Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина Страница 38

Мне и Заку достались самые худшие места, буквально в партере. Более опытным наемникам удалось перехитрить нас и вытолкнуть при построении в первый ряд. Сейчас счастливчики, оставшиеся сзади, могли стоять вольно и даже переговариваться вполголоса.

Я успел профессионально прикинуть количество гоблинов, вооруженных преимущественно арбалетами и длинными духовыми трубками (разгром оружейных складов давал о себе знать), и повернулся к уху соратника:

– А нас тут не меньше двух сотен.

– Зададим врагам перцу, – отозвался Зак и воинственно оскалил зубы.

– Ты как истинный таха, брат.

Тут я поймал на себе свирепый взгляд сотника Рожа и заткнулся.

– Наши предки, предки наших предков, пращуры предков… и сами божества земли таха глядят на нас с восхищением и ужасом, – продолжил вещать лидер повстанцев, глядя куда-то ввысь. – Мы передовой отряд волны очищения, что промчится по джунглям родной страны, как пожар, выжигая из нее язвы киафу. – Голос вождя окреп и зазвенел, как перетянутая струна. – Принесем же мир в сердца и поселки Даггоша! Покажем этим недогоблинам, как поклоняться хухум и эльфам! Научим их любить родину!

В конце речи Черный Шаман отнял у охранника жезл и разрядил полкристалла в направлении своих богов. Видимо, воинственная религия таха считала такой способ молиться самым правильным. А может, это просто у Шамана дурные привычки? Недаром ведь он столько лет у власти.

Словно в ответ на шипение и треск магических разрядов, со стороны штаба ОАТ раздался приличной силы взрыв, и в ясное небо взметнулся столб пыли и каменной крошки. Воины как один бросились на землю, прикрывая головы руками. Только Шаман остался стоять прямо, прочие повалились в пыль.

– Налет! – взвизгнул кто-то нервный.

Через пару минут армия все-таки сообразила, что грохота разрывов больше нет, и постепенно приняла прежний воинственный вид.

– Это великий знак богов, что пути назад у нас нет! – завопил Черный Шаман.

– Да уж, крутые у них покровители, – прошептал Зак.

– Иди к черту, это я там в щели файерболы спрятал, – буркнул я. – Угораздило же штаб армии подорвать. Видать, крыса на камень уронила или дети нашли.

– Поделом…

Я старался отмечать каждую мелочь в поведении Черного Шамана. Смелый, однако, тип, ничуть не испугался при взрыве! А ведь считается, что гоблины трусливы. Нервы у него стальные, что ли? Как бы все-таки улучить момент и прирезать его? Наверное, только ночью во время привала, не иначе.

Тут начальник штаба что-то крикнул по-гоблински, и часть воинов повернулась направо. Остальные сделали это через какое-то время.

– Федор! – услышал я окрик Зийлы. – За рычаги!

– Как это? – обиделся Зак. – Я тоже хочу за рычаги.

– В Агуххе нет погонщицких курсов, – злорадно напомнил я и пошел в сторону бронечерепахи. Я двигался вместе с остальными, но все шагали строем, а я независимо, с гордым видом.

Возле боевого зверя ошивался костлявый гоблин, с первого взгляда показавшийся мне крайне неприятным. Он наседал на десятника и нагло требовал пустить его к рычагам.

– Я умею рулить этой черепахой, Зийла! – кипятился он. – Это я пригнал ее из вылазки! Ты же помнишь! Мы сражались тогда плечом к плечу против «небесных повязок». Ты не можешь послать меня в пехоту, это несправедливо!

– В общий строй, Квакваса, – осадила настырного воина десятник. – Шагай! А то на кухню пошлю, банановую кашу варить.

– Ну, я тебе припомню, белая обезьяна, мерзкий человечишка, – прошипел гоблин и плюнул в пыль, постаравшись попасть мне на сапог. Однако промазал и был вынужден пойти вместе с колонной не удовлетворенным даже в такой малости.

– Грязный расист! – гневно бросил я ему вслед.

Я запрыгнул на погонщицкое место и припал к рычагам. Еще вчера я обеспечил себе положение «по-походному», с открытым и закрепленным люком. Для этого пришлось положить на шейный бугор черепахи плетенный из тростника мат, чтобы голова оказалась снаружи, и установить лобовой прозрачный щиток.

На панцире устроились Зийла, сотник Рож и еще какой-то вояка. Наверное, каптерщик Цаво. А Черный Шаман со своими громилами и тысячником Боксугром уселись во вторую черепаху.

Слышно было, как Квакваса, обозленный, что его не взяли в погонщики, поминутно орал на пеших воинов таха.

– Где наш отчет? – крикнула Зийла в люк. – Сотник спрашивает.

Я выдернул из кармана штанов мятый свиток и протянул его вверх. Вчера мы с десятником целый час мучились в штабе, описывая груды покореженного, обгорелого и оплавленного оружия. Ни одного целого жезла на разгромленном складе не осталось. Самым трудным в отчете было не переврать эльфийскую грамматику.

Увы, за это время тысячник успел запереть сейф с денежным довольствием и свалить на квартиру, так же как и каптерщик Цаво. Я остался без метикалов и портянок. Их выдали уже утром, так что потратить первое жалованье на еду или выпивку мне не удалось.

Черепаха с главнокомандующим ползла впереди. За ней пылили наемники, а замыкал колонну белый бронированный зверь. Вздыбленный единорог краснел на его боку. Я был горд, что рулю эльфийской биотехникой, и порой взревывал клаксоном, подстегивая последнюю шеренгу воинов.

Местные жители провожали своих героев с помпой. Они бросали на панцирь и вообще куда придется ананасы, какао-бобы, манго, пальмовые ветви и прочие дары природы. Сотник Рож то и дело ругался на дикой смеси языков. А практичная Зийла переправляла тяжелые дары внутрь черепахи, стараясь не попадать в мою голову. Наверное, опасалась, что я сгоряча подстегну рептилию и подавлю войско.

Я попробовал на ощупь найти в куче мягкий банан, но сотник с десятником, видимо, поедали лучшие плоды прямо на месте. Пришлось рулить без подпитки.

Решив, что продолжать наблюдение за соратниками все-таки удобнее с близкого расстояния, Люсьен ночью прокрался к бронечерепахе. Это было сравнительно молодое животное, способное преодолевать бездорожье и водные преграды. Но главное, черепаха обладала высоким клиренсом. Люсьен забрался под брюхо и приник к панцирю. Плотная ткань, прежде служившая Люсьену плащом, отлично маскировала его, сливаясь с залепившей брюхо черепахи грязью. Выдать его могла только нетрансформируемая голова со светящимися органами зрения да конечности.

Оставалось надеяться, что никто из врагов заглядывать под черепаху не станет. В противном случае чересчур любопытного ждет мгновенная гибель и быстрая ликвидация останков. Жидкости будут отжаты и испарены, прах измельчен и развеян.

Скоро Дхем кончился, и войско уперлось в реку Касука. Или Ломами, я не разобрал. Колонна встала. Я подождал, пока уляжется пыль, отер пот с физиономии и высунулся наружу по пояс. Строй сбился, все толпились на берегу, что-то выкрикивая.