Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт Страница 39

– Можно лечить целую неделю, – ответил я хладнокровно. – Это квалификация, сэр Смит! Лечение у профессора стоит дороже, чем у его уборщицы.

Он содрогнулся.

– Нет уж, нет уж, только не неделю! Я надеюсь еще кого-нибудь завалить. Хотя, конечно, когда придется следить за каждым словом, это будет намного труднее.

– Главное не победа, – сказал я лицемерно, – а участие.

Сэр Смит помчался в сторону турнирного поля галопом, почти карьером, я повернулся спиной к турнирному полю и поехал в сторону города. Пес понесся рядом, делая гигантские скачки и пытаясь поймать то пролетающих воробьев, то даже бабочек.

Народ поглядывал пугливо, но никто не вскрикнул, самим стыдно обнаруживать страх перед такой веселой, хоть и крупноватой собакой. И хотя мы двигались неспешно, догнали большую группу роскошно одетых вельмож в цветах королевского двора. На меня посматривали недружелюбно, я сделал вид, что никого не замечаю, послал коня вперед, поравнялся с повозкой, из окошка выглянула леди Алевтина, пышная и румяная, как крылатая дева, что в состоянии поднять павшего воина в полных доспехах и унести в небеса. Это не коня на скаку, это почти слона…

Повозка осталась позади, я догнал головной отряд, где король Барбаросса говорил гулким недовольным голосом архиепископу, он, к моему удивлению, вполне пристойно сидел на коне:

– Я понимаю ваше желание облагородить наше общество…

– Кто не желает, Ваше Величество? – ответил архиепископ Кентерберийский.

Барбаросса покачал головой.

– Я расположен к герцогу Валленштейну, мы с ним однажды красиво разгромили сколотян и до заката гнали их, убивая, как скот… Но мне не очень нравится попытка южан протолкнуть закон… пусть даже пока не закон, а правило: на турнир допускаются только рыцари, у которых не меньше трех поколений благородных предков. Во-первых, это резко сократит количество участников. Во-вторых, скажу по опыту, самые яростные бойцы как раз из первого поколения… Именно они добывают право на благородство на кончике меча! Это они за подвиги становятся рыцарями, получают земли, крестьян, владения, титулы. А их дети могут идти по отцовским стопам, могут не идти…

Архиепископ кивнул.

– У меня тоже симпатии к этим… первым. По крайнем мере, сами заработали право на титул, а их дети пользуются уже готовеньким. Однако же, Ваше Величество, первые, так будем называть, обычно грубы и неотесанны. Это пока еще вчерашние мужланы, что отличаются от других мужланов силой и отвагой, умением и желанием сражаться, но их манеры… гм… не согласны? В то время как детей и внуков уже воспитывают в благородном духе. Вы же не сравните по галантности и учтивости герцога Валленштейна и маркграфа Руделя, у которых по семь поколений благородных предков, с неотесанными сэрами Тотенком и Цегенлофтом?

– Империи создаются железом и кровью, а не галантностью, дорогой архиепископ!

– Но империи уже созданы…

– Сильные их перекраивают, а то и вовсе на обломках создают свои королевства!

Архиепископ Кентерберийский заметил с ядовитой ухмылочкой:

– А почему же тогда держите при себе галантных Оливера Дензела и маркграфа Курцинга, а не храбрых и воинственных Бебельга и Юстаса?

– Дензель и Курцинг? – изумился Барбаросса. – Как-то не заметил. По крайней мере, при мне они оба как раз храбрые и воинственные. А если и галантные… ну, у всех свои недостатки.

Он замолчал, злобно и подозрительно посмотрел в мою сторону. Архиепископ повернул голову, но замолвить словечко за благочестивого сына церкви не успел, впереди на дороге образовалась брешь. Я послал Зайчика в галоп и, промчавшись по обочине как горячая черная молния, влетел в небольшой лесок, редкий и солнечный, углубился как можно дальше, огляделся, нет ли зрителей, приготовил лук и, выбрав цель, пустил первую стрелу.

Ничего не произошло, стрела не разнесла дерево, а воткнулась как обычно. Я выстрелил снова, потом еще и еще, проверяя себя уже на скорость. Руки двигаются быстро, но не быстрее, чем обычно, что-то класторг напутал. Или же гемма оказалась бракованной. Или же просто вышел срок годности. Наивно надеяться, что пролежит тысячи лет и в структуре ничего не изменится…

Пес рыкнул, посмотрел на меня в нетерпении. Взглядом сказал ясно, что если у меня руки кривые, то сбегает тут неподалеку и принесет хоть оленя, хоть кабана, а хоть и толстого такого барсука, вот его запах плывет над землей…

– Не нужно, – ответил я убито. – Это просто экзамен.

Голова, несмотря на сытный завтрак, все-таки тяжела, словно в череп залили свинца. В висках стреляет, а проклятый сустав распух еще больше. Правда, краснота не то чтобы спала, но уже нет того пылающего, как миниатюрное солнце, огонька в центре. Зато палец раздулся, как сарделька, сустав уже размером с абрикос элитных сортов, через каждые две-три секунды дергает, словно созревающий нарыв.

Я присмотрелся, надеясь увидеть скапливающуюся желтизну, миллионы погибших в битве с вторгнувшимся чужаком фагоцитов, белых кровяных телец, однако сустав пока красный, фагоциты только-только вступили в бой, не дают врагу прорваться дальше в тело. Еще два-три дня будут теснить чужака к тому месту, откуда он проник, пока не вытолкают через прорвавшуюся кожу вместе с мириадами своих мертвых тел. А вдруг вытолкают и гемму, как инородное тело? Произойдет отторжение, говоря научным языком. Все мои муки насмарку…

Молот выпорхнул из руки тяжелый, массивный. Легкое завихрение воздуха, удар, треск падающего дерева, я выставил руку, болезненный шлепок рукоятью по ладони. Пес снова посмотрел на рухнувшее дерево, на меня, снова на дерево.

– Это я так придавил хищника, – объяснил я. – Большой красный муравей обижал маленького рыженького, так вот я того… прихлопнул. Ладно, поедем обратно…

Молот повесил на пояс, вторую попытку делать глупо: видно же, что ничего не прибавилось.

На турнирном поле сэр Смит блистал. Как орел набрасывался на противников, выбивал одного за другим с седла, повергал в пыль. Лишь в двух схватках потерял стремя, что засчитали за поражение, но общий счет явно в его пользу. Увидев меня в рядах зрителей, приветствующе помахал рукой и жестом пригласил спуститься на арену. Я знаками показал, что паладину не к лицу столь мирское занятие… скажем, в день святого Карамазова.

Да и незачем, победитель турнира определится в mкle€e. Кто из всей толпы сражающихся останется на ногах, тот и победитель. А я не настолько идиот или берсерк, чтобы с пеной у рта беспрестанно бросаться в схватку, если выпадает возможность постоять в сторонке, дождаться, когда все обессилеют, а там пихнуть парочку оставшихся и гордо вскинуть меч в салюте победителя.