Travnik - Охотник Страница 39

Сергар замолчал, посмотрел на Машу, и выругался про себя. Она плакала, и слезы текли по щекам, поблескивая в тусклом свете, падающем из окна.

Девушка отвернулась, молча попыталась встать, но Сергар поймал за руку и тихо попросил:

– Не уходи. Прости за то, что я тебе наговорил. Все у тебя будет хорошо! Встретишь своего спецназовца…

Маша снова всхлипнулала, выравалась, встала, пошла к двери. Уже взявшись за дверную ручку, вдруг остановилась, вытерла слезы и уже спокойным, слегка хрипловатым голосом сказала:

– Это ты про моих папку и мамку рассказал. Он был военным, в Афганистане воевал, еще где-то…рассказывать не любил. Все точно, как ты сказал. Только нас двое – я, и Витька, брат. Он щас сидит за грабеж. Они банк хотели взять, дураки. Одному ногу прострелили – теперь безногий в тюряге гниет, отрезали, Витька – ему в грудь угодили из пистолета. Думали – помрет, а он выжил. Ну пятнадцать лет и влепили. Они инкассаторов постреляли…

– Прости – виновато бросил Сергар – я тебе прямо в больное место…я не буду тебе врать, ладно. Посиди со мной. Мне худо, тоскливо. Кроме мамы никого в этом мире у меня нет, впереди непонятно что, и что делать – я не знаю.

– Ладно… – Маша вытерла нос платочком, который достала откуда-то из выреза и снова села на кровать – Ты же не виноват, что угадал. Так все-таки, кто ты такой? Воевал, да?

– Воевал – сознался Сергар – Да, меня учили убивать. И когда полез этот гад, я ему врезал. Теперь судить будут.

– Я вот те чо скажу, Олеж – задумчиво протянула Маша – Ты не показывай, что ходить умеешь. Понимаешь? На суд поедешь на коляске, чтобы жальче было, суд тебя и не осудит! Ты же не хотел убивать! Тебе условняк и присудят!

– Хмм…а откуда ты знаешь? – удивился Сергар – Откуда такие познания? Это тебе участковый сказал?

– Это тот капитан? Боров наглый? – пренебрежительно фыркнула Маша – И ничо он не говорил! Я и так знаю! Я же на улице выросла, у нас половина двора сидела! Или сидит… Столько наслушалась про тюрягу, про законы, про адвокатов и суд – юристом можно стать! Хи хи… Только ведь не поедешь на коляске, или я не знаю мужиков! Вы такие болваны…ой-ей! Все выпендриться хотите! Хи хи…

– Ага, болваны! – довольно подтвердил Сергар, и взял ее руку в свои ладони – Прости, что я наговорил тебе про спецназовца…

– Да правда все это – вздохнула Маша – Не будет у меня прекрасного принца, не будет спецназовца. Выскочу я замуж за какого-нибудь болвана, например – врачишку, типа Васьки-реаниматолога. Потрахаемся, я залечу, заставлю жениться. Будем мы с ним собачиться, ненавидеть друг друга, он медсестер трахать, а я иногда – с любовником, чтобы отдохнуть от нелюбимого мужа. Нарожаем пару детей, купим по ипотеке квартиру. Машину в кредит. Ну и все такое прочее. Постылое все. Скучное, аж скулы сводит!

– А мать живая?

– Жи-ваая! Чо ей сделается! В магазе работает, продавщицей. Побухивает, все соседские мужики на ней перебывали. Любооовнички…мать их …! На меня все зырят, козлы …..! Прости…вырвалось. У нас все ругаются, и девки, и парни. А ты видать из хорошей семьи, да?

– Мама – учительница русского языка и литературы, отец…погиб он давно. Мама меня воспитывала.

– Вон чо..сирота тоже! – Маша погладила Сергара по плечу, слегка вздохнула – Жизнь такая, чо поделаешь…

Сергар вдруг потянул девушку к себе, она молча упала ему на грудь. Изо рта девушки пахло мятой, и Сергар усмехнулся – то ли жевательная резинка, то ли зубы почистила перед тем, как идти в "гости". Готовилась?

Девушка смотрела в его глаза спокойно, молча, будто чего-то ждала, и Сергар решился – притянул к себе и поцеловал в пухлые, сладкие губы так, что девушка легонько вскрикнула и отстранилась:

– Тише ты, медведь! Только без засосов! Не хватало мне завтра с эдакими пельменями вместо губешек домой шлепать! Ты уж того…осторожнее! Дай я сама!

Она придвинулась, нежно, ласково чмокнула его в верхнюю губу, потом отсела, быстро расстегнула халат, сбросила его на стул, сняла шапочку, отправив ее туда же, затем изогнувшись, как кошка, сняла лифчик. Стоя под светом фонарей в одних узких трусиках и чулках, спросила, загадочно улыбаясь:

– Я красивая? Ну, скажи – красивая?! Меня взяли бы в модели?!

– Обязательно! – хрипло сказал Сергар, которого сейчас меньше всего волновали проблемы карьеры любой из моделей в мире, и Маши в частности – Иди ко мне!

Он поймал Машу за руку, потянул, но она вырвалась и погрозила пальцем:

– Тихо ты! Дай трусики снять! Я знаю, что мужики любят это делать сами, но у меня дорогое белье, и не дай бог ты его лапищами-то порвешь! У меня парень был, давно – так он мне такие красивые трусики французские порвал, пидарюга, что я всю ночь плакала! Ой, прости…не хотела.

Маша выскользнула из кружевных трусиков, и снова встала возле кровати, оглаживая плоский живот, и торчащие вперед полные груди с острыми сосками. Она не была худой, как не была и толстой. Прихотью природы ее тело было на самом деле совершенным – приспособленным и для родов, и для секса, и как часто бывает у таких женщин, Маша прекрасно знала силу своей притягательности, и при каждой возможности пользовалась ей совершенно беззастенчиво и эффективно. У Сергара аж дух перехватило от вида обнаженной красотки в черных чулках, потирающей стройные бедра. "Смерть мужикам!" – вот как это называлось.

Маша подошла к кровати, сдернула простыню, которой был накрыл Сергар, потом решительно стянула с него пижамные брюки – под ними он был совершенно голым, (трусов запасных так и не нашли), а потом уселась сверху, ему на бедра.

– Ты уже готов! – удовлетворенно кивнула – Вот что, давай я сама, хорошо? И это…у тебя резинка есть?

– Что? – не понял Сергар – Какая такая резинка?

– Да знаю я, что вы не любите в резинке! Все вы мужики такие! – фыркнула Маша – Мне вот только залететь не хватало! От каторжника! Погодь, я щас дни посчитаю…я и сама-то не люблю в резинке, это и правда как самотыкой шустрить…ну почти как. Так…ага…семь…пятого числа… Можно! Ура! Неохота было в сестринскую идти за сумочкой, а сразу-то и забыла!

Маша приподнялась, взялась рукой, и…Сергар почувствовал, как он входит в нее, такую горячую, такую желанную, такую…такую…

Невольно застонал от наслаждения. Маша тоже.

Вздохнула тяжко, с привизгом, и начала медленно, плавно, наращивая темп, двигаться вверх и вниз, закусив губу, и тихо постанывая – все громче, и громче, пока Сергар не прижал ладонь к ее губам:

– Тише! Услышат!

– Да…да…не могу ничего с собой поделать…ты..такой слааадкий…ааах…ааах…да, я тише, тише, тише…

Она уже скакала на нем, нанизываясь до самого предела, кровать скрипела, постанывая, как сама наездница.