Алексей Игнатушин - Псы, стерегущие мир Страница 37

Савка в последнем усилии приложил руки к шее, ладони погрузились в плещущую рану до шейных позвонков. Волк выронил кусок мяса, Буслая приковал взгляд, напоенный жгучей ненавистью. Зверь рыкнул и гигантским скачком ушел от повторного удара Стрыя. Вторым прыжком распластался в воздухе, оскаленная пасть нацелилась гридню в горло. Буслай завороженно глядел на пасть в кровавой пене, топор едва не выскользнул из руки. Встретился взглядом со знакомыми глазами, искаженными лютой злобой.

В воздухе свистнуло, в мохнатый бок с треском вошло лезвие ножа, зубы щелкнули у лица Буслая.

– Не стой столбом, дурак! – воскликнул Лют.

Буслай очнулся. Упавший на спину, волк извернулся, лапы подогнулись для прыжка. В воздухе мелькнул полукруг, лезвие топора с влажным треском врубилось в загривок. Сапоги гридня окатило горячей волной, безголовое тело завалилось на раненый бок, ноги нелепо дергались.

Голова колобком покатилась по траве, оскаленная пасть схлопнулась, сочные стебли травы упали, как подрезанные косой. Тын неистовствовал: черепа смотрели с ненавистью, руки-запоры калитки тщетно тянулись к добыче.

Нежелан перевел взгляд с поверженного зверя на окровавленный труп Савки, сердце съежилось болезненно: отрок лежал в луже, будто мушка в меду, в невидящих глазах отражалось небо, закрытое воронами.

Страшный скрип резанул слух. Лют досадливо поморщился, Буслай поковырял пальцем в ухе. Стрый понял, в чем дело, раньше соратников и с бранью бросился за убегающей избой:

– Стой, паскуда, убью!

От бешеного крика вороны испуганно разлетелись, несколько шмякнулось оземь безжизненными комками. В избе пронзительно свистнуло, гридни упали на колени.

Лошади испуганно заметались по двору. Черепа радостно осклабились, животные в страхе отпрянули от тына, зубы щелкнули впустую. Кони пустились по кругу, гридни еле отпрыгнули. Нежелан, намертво вцепившись в гриву, орал благим матом.

Спокойный Гором метнулся наперерез, передние копыта яростно взбили воздух. Бегущие лошади от рассерженного крика угольной громадины встали как вкопанные. Нежелан сполз с гривы с жалким всхлипом и распластался на траве обессиленно.

Лют с жалостью посмотрел на растерзанного Савку и волка, в груди тоскливо защемило. Буслай сморгнул слезу. Гридни повернулись на затихающий треск: изба на курьих ногах пробивала в могучих стволах широкую просеку, толстенные дубы ломались, как лучинки. Слуха коснулся яростный вопль Стрыя.

Лют стиснул черен, шагнул к просеке. Буслай обогнал соратника, с окровавленного лезвия топора ветер срывал густые капли.

– Стойте! – закричал Нежелан. – Сзади!

Витязи остановились, Лют бросил взгляд через плечо, глаза расширились. Из леса к тыну мчался всадник на молочном коне, в руках сверкал луч солнца. Всадник был белее муки, одежа – будто соткана из снега, доспех – сплетен изо льда. Глаза отливали небесным цветом и были без зрачков и белизны глазного яблока. Всадник раскрыл рот в немом крике, жерло полыхало золотым солнечным светом.

– Что за?!. – ругнулся Буслай, устремляясь за Лютом к тыну.

Молочный конь с небесно-голубыми глазами гигантским прыжком перемахнул щелкающий черепами тын. Копыта взрыли землю, влажные комья плюхнулись на лежащего Нежелана. Золотистый меч завис над бедовиком, глаза всадника потемнели до грозовой хмари, лезвие рухнуло.

Нежелан зажмурился, уши залепил стук копыт, дикое ржание, звук удара. Сильные руки подняли бедовика с земли, и он открыл глаза, с облегчением выдохнув, когда увидел перед своим носом спину в кольчуге.

Гором мало не сшиб молочного коня, всадник сердито взмахнул мечом, золотистое лезвие оставило в воздухе огненный шов. Конь воеводы отскочил к гридням, ощерился злобно. Белый всадник крутанул меч, молочный конь двинулся к воинам.

Стрый гнался за избой, куриные ноги вспарывали дерн не хуже плуга. Комки били в лицо, он постоянно сплевывал землю с травой. Ломая вековые деревья, как ветки бузины, изба постепенно отдалялась. Стрый взревел люто, наддал ходу.

Изба будто почуяла, куриные ноги замелькали быстрее. Бревна сруба при прыжке ощеривались промежутками в ладонь, а при приземлении смыкались с громким стуком. Воевода наддал еще, мышцы затрещали, перед глазами появилась пелена. Стрый в ярости махнул мечом, лезвие развалило несколько комьев, руку дернуло, над лесом раздался истошный крик.

Воевода споткнулся, борода зарылась в распаханную землю. Спешно поднялся, сплюнул темный ком, на зубах захрустело противно.

Изба, ковыляя, удалялась, а на земле лежали два пальца с грязными когтями размерами с охотничий нож.

Стрый двумя прыжками догнал ковыляющую избушку, раненую ногу пересекла блистающая полоса. Брызнула бледная жидкость, изба, с хрустом сломав вторую ногу, опустилась наземь.

Воевода обрушил кулак, бревна стены с треском смялись, второй удар проломил брешь. В дыру просунулся ухват, Стрый перехватил, дернул, в стену с той стороны вмялось крупное тело. Ухват треснул под пальцами, как лучина.

– Я тебе покажу, паскуда! – прошипел воевода злобно.

Из дыры донеслось смятенно:

– Да что ты, родич?! Я не хотела!

Стрый с хрустом раскрошил бревно.

– И я не хочу, но надо.

Воевода выломал проем, занес ногу. В избе полыхнуло, будто взорвалось солнце, сжатый в кулак воздух ткнул воина в грудь. Стрый грузно упал. В избе грянуло, бревна затряслись, блин крыши разломился, края дыры обуглились. Над лесом взмыла железная ступа, Яга со злорадным смехом подправила огненным помелом полет, облетела вокруг воеводы. В ступе визжал поросенок, шипел кот.

– Что теперь скажешь, родич?

Стрый яро зарычал. Яга скрипуче засмеялась, движение помела отдалило гудящую ступу. Бабка, заливаясь смехом, придержала помело рукой, второй чесала кота за ухом.

По лесу прокатился металлический звон. Птицы и зверье оглушенно смолкли, свин от испуга залился пронзительным визгом. Ягу от удара бросило к краю, помело пылающим факелом рухнуло в кусты. Листья пожухли, куст, кровожадно потрескивая, охватило пламя.

Стрый легко выломал из стены бревно, второй снаряд рассек воздух. Звон раздался оглушительный, ступа врезалась в ствол замшелого дерева и, обдирая кору, упала к корням. Дно пробило землю на локоть, сверху на бабку дождем хлынули листья и обломанные ветки.

Оглушенная Яга перегнулась через край, ступа опрокинулась, зарытое дно выворотило яму размером с могилу. Из ступы с визгом вылетел свин и задал стрекача. Кот вцепился когтями в спину поросенка, хвост воинственно поднял, как княжий прапор. Свин с всадником скрылся за деревьями.

Стрый подскочил к опрокинутой ступе и невольно отшатнулся. Кулак шуйцы метнулся в скулу огромной змеи, толщиной с бревно из вековой ели. Змея злобно зашипела, в траву упал изогнутый кинжал, щербатый оскал потерял грозность.