Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы Страница 39

— Они уже в пути, — отозвался рыжий Оярлик Скантир. — Через два дня пожалуют. То-то Боргвы удивятся! — сверкнул он глазами.

— Когда всех укроем, руки себе освободим, — говорит Крийстен Брандив, самый старший из янгаров и янгров. — Легче в бой идти будет. Тогда Асгамиры о многом пожалеют.

— Они не захотели мира, — Эрлиг все еще сжимал в кулаке отцовский кармак, — что ж, мы принесем им войну. Отныне война будет нашим трудом, нашим отдыхом, нашим хлебом. Для нас время драк и карающих набегов прошло, теперь мы будем при оружии и днем, и ночью, и когда бы враг ни напал — мы будем готовы встретить его.

— Вот это мне по душе! — воскликнул Оярлик Скантир. — Теперь проклятые Куницы переберутся жить на деревья!

— А там их есть кому достать, — усмехнулся Эйрик Редмир.

— Орлы и Соколы станут нашими глазами, — говорит Эрлиг, — чтоб в каждом стане, в каждом городище знали обо всех передвижениях врага.

— Дело говоришь, Тур, — кивнул Ян. — У противника крыльев нет, и этим надо воспользоваться.

Эриль Харгейд в разговор не мешался, сидел неподвижно чуть в сторонке, и едва заметное сияние исходило от него. Орлы да Туры хоть и побаивались его, но уже попривыкли, а вот Оярлику, Яну да Эйрику было точно не по себе, хоть виду и не подавали. А Ингерд вообще сидел молча и думал вроде бы о своем, ровно никого вокруг и не было. Янгары решали, где удобнее городища ставить, прикидывали, сколько людей туда отрядить, где дозоры пойдут, а где — обозы, обо всем толковали, а Ингерд хоть бы слово молвил.

А уже ближе к рассвету, когда устали языки и поутихли споры, он возьми да и скажи:

— Чтоб войну вести, врага знать надо. Каждый из вас о многом догадывается, но одних догадок мало. Эриль Харгейд, обрати догадки в истину.

Ян Серебряк побледнел. Крийстен Брандив и Эрлиг Стиэри переглянулись. Оярлик Скантир, полулежавший на земле, сел. Эйрик Редмир, ворошивший палкой давно остывшие угли, замер. А эриль Харгейд вначале нахмурился, а потом рассмеялся. И все вздрогнули, потому что до этого никто и никогда не слышал его смеха.

— Син тавэ, маэр. Будь по-твоему.

Посох в землю упер и вещает так:

— Смелые вы бойцы, горячие, даже безоружные в битву идти не страшитесь. Но есть у вас другой страх. Не хмурься, Рыжий Лис, спорить не будешь, что Зачарованного Леса боишься?

— Не буду, — буркнул Оярлик Скантир и отодвинулся подальше.

— И правильно. Не знавши броду, в воду не суйся. А то иные сунулись, чуть голову там не оставили.

Ян Серебряк на всякий случай тоже отодвинулся.

— Там оружие не поможет. Другие силы правят там.

— Колдовские, что ль? — спрашивает Эйрик Редмир, с опаской поглядывая, как искрятся белые волосы эриля.

— Ну а какие ж еще? — невозмутимо отвечает эриль. — Колдунам воевать воспрещается, другие у них заботы и помыслы, да вот один из них все запреты понарушал и вознамерился вас с ваших земель-то и повыжить, один от Моря до Моря жить хочет. И колдун, замечу я, весьма и весьма силен.

— Слухами земля полнится, — мрачно проговорил Оярлик Скантир. — Да только слухами сыт не будешь.

— Вот тебе не слухи, — говорит эриль Харгейд, — тот колдун наукой такой владеет: всех людей меж собой потравить и обождать, пока они друг друга порешат.

— Так это он… это его… эти… — Эйрик от бешенства даже слова вымолвить не смог.

— Пришлые люди, — угрюмо докончил Оярлик Рыжий Лис.

— Их зовут эгнарами — Одержимыми, — невозмутимо добавил эриль Харгейд.

— И это он… — Эрлиг Стиэри запнулся, — это он отца моего погубил?..

— Его могущество велико, — ответил эриль. — Да, Тур, это он.

— И Асгамиров он наущает, — сквозь стиснутые зубы раздельно произнес Эрлиг. — Как же нам стоять против него?

— Вижу, как глаза у тебя загорелись, но не ты биться с ним будешь. За тобой, как прежде за отцом твоим, — народ, который тебе Клятву принес и который защищать надо.

— Зато за мной никого нет, — говорит Ингерд. — Я этого колдуна воевать пойду. Покуда он жив, мира не будет в наших землях. Не держи обиды, Ян, — он положил руку на плечо Соколу, — это моя дорога. Там, где этот колдун, там сердце Рунара, а мне его сердце остановить надо.

Ян всмотрелся в лицо Волка и сказал:

— И ты не держи обиды, Ветер, что с тобой пойти не смогу. Я — Высокий Янгар, за мной Соколы. Не бросить мне их.

