаи уже были, но не здесь, в Эриндорне, прямо во дворце бога…

Что-то присходит. Что-то зреет. Недоступное его пониманию, неведомое, грозное, неотвратимое. Ему всегда казалось, что в руках нумадов сила, которую они пока не используют в полной мере. Словно боятся чего-то. А может, выжидают? Сила, подобная той, что долгие годы клокотала внутри вулкана Кармангор, пока вдруг не вырвалась наружу, сметая с лица земли всё живое. Да, наверное, они боятся… Могут, но не хотят. Ведь разрушать, если разобраться, не так уж и трудно. И хотя в разрушении есть своя жуткая, тёмная радость, слишком много потом оседает в душе такого, с чем не хочется жить. Сколько уже обломков и пепла осело в его душе. Никто и не догадывается, как он устал. От всего. Он устал даже наслаждаться тем, что для себя сделал. Ведь всё, что он делает, основано на разрушении. Он даже создавая, разрушает. Всю жизнь. Всегда. Печать разрушения лежит на нём, как заклятие тёмного бога. Чёрный абеллург. "Мы с тобой встретимся… В Эриндорне…"