Руслан Михайлов - Кровь и Пламя Страница 39

— Иная весть… — повторил я, изо всех сил пытаясь заставить разум выйти из некого ступора — Например, о строящемся где-нибудь поблизости великом храме Раатхи…

— О чем ты?!

— На ходу — ответил я, переходя на быстрый шаг и двигаясь прочь от поселения — по отрогу ущелья прямо к входу в недра Подковы и навстречу подходящему врагу.

Мне надо, очень надо взглянуть на силы грозного противника, увидеть воочию их ряды и хоть приблизительно подсчитать количество. От этого будет зависеть очень многое в моей дальнейшей стратегии.

Лавируя между камнями, придерживая рукой рукоять меча, я двигался вперед, одновременно рассказывая легко следующему за мной отцу Флатису все подробности беседы с Тарисом. Лицо священника не выражало ровным счетом ничего, хотя пару раз он бросил неопределенный взор на мой мешок, где хранилась шкатулка со сломанным кинжалом. До этого я не стал ничего рассказывать — не тайны ради — просто замотался.

И вот сейчас наверстывал упущенное, особенно и не пытаясь понять, как на это реагирует старый отец Флатис — не до этого мне было. К моменту когда я подобно одинокому воину встал у самого края ущелья, у самого входа в наш дом, я завершил и рассказ. Священник молчал. Да и я устал говорить. И просто стоял и смотрел вдаль, на открывшуюся нашим взорам холмистую местность разбегающуюся во все стороны. Во многих местах снег сошел. Белые пятна остались лишь на теневых склонах. Бурая сырая земля с частыми зелеными пятнышками.

Весна пришла…

И вот по этим едва-едва проклюнувшимся робким зеленым росткам шагал враг, безжалостно попирая хрупкую жизнь, втаптывая ее в грязь. Пока что враг был похож на грязевую лавину медленно катящуюся вперед.

— Как поэтично. Как грозно — тихо произнес я, закладывая руки за спину — И как страшно… не за себя…

— За них… — закончил за меня фразу седой старик вставший рядом, плечо к плечу — За тех кто еще не пожил… за тех кто еще не родил… за тех кто еще не любил…

— Поэтично — повторил я — Может, надо было становиться не священником, а бродячим менестрелем? А, отче?

— Кто знает — широко улыбнулся отец Флатис, бережно отряхивая латанную-перелатанную белую тунику священника, виднеющуюся из-под тяжелого мехового плаща — То мне не ведомо. Но если уж брать так глубоко, то лучше бы не было той давнишней засухи в одной небольшой деревушке… Ну что? Одолеем? С божьей помощью-то…

— Я редко жду помощи от Создателя — хмыкнул я, накидывая на голову капюшон — У него и без нас хватает забот. А такой как я, непринятый ни в рай, ни в ад, вряд ли дождется благодати.

— Если просить только за себя будешь,… не дождешься — согласился старец — Видишь? Впереди?

— Костяные пауки — ответил я — Много. И киртрассы. Бегут впереди…

— Мерзкие твари… взор мой не тот что раньше, вижу лишь несколько десятков.

— Как и я. Четыре десятка.

— Беда — выдохнул священник — Не может такого быть, что Тарис своей темной волшбой сотворил столь мало тварей. Это основная сила поганых некромантов — быстрые, ловкие, умные, обладающие магией смущающей умы. И всего четыре десятка послано на приступ сих стен? Вздор!

— Да — согласился я — Пауков слишком мало. Не было материала для изготовления?

— Материала? Это тебе не деревянные чурки для поделок, Корис! — рявкнул отец Флатис — Души человеческие там корчатся в агонии!

— Да-да… — абсолютно не смущаясь, кивнул я — Четыре десятка пауков… за ними идут шурды и гоблины. Их рать…

— Несколько сотен.

— Но гоблины не желают воевать…

— До тех пор пока за их спинами стоит сам Тарис Некромант, их ужас будет настолько силен, что даже трусливые гоблины превратятся в хрипящих от злобы берсерков! Ибо они знают — если дрогнут и повернут назад, из судьба будет настолько ужасной, что смерть от камня или меча покажется великой милостью… И еще! Я говорил тебе, Корис — проклятый некромант может напитать любое, пусть даже самое тщедушное существо, толикой той силы, что бурлит в нем самом. Долго тело несчастного гоблина не выдержит, лопнет словно перезрелое яблоко при ударе о землю, но до тех пор он будет опасным врагом с нешуточной силой и ловкостью. Я многажды повторил это и Рикару. И остальным. Повторю и тебе — не вздумай проявить беспечность, коли пред тобой встанет хилый гоблин с ржавым мечом.

Я молча кивнул, не став говорить, что вот прямо сейчас, я отчетливо чувствую пульсирующую в теле старика жизненную силу. Почую я ее и в гоблине и в шурде — и сразу увижу того, в чьем теле ее чересчур много. Для меня это словно вкусная медовая сладость разлитая в хрупкие мясные сосуды…. Создатель… я стал облекать свои мысли в несвойственные мне слова…

— Я принес, святой отец! — юный запыхавшийся голос раздался позади нас.

Стефий едва дышал, уцепившись побелевшими пальцами в камень скалы, за его спиной виднелся большой мешок.

— Ты поспел вовремя — расщедрился на скупую похвалу старик и тут же попенял — Да не стой столбом! Доставай!

— Да, отче — выдохнул подросток, стягивая с плеч лямки — Отец Флатис… эта штука, что в шкатулке у господина… она радуется… радость темная, недобрая… алчная….

— Вот это да — удивился я, глядя на Стефию — Верно.

— Верно — кивнул и священник — Твой дух растет, сын мой. Похвально.

Стефий почувствовал эмоции древнего сломанного артефакта, пробудившегося всего с минуту назад. Сейчас костяной кинжал чем-то был похож на беспомощного стервятника с перебитыми крыльями лежащего на раскаленном песке и вдруг увидевшего над головой тяжелые красные облака обещающие обильный кровавый дождь… Артефакт созданный Тарисом уже предвкушал, уже видел еще не пролившиеся реки крови… откуда прознал? Не иначе как сам Тарис и рассказал невольно, ведь между ними особая связь.

Сегодня интересный день… на самом деле поэтичный…

— А вот и еще гости — отец Флатис продолжал вглядываться в подступающую армию — Я вижу три метателя, Корис. И один просто преогромный, не иначе как созданный для слома скорлупы особенно крепкого орешка…

— Вижу — буркнул я, мрачно вглядываясь за гигантскую осадную машину из почерневшего от смолы дерева, тяжко катящегося вперед по расколотым бревнам подкладываемым под колеса.

Это сооружение раза в четыре больше того метателя что установлен над нашим поселением и теми что катятся чуть поодаль. Насколько далеко может метнуть он камень или иной снаряд?

— Что на тех телегах?

— Того не ведаю — покачал головой священник, с подозрением вглядываясь в десяток кривобоких, но явно прочных телег, сколоченных уж точно не человеческими умелыми руками. На каждой телеге лежало что-то большое, прикрытое тяжелым пологом из сшитых звериных шкур.