Александр Прозоров - Война магов Страница 38

Татары увидели атаку, начали разбираться в сотни, выстраиваться, задирая копья к небесам. Вороной под Андреем плавно разгонялся сперва в рысь, потом перешел на галоп. Князь оглянулся, перекинул щит с задней луки седла в руку, одновременно оценив всю мощь русской кованой лавы. Бояре мчались плотной полуторакилометровой стеной, стремя к стремени, плечо к плечу, крепко сжимая коленями седло, чуть наклоняясь вперед, прикрываясь щитом и опустив вперед рогатину со сверкающим граненым наконечником. Сверкали доспехи, сверкали шлемы, у многих сверкали личины, заменяющие лица на время битвы. Несокрушимый железный таран, который превратит татарские сотни в бессмысленное кровавое месиво.

До татар осталось меньше четверти версты, когда они все вдруг опустили пики и начали разгоняться навстречу русской лаве. Щиты, копья, лохматые лошади, стеганые халаты вместо брони. Те, кто ленился носить броню во время нудной и безопасной осады, теперь не успели надеть ее и на битву. Каждый платит за лень кто чем может. Некоторые – кровью.

– Два татарина каждому! – во весь голос напомнил Зверев. – Смерть! Смерть! Смерть!

Двести метров, сто… Он уже видел оскаленные морды татарских коней, усатые круглые лица врагов, разноцветные кисточки на копьях и холодный блеск остро отточенных смертоносных наконечников. Холодными кусачими мурашками по спине побежал страх – и князь Сакульский снова поддал пятками вороному в бока, разгоняя его как можно сильнее, сдвинул щит к груди и до боли в суставах сжал рогатину.

Пятьдесят метров.

– Смерть!!! Смерть!

Десять шагов.

Навстречу мчался рябой и безусый круглолицый крымчак, левее скакал усатый, но низкорослый, правее – пожилой, с морщинистым лицом. И почему-то все трое направили копья именно Андрею в грудь.

– Умрем все! – рявкнул он, вскидывая щит, как учил дядька, перед собой и нижним краем вперед, рогатиной же наметился в того, что в центре.

В последний миг кто-то сбоку отбил пику морщинистого вверх, и тот промахнулся. Два других наконечника врезались в верхний край щита, опрокидывая князя на спину. От страшного удара деревяшку отбросило к плечу и расщепило, оторвав верхний край. Однако и пики прошли поверху, за спину Андрею. Правда, своим ударом он тоже промахнулся – рогатина мелькнула мимо рябого, впилась в шею скакуна, вплотную шедшего за ним, пронзила и впилась в живот татарина, еще не ожидавшего опасности. Тощего и голодного, выросшего на степной траве коня усатого басурманина вороной Зверева, откормленный овсом и ячменем в теплой конюшне, просто опрокинул, с рябым князь сошелся лицом к лицу, глянул в глаза – и они разъехались, поскольку руки обоих оставались заняты. Из-за спины врага, наклонившись далеко вперед, князя попытался достать саблей какой-то безусый щенок – Андрей приподнял ратовище рогатины, заслоняясь, а когда клинок засел в дереве – опустил и плашмя ударил татарина окантовкой щита поперек лица. Кости черепа громко хрустнули, враг провалился вниз.

– Убил? Или ранил? – так и не понял Зверев, бросил бесполезную в давке рогатину, выдернул саблю, прикрылся щитом от ударившего издалека копья.

Вороной продвинулся еще на пару шагов, ближе к толстому басурманину в польской, с Сигизмундовым гербом на груди, кирасе. Тот снова ткнул копьем – и как раз в тот момент, когда Зверев прикрывался щитом от сабли слева, в открытую грудь. Андрей повернул все тело – наконечник со злым скрежетом скользнул по пластинам бахтерца, – тут же ударил саблей снизу вверх толстяка под подбородок.

– Получи! Кираса не броня, ни покрутишься, ни увернешься.

Глаза татарина мгновенно остекленели, он повалился из седла.

– Второй! – понял князь. – Второй труп. Теперь и помирать можно…

От этой мысли на душе стало легко и весело, и спокойно, как в церкви. Андрей залихватски свистнул, пнул пятками вороного, протискиваясь между лошадьми с пустыми седлами, поймал на щит удар слева, поддернул, стремительно уколол сбоку – куда-то попал, судя по упругой отдаче. Рубанул вправо, попал по щиту, качнулся, наваливаясь и перекидывая свой куцый кругляшок. Татарин предсказуемо повернулся, выглядывая над самым краешком окантовки, чтобы определить врага – а князь полосонул саблей понизу, по ноге, срезая врагу мясо по всему бедру до колена. Оставшись без конечности, тот повалился назад. Хоть и жив – а не боец.

– Умрете все!!! – во всю глотку предупредил князь Сакульский, вскидывая саблю над головой. Хвастливого русского попытались достать копьем, но промахнулись, попав в пустое седло татарского коня. Зверев пнул коня пятками: – Кто такой наглый?! Сюда иди!

Не тут-то было. Между двумя напиравшими армиями живой стеной встали лошади, оставшиеся без седоков. Деваться им было просто некуда. Татары воспользовались шансом – воздух стремительными черточками прорезали стрелы. Русским отвечать было нечем, оставалось только закрыться щитами и надеяться на счастье. Со всех сторон слышались крики боли, жалобное конское ржание. Андрей ощутил резкий, словно отцовским ремнем, удар по бедру, скосил глаза. Из ноги торчала стрела.

– Твари… Смерть татарам! Смерть!

Напор обеих армий ослаб. Крымчаки стреляли, русские крутились под «огнем». В табуне впереди появились прорехи, и вороной довольно резво рванулся вперед. Увлекшийся лучник – саблей по горлу. Этот схватил щит, заслонил голову – получи укол в приоткрытый живот. Копье попыталось вонзиться в лицо. Андрей чуть отклонился, и оно скользнуло по плечу. Саблей до врага он не доставал, а потому рубанул через лоб его лошадь. Всадник повалился на землю, выронил пику, попытался достать меч, но не успел: Зверев хлестко резанул его от левой ключицы к нижнему правому ребру – напополам!

Скакун под Андреем вдруг повалился набок, прямо на подскакавшего татарина. От его сабли князь прикрылся щитом, сам уколол снизу, под полу обшитого железными пластинами халата, в живот. Удар по затылку заставил князя согнуться, и он оказался зажат между двумя лошадиными тушами, причем вороной налег всей своей немалой массой ему на ногу. Андрей пару раз дернулся – никаких шансов вылезти не оставалось. Зато была вероятность того, что какая-то из лошадей встанет копытом ему на голову. Зверев прикрылся щитом и приготовился к долгому ожиданию. Когда сеча закончится, победители пройдут по полю, заберут своих раненых и контуженых, добьют чужих.

В любом случае не меньше пяти крымчаков он сегодня зарезал. Теперь и умирать не страшно – его совесть чиста. Свой долг князь Сакульский выполнил…

Сверху на щит навалилось что-то еще, почти расплющив молодого человека, спустя несколько минут тяжесть стала еще сильнее – и Андрей потерял сознание…