Рагнарёк. Книга 2 (СИ) - Пылаев Валерий Страница 37

Вполне ожидаемо. Утрата связи с реальностью, устойчивые зрительные, слуховые и даже тактильные галлюцинации. Кровотечение из носа — я уже успел потрогать залитые чем-то горячим и соленым губы.

А головная боль?

Виски будто на мгновение сжало огромными раскаленными щипцами. В глазах потемнело, и я чуть не свалился — но взрыв схлопнулся так же быстро, как возник. Остались только звон в ушах, дрожащие пальцы и гудящий на сверхнизких частотах череп. А боль ушла — одновременно с Вигдис, вместо которой на диване осталось только скомканное одеяло.

Все, теперь полный набор. Вирт-синдром во всей своей красе. До полноценного кровоизлияния в мозг еще далеко, но если Рагнарек по каким-то причинам задержится на неделю-другую…

Впрочем, как будто это что-то меняет.

Я пробрался к двери и на ощупь двинулся по коридору, стараясь не шуметь. В Катиной комнате свет уже было темно — похоже, уже легла спать, а вот со стороны кухни в прихожую пробивался свет. Олег то ли решил озаботиться поздним ужином… то ли снова просто лежал на узком диване, уставившись в потолок.

Если так — меня ждет еще один не самый приятный разговор.

Перед которым все равно стоит хотя бы умыться. Я осторожно открыл дверь в ванную и забрался под душ. Через несколько минут тугие горячие струи вернули жизнь в одеревеневшие от многочасового лежания мышцы и понемногу смыли все, что еще пыталось тянуться ко мне из вирта липкими пальцами. «Гардарика» растворялась, стекала вниз и исчезала в стоке, закручиваясь воронкой и оставляя под ногами хлопья мыльной пены. Я специально выбрал самую пахучую химию… но только не очередную «Морозную свежесть»

На улице наверняка было еще жарко, но меня ощутимо потряхивало — поэтому я и стоял под душем еще долго. Холод, не способный навредить мне в игре, основательно прошелся по рецепторам — и я никак не мог согреться. Мозг упорно отказывался поверить, что даже в оснащенной кондиционерами роскошной квартире температура стабильно переваливает за двадцать, а за стенами царит московское лето. Я докрасна растирал себя жесткой мочалкой, пока не почувствовал, что скоро сварюсь заживо. И только потом выбрался из ванной, кое-как вытерлся, натянул прихваченные шорты и футболку и прошлепал мокрыми тапками на кухню.

— Я думал, ты уже спишь, — произнес Олег вместо приветствия.

Я тоже не стал здороваться. Если уж говорить что-то неприятное — лучше сразу. Иногда можно попросить сесть… но Олег и так лежал. И что-то подсказывало, что обморок ему уж точно не грозил.

— Айна погибла.

Я открыл холодильник и выгрузил на стол сковородку с остатками жареной картошки и початую упаковку нарезной колбасы. И только потом поймал взгляд Олега. Он даже не дернулся — но глаза его все-таки выдали. В них было все сразу: и непонимание, и тревога, и удивление…

И боль.

Айна так и не назвали имени. И так и не успела сказать слова, которые я должен был унести туда, куда она никогда бы не смогла попасть. Но я сам догадался обо всем — хватило и пары взглядов, неосторожно оброненных слов… И того, что Айна почти не разговаривала со мной с того самого дня, как я прибил Олега копьем к дереву.

— Как же ты так? Не уберег, значит…

Олег повернул голову в исходное положение и снова впился взглядом в потолок. Не человек — каменюка. Не расколоть, не подвинуть. Но и что-то оказалось не чуждым даже ему. Подробностей, связавших деву-воительницу и седого хускарла я не знал — да и не хотел знать. Только то, что Айна перед смертью не звала конунга и не вспоминала давно почившего жениха — Сигурда. А пыталась спросить, в какие загробные дали уходят после гибели игроки — гости мира «Гардарики».

— Сообразил все-таки… — Олег негромко выдохнул. — Как… Ты видел, как ее?..

Слова явно давались ему с трудом. Такие всегда прячут все настоящее так глубоко под броню, что разглядеть почти невозможно. Он бы и сейчас отмолчался — если бы мог. Но что-то оказалось даже сильнее скрытности, которую Олегу годами вбивали в той, прошлой жизни, о которой я не знал ровным счетом ничего — да и не хотел знать.

— Видел, — кивнул я. — Если важно — это случилось… быстро.

