Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи Страница 38

Путники медленно проходили ущелье, настороженно поглядывая по сторонам. Любой шум, раздававшийся поблизости, заставлял их хвататься за мечи и останавливать лошадей. Убедившись, что все в порядке и ничто не угрожает их жизни, всадники продолжали движение. Их опасения были вполне оправданы, ведь, напав сейчас, враги могли забрать часть амулета и убить последнего из королевского рода, тем самым, достигнув своей цели. Путники шли на свой страх и риск, надеясь, что зло не разгадало их планы и не знало, где они находились в данный момент.

Всадники двигались вдоль ущелья более трех часов, осторожно ступая на твердую землю, стараясь не издавать много шума. И когда, наконец, показался выход, они пришпорили лошадей и те, встав на дыбы от неожиданности, помчались во всю прыть к спасительной равнине.

Преодолев столь опасное место, путники смогли облегченно вздохнуть. Местность была как на ладони — открытой, ровной, хорошо просматриваемой. Здесь негде было спрятаться и остаться незамеченным, поэтому Гарольд без сомнений и опасений поскакал галопом напрямик через равнину, указывая путь остальным.

Погода соблаговолила им. Всю дорогу от Ротвилла их сопровождало яркое, жгучее солнце, не отстававшее от них ни на минуту. Легкий, теплый ветерок, дувший с юга, облегчал путь, подгоняя путников вперед.

Вдалеке, на самом краю равнины, показались горы Шир. Те самые, на вершине которых и располагался Соколиный замок. Увидев, что до места назначения осталось не так уж и много, путники приободрились и, не желая останавливаться, чтобы отдохнуть, только прибавили ходу.

Проскакав весь день, но, так и не приблизившись к цели, они остановились, разочарованно глядя на горы, остававшиеся пока в недосягаемости.

— Будем ночевать прямо здесь! — сказал Гарольд, спешиваясь. — В этих местах нет чудовищ, им негде спрятаться от дневного света, да и нор я здесь не увидел.

— Это безумие! — возразил Габриель. — Откуда тебе известно, что творится здесь ночью? Возможно, эти твари приходят сюда из окрестностей Ротвилла, перемахнув через ущелье? Или в тех скалах есть пещеры!

— Это маловероятно! — ответил Гарольд. — Что скажешь Торн? Ты ведь у нас охотник на чудовищ! Все вопросительно взглянули на хаатина.

— Заночуем здесь! — ответил Торн. — Выбора у нас все равно нет! Будем дежурить по очереди. Я буду дежурить первым, потом поменяемся! Хаатин посмотрел на Гарольда, который одобрительно кивнул.

— Постойте! — возмутился Габриель. — А как же я? Я тоже могу дежурить, как и вы! Гарольд с удивлением взглянул на Габриеля и сказал:

— Твоя жизнь намного ценнее наших! Если тебя убьют, то никто больше не сможет соединить части амулета воедино, и твоя жертва, принесенная ради спасения наших жизней, будет напрасной!

Торн был не согласен с этим высказыванием и отошел в сторону, чтобы не слышать, о чем говорили люди. Он не собирался отдавать свою жизнь ради какого-то мальчишки, который презирал его. У него была своя цель, и она заставляла хаатина сопровождать людей и помогать им в сложившихся ситуациях. Он не понимал Гарольда, который всячески старался поднять самооценку и без того заносчивого и самодовольного юнца. «Он расстилается перед ним так, как будто он уже стал королем!» — думал Торн и хмурил брови от злости.

— Я понимаю твои чувства! — сказал Гарольд, подойдя к хаатину. — Ты ненавидишь людей за то, что они сделали с тобой, несмотря на то, что прошло уже столько лет с тех пор!

— Ненависть не имеет срока давности! — прошипел Торн, не оборачиваясь.

— Пойми, Габриель — наша последняя надежда на спасение! Каким бы он ни был королем, мы должны защищать его!

— Если он — ваша последняя надежда, то мне жаль ваш народ!

— Габриель еще молод и многого не знает, но он храбр и смел! Из него выйдет отличный воин и достойный правитель! Далеко не все люди жестокие и безжалостные, какими ты нас представляешь, хаатин! Многим из нас знакомо понятие чести и благородства!

— Я таких не встречал!

Торн повернул голову и взглянул на Гарольда, пытаясь задеть его своим ответом, но у него не вышло.

— Возможно, когда-нибудь, ты встретишь человека, который, не раздумывая, отдаст свою жизнь за тебя! И возможно тогда ты изменишь свое мнение! — сказал Гарольд и отошел от хаатина, дав ему повод для размышлений.

Джеймс бродил по округе и ломал высохшие кустарники для будущего костра. Они росли довольно редко, и юноша уже сильно удалился от остальных в поисках новых дров. Солнце клонилось к закату, и воздух, не обогреваемый больше его теплыми лучами, становился прохладнее. Джеймс держал охапку с хворостом одной рукой, другой ломая искореженные ветки, и удалялся все дальше, совсем не замечая этого.

Вдруг, его грудь пронзила невыносимая боль, сковавшая все тело. Он выронил собранный хворост и упал на колени, схватившись обеими руками за часть амулета, находившегося под одеждой. Перед глазами все поплыло, и совсем скоро Джеймс перестал различать находившиеся вокруг него объекты. Все казалось размытым и смазанным, но вдруг, боль отпустила мальчика и он, вновь открыв глаза, увидел странную картину перед собой.

Зеленая трава, покрывавшая всю долину, сменилась на черную, смоляную землю. Ясное небо, на котором только что красовалось яркое солнце, согревавшее округу, затянуло черными, непроглядными тучами, из которых прорывались красные молнии, с ужасающим грохотом обрушивавшиеся на землю. Они били так часто, что от ярких вспышек начинали болеть глаза, а от шума закладывать уши. Каждый удар смертоносной молнии озарял силуэт человека, стоявшего вдалеке. Джеймс пытался разглядеть его, но было очень темно. С каждой новой вспышкой незнакомец приближался к Джеймсу и вскоре был настолько близко, что мальчик почувствовал его дыхание, но лица по-прежнему не видел. Когда он потянул свою руку к амулету, оказавшемуся почему-то поверх одежды Джеймса, вещица подалась навстречу, потянув за собой мальчика. Джеймс сопротивлялся и цеплялся за землю, но не мог ничего поделать. Тогда он схватил амулет правой рукой и отдернул его назад. Незнакомец тут же убрал руку и, прошипев что-то непонятное, удалился.

Неожиданно, волна горячего воздуха ударила в лицо Джеймса, и он закрыл глаза. Открыв их через какое-то время, он увидел, что находится на том же самом месте, где его сразила страшная боль. Он хотел подняться, но силы покинули его, и Джеймс, потеряв сознание, повалился набок.

Заметив лежащего на земле Джеймса, Гарольд, Торн и Габриель вскочили на лошадей и помчались к нему.

Гарольд, на ходу спрыгнув с лошади, подбежал к мальчику и осмотрел его. Убедившись в том, что дыхание было нормальным, он стал приводить Джеймса в чувство. Подоспевший чуть позже Торн, заметил на его груди обгоревшую ткань. Задрав рубаху, они увидели обширный ожог на теле мальчика в виде полукруга. Как будто, кто-то раскалил часть амулета и заклеймил им Джеймса.