Андрей Некин - Механический меч. т.1 Кукловод Страница 37

И тогда разнеслось то дикое «Даааа» по всему полю. Дикий крик легионера. Он был совсем рядом. Убил пещерного льва голыми руками. Размазал его по земле силой духа.

Вот что такое Легион. Мой император…

Вся война промелькнула огненным пламенем в глазах старика. Борода взметнулась вверх. Легионер отдавал честь своему господину.

— Ну хорошо, Римус, — казалось, проняло Стормо Торрия, — но они не пойдут со мной, сам увидишь.

— Выдвигаемся немедленно, Сир? — просиял Тигль.

— Никак не могу позволить, Советник! На улице гроза вы разве не слышите? Не хватало, чтобы император простудился, — грозно нахмурился уже второй старик. Дворецкий Мориус.

Но радость Тигля уже мало, что могло разрушить. Не сегодня, так завтра. Заколотив деревянной культей в пол, он заспешил на кухню, готовить все необходимое к долгой дороге. А что это, как не походный котелок и приправы, припомнил советник простые легионерские мудрости.

За окном бушевала осенняя гроза. Стучали капли по расставленным на полу ведрам. Крыша и вправду была в ужасном состоянии. Бледная луна ходила по ночному небу. Ее видно и отсюда.

«Во что втягивает меня этот Римус» — тягостно размышлял император — «Безумие».

Достоинство рода. Понятие столь абстрактное, что даже сами представители рода толком не понимали что это. Он слышал до эпохи Роко Злосчастного, древние императоры выходили перед Легионом и обнажали меч. И все, кто хотел, обнажали свой меч в ответ. А тот должен был доказать, что имеет право вести величайшую силу континента вперед. Это не детским фламбергом по вечерам махать. Не редко древний император благополучно помирал прямо там, даже не начав походов. «Какое варварство» — считали в магистрате. Но только так лидер получал уважение перед воинами.

Стормо с сомнением посмотрел на свои руки.

«Я император!» — кричали древние варварские короли и вызывали все свое войско на бой. Искусные воины, они били мечами тех, кто осмелился выйти, до изнеможения, рубили их на куски без всякой жалости. Начиная с самого рассвета и до заката. И завоевывали честь вести легионы своей собственной силой. Корона тех императоров — не золотая побрякушка, а шипастая сталь боевого шлема.

Дорн Рокката Третий не потерпел ни одного поражения в дуэлях. Говорили, походил больше на титана, чем обычного человека. Его испытание закончилось быстрее, чем у других древних императоров. Мало кто осмелился выйти против короля, после вида его первых жертв. Одного он просто разрубил пополам, второму откусил нос и кусок щеки, когда тот сковал движение меча огромным цепом, у третьего смят шлем и отрублены ноги. «Следующий! Выходи вперед, трусливые шакалы! Я не поведу за собой трусов!» — требовал рычащий как зверь Дорн Рокката, а легион трясся в страхе перед своим властелином.

Горак Страшный возил за легионом телеги с головами собственноручно поверженных им врагов. Обозы разносили вонь гниющей плоти на добрую лигу вокруг, а советники только и делали, что упрашивали перейти императора с голов на уши.

Ребелий Тяжелые-руки, проигрывая сражение, бился до последнего, оставшись в одиночку против целой орды. В окружении. С сотней кровоточащих ран. Мертвые трупы росли вокруг него стенами. Ходят легенды, что орки не могли поразить его сердце до самого рассвета.

Лирус Бессмертный упал с лошади. Дубина тролля размозжила его ноги в кровавую кашу. Но он снова взобрался на коня одними руками и повел свои легионы дальше. Последний приказ императора — навсегда приковать свое покалеченное тело тяжелой цепью к боевому коню, чтобы позор падения на землю никогда не повторился…

Они говорили со своим оружием на бегу сквозь время и пространство, с радостью принимая и отдавая эстафету войны друг другу, спасая свою вымирающую расу от бесконечной жестокости древнего континента. Ведь люди стали хозяевами совсем недавно, гордо вытянув нос от превосходства своей науки перед сталью низших дикарей. Еще пару столетий назад все было совсем не так.

Но время прошло, и древние императоры забылись…

Стормо вздыхал. Он не достоин. И также думали все, начиная с Роко Злосчастного, обманывали сами себя, не признавались себе, цепляясь за титул. Так было. Иначе достоинство рода не упало бы в выгребные ямы, лишив само себя остатков власти.

Стормо подтянул декоративный фламберг и сонно закрыл глаза:

— Слышишь? — спросил он его, сжимая покрепче. Сталь в ответ лишь звонко молчала.

— Возможно настал наш черед выйти на поле перед легионом и сказать: «Я — Император!»…

Утро выдалось холодным.

Стормо Торрий кутался в колючий шарф. Вчерашний энтузиазм исчез без следа. Но не то было с Римусом Тиглем. Старец бодро скакал впереди, указывая дорогу.

Чем ближе они подъезжали к Фиору Болотному, что лежал на их пути перед осажденным с востока Рейнгардом, тем больше им встречалось повозок со спасающимися горожанами. Они говорили страшное. Пограничный город упадет в течение недели максимум. Армия гулей, живых мертвецов, заполонила все поле перед великой стеной. Они карабкаются поверх своих же голов, а горящее масло в цитадели не бесконечно. Говорили также о странных повелителях армии. Дворянине в дурацкой огромной шляпе и нищем менестреле, закутанном в плащ. Рассказывали: тот менестрель ведет Гулей на штурм музыкой на чугунном скрипусе, как когда-то водили орки в бой свою северную орду. «А что же легион?» — спрашивал Римус, а в ответ люди лишь недоуменно пожимали плечами. Мол что могут остатки легиона без артиллерии. Вроде подъезжает кавалерия с запада, но будет ли от нее толк при осаде в городских условиях?

А магистрат, судя по всему молчал. Молчал упорно. Как будто не осталось в живых никакого магистрата.

Военные дирижабли, артиллерия стягивалась к Рейнгарду. Но город, судя по словам путников, уже приготовились отдать. Самый мощный форт на восточной границе хоронили без всяких колебаний. Римус Тигль хватался за голову, а Стормо корежило от наивных надежд бегущих горожан. «Ничего, скоро ректор Реле вернется и мокрого места от третьей стороны не оставит. Переждать надобно просто. Вот что, благородные господа».

У самого Фиора Тигль заставил «ведущего легионы» надеть знак императора. То был древний серебренный браслет с отличительным символом легиона. Браслет был слишком широк для худого запястья Стормо, то и дело грозя бесславно свалится в грязь, и потому он нацепил его на плечо. «Вы совсем потеряли форму, Сир» — ругался советник, размахивая бородой.

Люди же замечали браслет, но не проявляли никакого особого внимания. Еще бы. Никто кроме легионера не ведал что это, да и там многие знали о нем лишь понаслышке.