Михаил Ежов - Под знаком небес Страница 37

Помимо блюд домашнего изготовления, тут было немало тонких яств, привезенных из чужих краев, жирных паштетов, сладких пирогов и белого хлеба, который подавался только за столом у знатнейших особ.

Пир увенчивался наилучшими винами, как иностранными, так и местными, особенной же популярностью среди дам пользовалось легкое золотистое, изготовляемое по заказу самого Дьяка. Его можно было выпить много, но захмелеть лишь слегка, что особенно ценно при длительном застолье.

Вельможи, привыкшие к роскоши, были довольно умеренны в пище и питье, отдавая предпочтение изысканности, а не количеству съеденного. Однако принц Мархак имел в этом отношении, как и его отец, склонность к излишествам. Он сидел во главе стола, мрачный и молчаливый, время от времени бросая подозрительные взгляды на расположившегося по правую от него руку Дьяка. Герцог был одет в темно-синий костюм, под которым виднелась белоснежная, тонкого полотна, рубаха. Мархак недовольно нахмурился, заметив, что даже теперь полководец не снял своего панциря. Можно было подумать, будто он ежесекундно опасается покушения. Принц уже открыл было рот, чтобы язвительно поинтересоваться о том, чью руку хозяин дома подозревает в коварном умысле, но почему-то передумал.

Справа от него сидели двое вельмож, обсуждавших комету, которая должна была скоро появиться в небе. Один из них, молодой герцог Каллиширский, энергично жестикулируя, говорил своему собеседнику, толстому и неповоротливому барону Гамму:

– Нет, милый Дейст, я собираюсь провести это время с максимальным для себя удовольствием. Конечно, я не верю в мрачные предсказания, которыми пичкают нас астрологи, но на всякий случай следует устроить себе праздник. Чтобы не обидно было умирать, – он весело усмехнулся.

– Фу, какие вещи ты говоришь! – барон поморщился. – Разумеется, ни о каком конце света не может быть и речи. Но все равно, не стоит с этим шутить. Боги порой бывают капризны, а судьба изменчива.

– Не думаешь ли ты, что мои шутки способны повлиять на решение высших сил? Это было бы слишком лестно для меня, дорогой Дейст! – герцог Каллиширский громко расхохотался.

– Значит, ты полагаешь, что те, кто отправляется в храмы для молитвы или же становится паломником, напрасно растрачивают оставшееся время? – поинтересовался барон, наливая себе вина. – И будь комета на самом деле предвестником несчастий, следовало бы провести его в наслаждениях и веселье?

– Именно так! – подтвердил молодой герцог. – И не далее как вчера, во время моего посещения одного прелестного публичного дома, я заметил, что число посетителей намного возросло. На мой вопрос хозяйка ответила, что это продолжается уже три дня и она ожидает прибавления гостей. Так что, как видишь, не один я так считаю, но и многие другие проводят время с пользой. А как поступил бы ты, Дейст, если бы верил в то, что комета принесет нам конец света?

– Я бы проводил дни в молитвах и просил богов пощадить меня.

Герцог рассмеялся:

– И ты полагаешь, что они спасли бы тебя? Одного?

– Конечно, нет. Но я бы чувствовал, что делаю все, что в моих силах.

– Ты просто лицемер! – воскликнул молодой герцог с притворным возмущением. – Давно ли ты был в храме?

Барон нехотя пожал плечами.

– Между прочим, – заявил герцог, – кое-кто считает, что несчастья в первую очередь коснутся городов, особенно Ялгаада. Дескать, он – колыбель грехов и скверны. Вчера я видел несколько повозок, нагруженных домашним скарбом, направлявшихся из города.

– Неужели? – барон поднял брови. – Надеюсь, нашим слугам не придет в голову сбежать?

– Едва ли, – рассмеялся герцог. – Они уже давно отвыкли от жизни вне роскошных домов и дворцов. Боюсь, в деревнях смерть от голода настигнет их раньше, чем от кометы.

– Ты прав, одна надежда на их рассудительность.

– Не будь паникером, Дейст. Ничего страшного не случится.

Мархак отвернулся. Он уже не раз слышал подобные разговоры, и они раздражали его так же, как и вообще все это скопище ни на что не годных баронов, герцогов и прочих аристократов, пекущихся только о собственной шкуре. Была б его воля, он разогнал бы их в одночасье. Но пока власть в руках отца, он вынужден терпеть общество этих обленившихся крыс.

В этот момент Дьяк, поднявшись со своего места, попросил общего внимания и предложил тост за короля Мирона. Все присутствующие единодушно поддержали его и с громким звоном столкнули кубки, после чего Дьяк объявил, что настало время для главного блюда вечера.

– Не так давно я охотился в лесу на дикого вепря, – сказал он. – И почти настиг зверя, когда моя лошадь вдруг угодила ногой в мышиную нору и споткнулась, в результате чего я, естественно, вылетел из седла.

В трапезной послышался легкий шепот – приглашенные были удивлены случаем на охоте, о котором ничего не знали.

– И тогда зверь бросился на меня, – продолжал тем временем Дьяк, – но мне удалось подняться с земли и увернуться, а когда вепрь пронесся мимо, ослепленный собственной яростью, я заколол его охотничьим ножом, нанеся удар в загривок и перебив шейные позвонки.

Присутствующие разразились громкими аплодисментами. Рассказанное было неслыханным случаем, и многие не поверили словам Дьяка, но не подали виду. Никому не хотелось ссориться со столь успешным царедворцем.

– Я прошу вас отведать этого красавца, – заключил Дьяк, беря в руки нож и передавая его Мархаку. – Не окажет ли Ваше Высочество нам честь, отрезав первый кусок?

Принц поднялся с кресла и взял длинный нож. С каким удовольствием он бы вонзил его в шею хвастливого герцога! Или своего напыщенного и обрюзгшего папаши!

Двери распахнулись, и четверо слуг внесли и поставили на стол перед принцем огромный бронзовый поднос, на котором возвышался вепрь невиданной величины. Все ахнули, и даже Мархак с завистью поджал губы. Как бы герцог ни прикончил этого зверя, самому принцу не удавалось даже выследить кабана, хотя бы отдаленно напоминавшего размерами этого. Тем не менее он принял торжественный вид и, отделив первый кусок, положил его по традиции хозяину дома. Дьяк с благодарностью поклонился. Затем Мархак продолжал резать вепря, а слуги наделяли гостей. Наконец, когда с этим было покончено, все взялись за приборы и принялись есть. Мясо оказалось очень вкусным и нежным, так что принц снова невольно позавидовал Дьяку.

Когда гости насытились, слуги внесли чаши с вином, грогом, пивом и прочими горячительными напитками. Их встретили радостными одобрительными возгласами. Долго звенели кубки, тосты сыпались из уст гостей, гремели отодвигаемые стулья. За круговой чашей гости разговорились о подвигах прошедшего сражения. Обо всем говорилось с военной прямотой, шутки и смех звучали по всему залу. Один принц Мархак сидел, угрюмо нахмурившись. Только иногда под влиянием своих приближенных он на минуту принуждал себя заинтересоваться происходящим. В такие минуты он хватал со стола кубок с вином, выпивал его залпом и, чтобы поднять настроение, вмешивался в общий разговор, нередко невпопад.