Лорд Дансейни - Время и боги: рассказы Страница 38

Божественная Книга Знания из Хамазана рассказывает, как маленький бог, который в последний миг сжалился над Землею, поведал своим пророкам, что его имя Сарнидак, и что он пасет овец; потому теперь его называют богом пастухов и трижды в день приносят ему на алтарь тонкорунную овцу. Север, Восток, Запад и Юг считаются ныне пределами пастбища Сарнидака, а белые облака — его овцами. И еще божественная Книга Знания учит, что день, когда Помпеидес заметил богов, должен теперь вовек считаться постным и носить название Поста Исхода, и лишь вечером пост заканчивается и начинается праздник, который именуется Пиршеством Милости, ибо именно в это время Сарнидак смилостивился и остался на Земле.

И все жители Хамазана молились Сарнидаку и продолжали лелеять свои мечты и взращивать свои надежды, потому что храм в их городе не был необитаем. Были ли ушедшие боги могущественнее Сарнидака — никто в городе не знает, но некоторые верят, что они зажигают огни в своих голубых окнах, чтобы, пробиваясь вверх, заблудившиеся молитвы смогли, подобно летящим на пламя свечи мотылькам, отыскать свой путь и обрести, наконец, пристанище и свет за неподвижностью и покоем вечерних сумерек, выше которых восседают боги.

А Сарнидак дивился на странные фигуры богов, дивился на жителей Хамазана, на роскошь царского дворца и на обычаи проповедников, однако чему бы то ни было в Хамазане он удивлялся едва ли больше, чем в том городе, который когда-то оставил, ибо Сарнидак, не понимавший, почему раньше никто никогда не был к нему добр, считал, что он, наконец-то, попал в тот благословенный край, надежду найти который подали ему боги — край, где люди не будут жестоки к маленькому хромому карлику.

Шутка богов

Перевод Н. Цыркун

Возжелали некогда старшие боги позабавиться. И сотворили они душу царя, и вложили в нее помыслы, коих ни один из царей не дерзал иметь, и жажду чужих земель, коей никто из царей не дерзал иметь.

И еще вложили боги в ту душу силу превыше сил других царей, и страсть властвовать, и гордыню. А потом боги послали ее на восток и вселили в тело раба, чтобы жила она на полях земли.

И рос тот раб, и пробуждались в его сердце гордыня и жажда властвовать, но на руках его были оковы. И в обиталище богов на Полях Сумерек предвкушали веселье.

Но раб вышел к берегу великого моря, сбросил плоть свою вместе с оковами, достиг Полей Сумерек, предстал перед богами и посмотрел в их лица. Такого боги, задумав позабавиться, не предвидели. Жажда власти разгорелась в царской душе со всей гордой силой, которую вложили в нее боги. И человек оказался слишком силен. Он, чья плоть испытала плети надсмотрщиков, не пожелал терпеть владычества богов и, представ перед ними, повелел им уйти. Гневом ответили на то Старшие боги, ибо никто еще не дерзал повелевать им, но душа царя оставалась невозмутимой, и гнев богов улегся, и отвели они глаза свои. Опустели божественные тропы и оголились Поля Сумерек; далеко ушли боги. А душа избрала себе иных спутников.

Сны пророка

Перевод Н. Цыркун

I

Когда боги повелевали мне трудиться, насылали на меня жажду и изнуряли голодом, я слал им свои молитвы. Когда боги уничтожали города, в которых я жил, когда опалял меня их божественный гнев, я восхвалял их и приносил им жертвы. Но когда вернулся я в мою зеленую долину и увидел, что все сгинуло, что нет более старинного пристанища, где играл я ребенком, ибо боги уничтожили даже самый прах и не оставили паутины в углах, проклял я богов и сказал так:

— Боги молитв моих! Боги, которым приносил я свои жертвы! Вы покинули святые места моего детства, и не стало их больше, а потому я не могу вас простить. Коли содеяли вы такое, остынут ваши алтари, и не изведаете вы ни моего страха, ни моей хвалы. Не устрашат более меня ваши громы и молнии, и не испугаюсь я, ежели вы отвернетесь от меня.

Так стоял я, глядя в сторону моря, и слал проклятья богам, когда подошел ко мне некто, одетый так, как одеваются поэты, и молвил:

— Не проклинай богов.

На что я ответил ему:

— Отчего бы не проклинать мне тех, кто, как вор в ночи, лишил меня самого святого и осквернил сад детства моего?

Тогда сказал он:

— Пойдем, взгляни, что я покажу тебе.

И я последовал за ним туда, где стояли два верблюда, устремившихся глазами в пустыню. Усевшись на них, мы отправились в далекий путь. Ни слова не проронил мой спутник, пока не достигли мы наконец широкой долины, укрытой в сердце пустыни. И там я увидел белые, будто залитые лунным светом кости, выступавшие из песка и громоздившиеся выше песчаных дюн. Повсюду лежали огромные скелеты, похожие на беломраморные купола дворцов, строившихся согнанными со всех краев рабами для деспотов-царей.

Там же виднелись кости рук и ног, уже наполовину утонувшие в зыбучих песках. И когда смотрел я в изумлении на эти останки, поэт сказал мне:

— Боги мертвы.

А я после долгого молчания ответил:

— Эти мертвые пальцы, белые и неподвижные, некогда оборвали цветы в садах моей юности.

Но мой спутник возразил мне:

— Я привел тебя сюда, чтобы испросить прощение богам, ибо я, поэт, знался с богами и должно мне ныне развеять проклятья, что витают над их останками, и принести им людское прощение как последнюю жертву, покуда не покрылись они мхом и плевелами и не сокрылись навсегда от солнечного света.

И сказал я:

— Это они сотворили Тоску — покрытую серой шерстью суку с когтистыми лапами; и Боль с жаркими ладонями и шаркающими ступнями; и Страх с его крысиной ледяной хваткой, и Ужас с горящими очами и стрекозиным шелестом крыльев. Нет моего прощения этим богам.

Но поэт опять возразил мне:

— Можно ли питать ненависть к этим красивым белым костям?

И долго смотрел я на причудливо изогнутые прекрасные кости, которые не могли более причинить зла даже самой ничтожной из тварей своих. И долго думал я о том зле, которое они совершили, но также и о благе. И когда вспомнил о руках, трудившихся над созданием цветка примулы, что сорвет дитя, я простил богов.

И тогда ласковый дождь пролился с небес, и зыбучие пески улеглись и поднялся нежный зеленый мох, превративший кости в причудливые холмы, и я услышал крик и проснулся, поняв, что спал, выглянул из окна и увидел, как молния поразила ребенка. Тогда мне стало ясно, что боги еще живы.

II

Я заснул в долине Алдерон, в маковых полях богов, куда они являются ночами, пока луна стоит еще низко, на совет. И открылась мне тайна.