Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория Страница 39

— Можно подумать, ты знаешь, чего он хотел, — огрызнулся внук адмирала, — чужая душа потемки.

— В том-то и дело, что не чужая. Настолько не чужая, что первые пару лет без него мне точно не хватало воздуха. Я знаю, чего он хотел, Тром, я видела его мысли… — Девушка отвернулась, чтобы собеседник не увидел предательской влаги в ее глазах.

— Разве такое возможно?

— Возможно, когда у вас почти что одна душа на двоих. Когда понимаешь человека лучше, чем себя. Когда он — большая часть твоего мира… — Голос сорвался — как всегда не вовремя. Получился вполне понятный, но совершенно ненужный всхлип, от которого Тром дернулся, как от удара.

— Тайо, я идиот, просто бессовестный идиот, и нет мне прощения. Я считал, что мне… нам больнее всех… — Он повернул подругу лицом к себе, стал неловко стирать пальцами слезы с ее щек. Руки у него дрожали, а сердце стучало так, что его было слышно, наверное, по ту сторону моря. Тайри, конечно, понимала, почему друг ее детства нес в сердце такую чудовищную обиду на Номара. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы заметить, как относится к молодому Даллету леди Ифар. Себя и свои переживания Тром еще мог простить Номару, но не слезы и тревогу матери.

— Послушай… Мой брат жив, без всяких "если". Я это знаю точно, — устало сказала Тайри, — и закончим на этом. Мне надо было давным-давно поговорить и с тобой, и с леди Ифар, а не носить все это в себе. У меня дома судьба кузена — тема запретная.

— О, Создатель, и ты столько лет ни с кем ни словом… и тут я со своими идиотскими претензиями. — Внук адмирала покраснел до кончиков ушей. — На твоем месте я бы меня убил. Или, по крайней мере, надавал бы по роже и перестал разговаривать. Совсем.

— Это было бы правильно, но не совсем честно. Потому что я понимаю, чью боль ты не можешь простить моему брату. К счастью, мы оба не слепые. Поверь, Номар сам все исправит. — Юная леди мягким жестом отвела его руку от своего лица. Слезы давно высохли, вытирать было нечего.

— Значит, ты не…

— Не очень. И вообще, ты меня праздновать позвал, или…

— Праздновать. А получилось демоны знают что, как всегда.

— Тогда пошли нырять, а то солнце скоро сядет, — Тайри сбросила туфли, подобрала подол платья и побежала по знакомой с детства тропинке.

Вечер был теплым, запеченные на углях моллюски — вкусными, а прихваченное с собой вино — терпким. Тром все пытался ее рассмешить, рассказывал бородатые и не очень студенческие байки, потом умолк, сел напротив и стал просто смотреть на Тайри. А она смотрела на звезды, отражающиеся в спокойной воде лагуны, на далекий маяк, на пляшущий огонь — только не на него. Альге-младший дорого бы дал, чтобы узнать, где бродят ее мысли. Видимо, на что-то решившись, он встал, подбросил в костер веток и уселся, тесно прижавшись плечом к плечу Тайри.

— Тайо… — Он повернулся, неловко обнял ее и тут же бессильно уронил руки.

— М-м-м?

— Я… хотел поцеловать тебя. Но не могу. Потому что целовать можно того, кто рядом, здесь, близко, — От волнения и разочарования ему было трудно говорить связно. — А тебя нет, ты где-то… Здесь тело, но мне нужно не только и не столько оно.

Тайри не пошевелилась и ничего не ответила, потому что Тром был прав.

— Ничего, я подожду, пока ты вернешься — совсем, навсегда. Я умею ждать. Ты сказала: мы оба не слепые. Значит, сама все видишь. И сама придешь, рано или поздно. Возвращайся!

Юноша вскочил и побежал по тропинке вниз, к пляжу. Тайри подумала, что ей и вправду пора возвращаться. Домой. День рождения старого друга получился, мягко говоря, странным. Впрочем, что у них с Тромом не странное? Нельзя было соглашаться, нельзя было приходить на этот берег, на высокую, нависающую над лагуной скалу. Теперь ей виделся лишь один возможный вариант: сюда можно и нужно прийти с Номаром. И только с ним.

