Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ] Страница 37

— Ну, и как вы себя чувствуете, барон? Насытились, отдохнули, пришли в себя?

— Несомненно, Светлейший, и искренне благодарен за гостеприимство. Я могу чем-то быть вам полезен?

— Да, барон, и не только мне, но прежде всего вашему попавшему в беду товарищу. Пойдемте!

Решительно встав из-за стола, Всесвят быстрым шагом двинулся куда-то, и Зборовскому не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Через несколько минут они оказались в небольшом помещении, заставленном сундуками, полками и странного вида инструментами. Была ли это собственно лаборатория чародея, склад артефактов или просто какая-то подсобка, решить для себя барон не успел, но это оказалось и не столь уж важно. Всесвят быстро выдвинул изрядных размеров ящик и, покопавшись в нем, достал две блестящих фляги, одна из которых была тускло-белой, а другая отливала желтизной.

— Вы ведь прекрасно видите в темноте, не правда ли?

Понятно, что для мага подобного уровня вампирская сущность Владисвета была видна насквозь. Ничего другого Зборовский и не ожидал, и поэтому он встретил прищуренный взгляд Всесвята твердо и с достоинством:

— Да, Светлейший. А что, это понадобится?

— Видите ли, мне необходимо будет приготовить к утру несколько особых снадобий для того, чтобы привести в чувство вашего Юрая. Вот, возьмите! — он протянул Зборовскому фляги. — От вас мне нужна вода, тёмная и светлая. Тёмную надо будет взять в болоте, которое вы найдёте позади моего терема, примерно в полулиге. Можно с тиной, но лучше с торфяным душком. И соберёте ее в оловянную флягу. А светлая вода бьёт из родника, что за пригорьем и через луг. Будете выходить — покажу. Для светлой воды лучше всего подошла бы фляга серебряная, но у вас, как я понимаю, с серебром отношения непростые… Так что держите уж золотую, в неё и наберёте. И постарайтесь до рассвета, хорошо? А я займусь приготовлениями здесь, в доме.

И Всесвят одобрительно хлопнул барона по плечу:

— Вперёд, гвардия!

— Ну а теперь, будь любезна, объясни, чего ради я должен пилить тот самый сук, на котором сижу?!

Верховный маг белозерского царства нервно вышагивал по своему кабинету, периодически бросая на Теннеке пронзительно-скептический взгляд. Он специально отослал Зборовского, придумав тому неотложное задание. Конечно, темная и светлая вода были действительно нужны, но можно было бы вполне обойтись и тем, что было в доме. Другое дело, что Всесвят хотел поговорить с валькирией наедине, причем поговорить серьезно и без обиняков. И даже попросил ее принять для этого разговора более подходящий облик.

— Хорошо, сватья, твой Юрай останется в живых. В здравом уме и светлой памяти. Вода мёртвая, вода живая, пара дней отдыха, и готово. А телесных повреждений у него и вовсе нет. — Всесвят рубил необычно резкие и короткие фразы, что выдавало его крайнее возбуждение. — Но ведь ты же хочешь большего. Чтобы я вернул ему магические силы. А ты сама-то хоть понимаешь, в чем его сила? Хорошо понимаешь? Я еще не настолько стар… чтобы позабыть эту иодайскую историю. Да, безумно талантливый был мальчишка. Испортили его только. Те двое, сладкая парочка… Он еще чудом в живых остался. Потом пятнадцать лет — никто и ничто. И теперь туда же, со свиным рылом в калашный ряд!

Маг выдержал хорошо рассчитанную барственную паузу — сказывалась многолетняя привычка произносить речи на заседаниях Конклава и убеждать могучих владык.

— Слушай дальше. Речь идет, чтобы тебе было ясно, о балансе потоков сил в нашем мире. Всего-навсего. — От саркастической усмешки Светлейшего могло бы скиснуть молоко во всей округе. — А если твой Юрай попытается восуществить эту их шестую стихию, пусть и безуспешно — ведь он же весь Круг Земель…

Всесвят на мгновение запнулся, пытаясь подобрать выражение, уместное при дамах, но потом плюнул на всякий политес:

— Он же весь Круг Земель р-а-к-о-м поставит, да простят меня боги! При его способностях и полном отсутствии магического образования… Можешь себе представить, как пошатнется равновесие? Ты-то здесь у меня в гостях, отдыхаешь, до Валгаллы далеко. Но когда смута охватит всё и вся, от Асконы до Великой Роси и от Свейна до Аль-Баххара, достанет ли нам силы, чтобы сдержать сотрясение разбуженных стихий?!

— Вне всякого сомнения ты прав, сват, но в то же время ты ошибаешься. — В голосе Теннеке чувствовалась твёрдая уверенность. — Да, равновесие — благо, но в то же время полное равновесие, абсолютное равновесие — это смерть и только смерть. Вдумайся хорошенько, Светлейший: разве боги сотворили этот мир во всеблагой гармонии? Нет, Арман создал его живым и изменяющимся, а Тинктар следит за тем, чтобы это движение не останавливалось на минуту. Ведь конь, находящийся в равновесии, не сделает и шага! Река, которая не течет — это уже не река. И то равновесие… ах да, виновата, Светлейший, Равновесие с большой буквицы, которое вы навязываете своему миру — оно удобно владыкам, но неугодно течению судеб. Уж это-то мне из Валгаллы прекрасно видно, кстати — по тем, кто от вас к нам приходит.

— Всё-то ты вывернешь наизнанку, Танни! Чёрное у тебя будет белым, равновесие — смертью… А лесные пожары, наводнения и нашествия чумы, стало быть, — это божественная благодать и всеобщая польза?! Нет уж, прости, но ты меня не убедила. Боги создали этот мир в гармонии пяти стихий, а шестой не бывать!

— Не убедила, говоришь? Хорошо, попробую убедить по-другому. — Теннеке изящным движением поднялась с кресла, в котором сидела до этого, подошла к Всесвяту и пристально заглянула ему в глаза. — А ну-ка вспомни, сват, как мы с тобой в родстве оказались. Вспомни своего брата, Иншеслава. Вспомни, как отказался от богатства он, от воинской славы, от грядущей власти, от чародейской силы… От всего отказался — только лишь ради моей сестры. А уж от чего сама Фихтвеольд отказалась ради того, чтобы остаться с ним навсегда, помнишь? От бессмертия ведь отказалась, и от Валгаллы! Сколько им пришлось вынести и претерпеть ради своего счастья, не забыл? Так которая же из пяти Сил их вела, подскажи! — Теперь уже настал черед дамы сделать выразительную и многозначительную паузу. — А и не сумеешь, ибо сила та — иная.

До сих пор ее голос был тихим, приглушенным и проникновенным, но следующие, последние слова она произносила уже совсем по-другому: тем напевным речитативом, которым раньше на поляне приговаривала судьбу Юрая:

— Я вижу, я чувствую, я знаю: ваша вселенная беременна новой стихией. И, как любая женщина, молюсь о том, чтобы дитя родилось в срок и здоровым.

Звание Верховного мага так запросто не дается, и Всесвят носил его вполне заслуженно. Он был не только искусен в заклинаниях, но и по-настоящему мудр. А мерилом истинной мудрости служит порой умение осознавать границы собственной мудрости и могущества.