— Зато я могу, — вскочил Эйрик Редмир, — я не янгар, но земля эта — моя, и я не хочу, чтоб какой-то колдун, пусть он хоть ведуна сильнее, в моем доме хозяином стал.

— Я тоже пойду, — коротко сказал Оярлик Скантир, и больше ничего не добавил.

Эриль Харгейд покачал головой и воздел глаза к небу. В землях, ему вверенных, творилось невесть что.

Над Келменью полыхало зарево. Дерзкие, неуемные Боргвы опять пошли на земли Лис. Пока янгары и янгры совет держали, Куницы в атаку ринулись. Эрлиг Стиэри выслушал разведчиков и не мешкая собрал своих воинов — опасность была нешуточной, много Боргвов переправилось через Келмень и могли в обход Лис добраться до хлебных полей, что в Орлиных землях. Оярлик Скантир, Эйрик Редмир и Крийстен Брандив поспешили домой.

Прислонясь плечом к столбу, Ингерд стоял в тени навеса и наблюдал, как садятся без суеты в седла Туры, как прилаживают за спиной луки и колчаны, полные тяжелых стрел, таких, что двух человек зараз сшибают. В рваном свете факелов он видел молодого Эрлига, привычно и скоро надевающего кольчугу. Повинуясь его зычному голосу, всадники построились по два стремя к стремени, и кони рысью понесли их в распахнутые дубовые ворота, вслед за гнедым янгара, что впервые вел их в бой один, без отца. Мелькнул мимо Ингерда озаренный светом хищный профиль молодого Эрлига, плеснулись стяги Туров, сверкнул огонь в лиловом зрачке коня, закусившего удила, пропел призывно боевой рог, и пятьдесят воинов в сверкающих кольчугах покинули стан. Дубовые ворота захлопнулись. Осела пыль. Занимался рассвет еще одного кровавого дня.

Ингерд убрал под кармак выбившуюся седую прядь и вышел из-под навеса. За ним, как тени, последовали два черных волка, и на песке, сколько бы волков ни прошло, всегда оставался след только одного.

Ингерд шел к дому, в котором никогда прежде не был, к которому не знал дороги, но который нашел бы из множества других, как нашел бы свое логово — это был дом Исмела Стиэри, дом Кьяры.

Он поднялся на высокое крыльцо, и в его грудь уперлись четыре копья — покои дочери янгара Исмела всегда охраняла стража. Ингерд взялся за меч, волки тихо и грозно зарычали, но из-за дверей послышалось:

— Этому человеку дозволено войти.

Копья распрямились. Ингерд вошел.

В горнице горела лучина, и света от нее было немного. На лавке у окна сидела Кьяра, она поднялась ему навстречу — вся закутанная в черное, и глаза ее были черны, как лесной омут. Ингерд заглянул в них и глядел долго-долго, пока они снова не стали цвета спелой вишни.

— Ты даешь мне жизнь или отнимаешь ее? — спросила Кьяра.

— Я ухожу, — ответил Ингерд.

— Значит, отнимаешь.

Кьяра отвернулась. Покрывало прошелестело по полу. Ингерд подошел к ней, положил руки на плечи. Она вздрогнула, точно он ударил ее. Тогда он заставил ее повернуться и посмотреть ему в лицо. И ее глаза вдруг вспыхнули гневом, она неожиданно толкнула его в грудь, да так сильно, что Ингерд опрокинулся на спину. Неуловимым движением ее рука скользнула под покрывало, и в следующий миг в пол возле плеча Ингерда вонзился, задрожав, кинжал.

— Уж не считаешь ли ты меня слабой? — зло прищурилась Кьяра.

Приподнявшись на локтях, Ингерд посмотрел сперва на кинжал, потом на нее.

— Я не считаю тебя слабой. Я знаю, насколько ты сильна. Я помню, как ты забрала все мои силы в Имарь-день. Но я не возьму тебя с собой.

— Но почему?! — яростно спросила она. — Этот колдун убил моего отца! Почему я не могу отомстить?!

Ингерд поднялся на ноги, он тоже разозлился.

— Да потому! — не менее яростно ответил он. — Я хочу, чтоб ты в живых осталась! Если мы оба погибнем, род Черного Волка прервется! Нельзя этого допустить.

Кьяра закрыла лицо руками и отвернулась.

— Я отвезу тебя в Соколиное становище, к Яну…

— Нет.

— Ян хороший воин, он сумеет защитить тебя…

— Нет.

— … к тому же его укрывище — тайное, тебя никто не сможет найти…

— Нет!

— Проклятье! Да прекрати же спорить! — взорвался Ингерд. — Я все равно не позволю тебе ехать!..

— Да как ты…

Кьяра вскочила, черное покрывало упало на плечи, глаза ее метали молнии.

— Да вы никак драться собираетесь? — так это спокойно от дверей прозвучало.

Эриль Харгейд вошел и остановился на пороге, руки на посох положив. В горнице сразу светлее стало.

— Уже подрались, — буркнула Кьяра, подобрала кинжал и водворила на законное место на поясе.