— Важно. Это важно, Антон.

Олег заерзал, посмотрел на меня, отвернулся — но потом все-таки поднялся с дивана. Не рывком, но как-то неуклюже, дергано, будто то ли едва не передумал шевелиться, то ли просто не хотел, чтобы я видел.

— Это важно… — повторил он, открывая шкафчик над плитой.

Оттуда тут же появилась бутылка. Не коньяк — его, похоже, помаленьку добила или Катя, или даже я сам. Водка. Следом Олег достал пару рюмок, и одну тут же наполнил чуть ли не до краев. Я никогда не видел, чтобы он пил…

Не увидел и на этот раз. Олег вытащил из хлебницы нарезанную буханку, раскрутил пакет, разрезал кусок вдоль невесть откуда взявшимся ножом — и пристроил на рюмку сверху.

— Наверное, так вот… лучше.

Но мгновение во взгляде Олега мелькнуло что-то вроде вины — будто он стыдился того, что решил налить поминальную рюмку персонажу из игры.

Для Алекса он этого не сделал — или я просто не увидел.

— Вот так. — Олег взялся за ручку шкафа. — Кате говорить будешь?

— Нет. — Я помотал головой. — Зачем ей это… сейчас?

— И то верно. — Олег кивнул, поставил рюмку на верхнюю полку — туда, куда Катя вряд ли смогла бы даже заглянуть — и закрыл дверцу. — Незачем. А мне правильно сказал… Спасибо, Антон.

— Да не за что, — вздохнул я. — Хреново оно вышло, конечно.

— Ага… — Олег отступил к столу, нашарил у себя за спиной табуретку и сел. — Ты, наверное, решил — я совсем ку-ку?

Нет, уж точно не это. Олег посчитал Айну достойной поминок. Ритуала. А я почему-то подумал, что для людей его профессии… его бывшей профессии ритуал имеет особое значение. И все это не показуха, а абсолютный максимум того, что оно вообще мог бы показать. Неважно — мне или кому-нибудь другому.

— Нет. — Я пожал плечами. — Хотел бы сказать, что понимаю, но не уверен.

— Да ты и не поймешь, Антон. — Олег махнул рукой. — Понятно, что она вроде и ненастоящая была, в игрушке.

— Настоящая.

— Настоящая, — тут же согласился Олег. — Ты ничего такого не подумай… А необыкновенная девка она была. Здесь таких уже совсем не осталось.

Здесь — это здесь. И не поспоришь.

Я не ответил. Подхватил со стола у плиты бутылку, которую Олег так и не убрал, и приложился — прямо к горлышку, без всяких там рюмок. Водка прокатилась по горлу, плюхнулась в желудок — и тут же шарахнула обратно в глотку ядреным выхлопом.

Лучше бы в холодильнике лежала.

— Ух-х-х, мать… — кое-как выдохнул я, хватая сразу несколько кусков колбасы зараз.

Я бы не удивился, если бы Олег удостоил меня презрительно-недовольного взгляда или выдал что-то едкое — но он только едва заметно кивнул.

— Ничего, Антон. Нормально. Помянем. Мне нельзя — а ты давай, если душа лежит. Значит, так оно и нужно.

Значит, нужно. Я отправил в рот немного картошки и снова выпил — на этот раз как положено, из рюмки. Не чокаясь — все равно было не с кем.

— Не гони. — Олег мрачным взглядом проводил бутылку, которую я поставил рядом — чтобы не тянуться далеко. — Я этой гадости столько выпил в свое время — не сосчитаешь… Так что знаю.

Интересно… Впрочем, с чего я взял, что Олег всегда был убежденным трезвенником.

— Да ничего. — Я попытался выдавить что-то вроде улыбки. — Жить буду.

— Да куда денешься, — отозвался Олег. — Тебе сейчас помирать уж никак нельзя. Никоим образом.

— Иногда мысли проскакивают. — Я налил еще рюмку. — Что нафиг бы это все… Я же не нанимался за каждым следить!

Запоздалая обида рванулась наружу криком — и тут же стихла. А вот желание выговориться никуда не делась. Напиться и пожалеть себя заплетающимся от водки языком. Поплакаться в жилетку, в конце концов. Только не Кате. И не по-отечески мудрому Гримниру-Романову — в его присутствии я бы не стал ныть даже за все оставшиеся осколки «Светоча» и подробную инструкцию по их сборке воедино. И не Рагнару, не Вигдис… и не Одхану.