**** **** ****

Дома ждала записка от наставника, до невозможности краткая: "Вторник, обычное время, Академия". Почерк был знакомый, только какой-то неуверенный. Буквы приплясывали и норовили завалиться не в ту сторону. Похоже, что мастер Троп писал левой рукой. А что же случилось с правой?

Задергивая плотные шторы на окне, чтобы разгорающийся рассвет не мешал засыпать, юная леди Даллет думала, что все на свете исправимо, кроме, пожалуй, смерти. Руку можно вылечить, отношения — выяснить, позабытое — вспомнить или выучить заново. Нельзя только вернуть ушедших, даже просто для того, чтобы сказать, как дороги они нам были…

Как Тайри и предполагала, правая рука наставника, кое-как забинтованная, покоилась на перевязи. На скуле красовалась ссадина, вокруг которой невероятными оттенками лилового расползся синяк. Ближе к подбородку алел плохо залеченный шрам. На левой руке костяшки были основательно сбиты.

— Вас тоже не следовало оставлять без присмотра, мастер, — вместо обычного приветствия произнесла ученица. — Кто осмелился?

— Да те же самые… милые люди, — шевельнул здоровым плечом ваюмн, — подкараулили у самого дома, а я после прогулки в этот очаровательный городок и мухи не способен был прихлопнуть. Хорошо, стража подоспела. Ваш лейтенант, кстати, дежурил.

— А почему вы до сих пор не у целителя? Ваш заказчик, полагаю, мог бы найти приличного.

— Я вас ждал. Возможно, я другим просто не доверяю. — Улыбка у него тоже вышла вымученная, видимо, болела припухшая щека.

Тайри укоризненно посмотрела на своего наставника, потом сказала решительно:

— Стойте спокойно. Я посмотрю.

Чары познания показали еще два очага боли: сломанное ребро и очень серьезный ушиб. Похоже, и без того обессиленного ваюмна били ногами. И как еще внутреннее кровотечение не началось… Слава Творцу, все поправимо, все можно вылечить без следа — даже с её опытом.

Через час юная леди Даллет с чистой совестью и гордостью за хорошо сделанную работу, любовалась результатом. Её мастер был "как новенький": никаких следов на лице, обе руки по-прежнему ловки, и снова можно спокойно дышать и смеяться. Так приятно было видеть, как уходит из его глаз напряжение, а из позы — скованность. Как улыбка становится настоящей, и можно больше не замирать и не прикусывать губу, чтобы сдержать стон. Вот так…

Наставник расправил плечи, с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью. А потом поймал обе ладони своей целительницы и нежно поцеловал их.

— Спасибо вам, Тайри. Вы волшебница.

— Как и вы, мастер. Такими уж мы родились, — рассмеялась девушка.

— Вовсе нет. В сущности, что я умею? Только ходить по тропам, строить порталы и учить этому других. А вы… возвращаете людям радость чувствовать себя прежними — невредимыми, здоровыми, ничем не скованными. Теперь я понимаю, почему так расстроился милорд Эйтан. Я украл у него целительницу, каких не видели последние лет сто, уж поверьте. Подозреваю, что и боевые маги неспроста вздыхали.

— Вы меня захваливаете, мастер, — смутилась Тайри, — Тропы я выбрала сама, тут уж остальным наставникам не повезло изначально.

— Ну, раз так… — Наставник понял, что все еще держит ее руки в своих, спохватился и отпустил. — Я полагаю, что нам пора попробовать свои силы на этих самых Тропах. Я давно хотел показать вам одно удивительное место, расположенное, если так можно выразиться, недалеко от вашего мира. К субботе, пожалуйста, подготовьтесь. Это будет небольшой, но самый настоящий поход, и опасности там будут тоже настоящими. Будьте добры, внимательно отнеситесь к своей физической форме и Потокам, питающим ваш дар. Не забудьте "закрыться", я лично проверю, как вы это сделали.

— Разумеется, мастер. Мне вовсе не хочется кормить Тропу своими силами.

— Вот и прекрасно. Кроме того, выбирая экипировку, не забудьте о том магическом оружии, которое не требует привязки к Потокам. Артефакты-резервуары придутся весьма кстати. Ну и об обычной пище и воде тоже следует помнить. Усвоили?

— Да. Оружие такое найдется, а вот резервуары — вещь редкая. Немногие маги брались за их изготовление. У нас это считается как-то… несолидно, что ли. Дурной тон.