Татьяна Каменская - Эртэ Страница 38

Как больно, единым рывком, в груди сжалось сердце. Сергей Викторович вздохнул, и устало отправил шпагу в ножны. Всё это напоминает странный балаган или новогодний маскарад, с переодеванием в нелепые костюмы, и непременным ощущением наступающей новизны происходящего… словно по написанному второпях сценарию к Новому году. Но Новый год давно прошёл. Новые праздники ещё не наступили, а старые уже миновали. Хотя нет, не все. Оказывается сегодня праздник всех влюблённых. Значит, поэтому где-то звучит музыка, а отдалённый гул голосов напоминает, что бал в самом разгаре. Надо непременно быть там. Сергей Викторович знает, что его ждут, кто-бы это ни был, но его очень ждут…

Толстая, золототканая портьера раздвинулась, и Сергей Викторович неожиданно очутился в огромном ярко освещённом зале. Играла музыка, мимо проносились танцевальные пары в странных, но очень красивых одеждах. Кавалеры в завитых париках и дамы, на голове которых можно увидеть сооружения, похлеще чем самая современная телевизионная башня.

Грациозно выставляя вперёд ножку в сафьяновой туфельке, дама приседает, и её башня делает поклон другой замысловатой башне. Кавалеры щелкают каблуками, наклонив голову, словно тореадоры перед началом представления, с чувством собственного превосходства они вновь щелкают каблуками, затем расходятся в разные стороны. Довольно забавно, хотя если честно, то очень хочется попробовать станцевать этот танец "скрытой страсти", как окрестила бы его тёща, мать Маринки…

Стоп! Музыка резко обрывается, и дамы с кавалерами тут-же замирают друг против друга, равнодушно глядя один на другого пустыми впадинами глазниц голого черепа, едва прикрытого шикарной шляпой, или пышным париком. Мертвецы!?

Но это всего лишь видение, или оптический обман зрения. Вновь звучит музыка, и как прежде пары медленно движутся в величественном танце. Некоторые танцующие пары поворачиваются, и тогда кавалеры приподнимают шляпы с легким поклоном, а дамы вновь грациозно приседают в реверансе, помахивая перед собой огромными веерами из черного и белого пера страуса. Огромные, кроваво-красные рубины, что украшают эти веера, иной раз сверкнут резким светом, отчего мертвенно-бледные лица дам вдруг на мгновение окрасятся алой кровавой краской, словно кровавой пеной, ну, а драгоценности тут-же вновь превратятся в ничего не значащие затертые камни. Не изменятся и лица дам. Хотя это вовсе не лица, а похожие друг на друга красивые маски. В них нет жизни, в них не играет кровь. Кровь! Довольно забавное напоминание о том, чего уже давно нет. Где кровь, там должно быть сердце. Где сердце, там жизнь! Так что же прячет под бархатной маской та белокурая красавица, чья стройная фигурка словно плывёт по натертому до блеска паркету. Что она шепчет мужчине, застывшему перед ней в немом поклоне…

— Позвольте пригласить вас на танец!

Высокая, худая незнакомка в багрово- красном одеянии довольно неожиданно, словно из воздуха, возникла перед доктором. Она протягивает ему свою руку в полупрозрачной перчатке. На её длинных изящных пальцах, обтянутых кружевом, сверкают яркие камни, на её грациозной шее красуется ожерелье из красных крупных гранатов. Каждый камень обрамлён в золотой обруч тонкой ручной работы. Лицо дамы скрыто бархатной маской, но её глаза… Он их знает, эти глаза? И он им рад, что они всего лишь уже есть…

— Зачем вы здесь? — довольно грубо спросил доктор женщину, чувствуя, как она улыбается под бархатной маской. Словно предвкушая собственную победу.

Он ощущает досаду. Как странно. К чему появилась эта несвойственная ему манера разговаривать… так грубо…

— Ты не рад моему появлению здесь, на этом балу? — кокетничая, спрашивает женщина, пряча лицо за роскошным багрово- красным веером. Взмахнув неестественно длинными ресницами, она продолжает: — Так и быть, я скажу почему я здесь. Я хочу тебе помочь. Всё случится в полночь! Хотя едва ли это произойдёт именно сегодня. Но тебе нужна помощь, и возможно она тебе понадобится…Ты молчишь? Ты мне не рад, о, мой прекрасный кавалер? Жаль! Признаюсь, я тоже жду любви. Хотя к чему это я? Ах, какая я стала неловкая, путаюсь в танце, сбиваю кавалера с ритма. Ты так долго молчишь? Ты совсем не рад мне…

— М-м-м…я….я… — обескураженно молчит Сергей Викторович, пытаясь сосредоточиться. Он неуверенно ступает по скользкому паркету, боясь упасть. Мысли все улетели, оставив лишь глупый вопрос: — А кто ты?

Сергей Викторович следует за дамой, и вдруг неожиданно наступает на подол её тяжелого платья. Слышен треск рвущейся одежды, дама вскрикивает, и…

О, если бы вы видели и слышали! Кажется, визги, крики и проклятия прекрасной незнакомки, посыпались на доктора как из рога изобилия. Даже уродливые маски дам оскалились в довольной улыбке, а кавалеры все дружно оголили свои голые черепа, и ещё сильнее затряслись толи в припадке смеха, толи в припадке негодования.

— Фильм ужастиков, как сказал бы мой сын! — подумал доктор. — Или комедия нелепостей! Иначе не назовёшь!

— Вы обиделись на меня, мой друг? — слегка грассируя, спрашивает дама Сергея Викторовича, прикрываясь, словно щитом, своим огромным пушистым веером.

Что-то уж очень старательно прячется за ним дама…И что-то довольно быстро к ним приближается та парочка, где уродливый кавалер не выпускает из своих объятий свою партнёршу по танцу, даму в велюровом платье цвета бордо. Сложный танцевальный пируэт в этом месте проделать нелегко, но как красиво и грациозно делают его эти уродцы. Сделать такой же, в ответ, просто необходимо, так как парочка застыла совсем рядом, и словно пожирает их плотоядным голодным взглядом. Словно ждёт…

— Держитесь, мадам крепче! — бормочет доктор, неожиданно запнувшись, и едва не упав на скользкий паркет. Хотя едва ли это предупреждение слышит его дама.

Гордо откинув голову, она движется рядом, с достоинством королевы кланяясь соседней паре. Но когда дама поворачивается к Сергею Викторовичу, он видит вдруг её злобный взгляд из- под черной бархатной маски, и слышит презрительное:

— Старый потаскун!

Сергей Викторович благоразумно молчит, делая вид, что не слышит этих слов, адресованных толи ему, толи ещё кому. Но дама не намерена соблюдать тишину. Презрительно фыркнув, она продолжает:

— Если бы вы знали, сколько ему лет, вы бы от изумления упали…

— Ну и сколько! — прищурился Сергей Викторович, словно пряча насмешливый огонёк в своих глазах, на самом деле втайне радуясь, что он, кажется, ничем не выдал свою неловкость неуклюжего и случайного здесь танцора, в отличие от этих, довольно умелых в танцах мертвецов.