Иар Эльтеррус - Три дороги во Тьму. Изменение Страница 39

— Значит не сон, — печально констатировал он. — Но что тогда?!

— Человек, ты сейчас умрешь! — услышал Роман за спиной чей–то шипящий, полный ненависти голос, говоривший на дзенн–анн, причем на дзенн–анн странном, с каким–то еще никогда не слышанным акцентом.

— Хоть какое–то разнообразие, — буркнул себе под нос Роман. — Одно утешает: если грозят убить, значит, я еще не умер.

Роман медленно поднял руки и повернулся, после чего замер, совершенно ошеломленный. Напротив него стоял дзенн. Обычный дзенн, к каким юноша привык за пять лет на Станции. Необычным в нем было то, что этот конкретный дзенн держал в руках копье. Самое настоящее копье с острым железным наконечником. И он явно знал, как с ним обращаться. А вот это уже ни в какие ворота не лезло. Насколько Роман знал, древние — ярые противники любого насилия. Увидеть вооруженного дзенна… Да невозможно это. Тем более, вооруженного столь архаичным оружием. Что, обучение не окончилось, и Учитель решил провести еще какой–то психологический эксперимент? Очень похоже на то… Дзенн с оружием. Надо же было такое придумать!..

— Что случилось, мудрый? — недоуменно поинтересовался Роман на дзенн–анн.

Дзенн замер. За время учебы Роман научился читать эмоции по обычно невозмутимым лицам древних, и теперь готов был поклясться, что тот ошарашен. Да не просто ошарашен, а изумлен до онемения. Судя по всему, произнося свою сакраментальную фразу, тот никак не ожидал, что его поймут, а тем более ответят.

— Человек, откуда ты знаешь наш язык?!

— Откуда знаю? — удивленно переспросил Роман. — Выучил. Я же на Станции учился…

Тут Роман вспомнил кое о чем, опустил руки и протянул их перед собой, сложив пальцы в древнем жесте просьбы о помощи. Конечно, у него только одна пара рук, но дзенны научили его подавать этот знак и с помощью двух рук. Впрочем, число рук тут играло далеко не первую роль. Можно сказать, вовсе не играло роли. На самом деле, секрет этого жеста заключался в коротком мысленном импульсе, как бы посылаемом с помощью рук. Но горе тому, кто прибегал к этому сигналу, затаив враждебные намерения по отношению к тому, кому адресован знак. Мысленный импульс резонировал с его враждебностью, скачкообразно усиливая ее и вызывая каскадное перенапряжение мозговых структур. Если человек после этого оставался жив, то мог позавидовать мертвым. Чаще всего такой просто сходил с ума, и вылечить его было уже невозможно.

При виде жеста просьбы о помощи дзенн вдруг мелко задрожал.

— Кто ты?! Откуда знаешь этот древний знак?! Отвечай, человек!

Роман начал понимать, что окончательно запутался. Ситуация одновременно была абсурдной, странной и абсолютно невозможной. Вооруженный дзенн, не узнающий обучающегося на станции. Это с их–то абсолютной памятью! Некоторое время они с древним молча смотрели друг на друга. Кажется, дзенн пытался понять, кто этот человек, стоящий перед ним, а Роман усиленно размышлял о своих галлюцинациях. Потом проклял про себя экспериментаторов, ставящих человека в столь глупую ситуацию. Не иначе, хотят посмотреть, как он выпутается. Ну–ну… И это сразу после ранения! Именно это и настораживало — его ранение. Роман знал, что гуманизм для дзенн превыше всего. Именно с раненым любые эксперименты были бы попросту невозможны. Но что тогда происходит?! Молчание затянулось, и Роман решился прервать его:

— Мудрый, но ведь это вы научили меня этому знаку.

Казалось, дзенн даже посерел от страха. Да не от страха, а от смертельного ужаса. Он нервно оглянулся.

— Что ты говоришь, человек?! Ты лжешь! Я ничему тебя не учил!!!

— О, не конкретно вы… — Роман растерялся. — На Станции… там… Меня учил фанн'э Рон'эннэ из рода Ид'дзэнг.

Дзенн некоторое время размышлял, с удивлением глядя на юношу всеми четырьмя глазами.

— Долих, почему человек еще жив? — раздался голос еще одного дзенна, вышедшего из–за какого–то невообразимо толстого дерева.

— Я не могу его убить, Мастарх! Он подал древний знак помощи и гостеприимства.

— Да что ты говоришь? Это же человек! Он не мог подать знака. Даже если где и подсмотрел, то не сумел бы сделать его правильно!

Тот, кого назвали Долихом, зашипел.

— Ты считаешь меня идиотом, мастер–охотник? Я что, по–твоему, не могу отличить правильный знак от неправильного?

Оба дзенна вдруг прервали спор и уставились на Романа. Тот понял, чего от него ждут, и не стал их разочаровывать, снова сложив руки в ритуальном жесте. Мастарх слегка попятился. Он был изумлен ничуть не менее своего товарища.

— Это действительно знак, — недоуменно пробормотал он, словно еще не веря собственным глазам.

Роман тоже не верил. Где вековая мудрость дзенн? Где их вошедшая в легенду невозмутимость? Эти двое похожи, скорее, на дикарей, обсуждающих новую игрушку, а никак не на представителей мудрой расы, которая на тысячелетия старше земной цивилизации. Обращение к ним с приставкой «мудрый» звучало какой–то издевкой. Непонимание и растерянность все сильнее овладевали им.

— Надо отвести его к тинху, — задумчиво сказал Долих.

Юноша вспомнил, что тинхом у дзенн называли правителя. В переводе это звучало примерно, как «принимающий решения». Даже Станцией управляли тинх и фанн, Руководитель Учебного Центра и Наставник Духа. Именно последний и являлся Учителем юноши, став фанном примерно два года назад. Трудно было забыть имя самого близкого на тот момент существа и обращаться к нему только фанн или Учитель.

— Надо, — согласился Мастарх. Он повернулся к Роману и что–то сказал.

Роман недоуменно развел руками.

— Простите, э–э… мудрый, но я не понимаю языка, на котором вы сейчас говорите. Прошу вас, говорите на дзенн–анн, я пойму.

Мастарх подпрыгнул и с еще большим удивлением уставился на Романа. Верхняя пара глаз стала совсем круглой. Он схватился за свое копье всеми четырьмя руками и потряс головой, явно пытаясь избавиться от наваждения.

— Забыл сказать, что мы говорили с ним на дзенн–анн, — невинно заметил Долих, ехидно оскалившись.

Мастарх со злобой посмотрел на соплеменника, потом снова повернулся к Роману.

— Следуй за нами, человек. Мы отведем тебя к тинху. Иди по следу, и горе тебе, если сойдешь с тропы.

Роман молча поклонился. Находясь в этом кошмарном месте, он благоразумно решил не спорить и довериться дзеннам. Тем более что они, кажется, знали, что делать. Пять минут спустя он уже не был в этом так уверен. Древние вели его какой–то кошмарной тропой, если ее вообще можно назвать тропой. С трудом сдерживая порывы рвоты, Роман шагал по мерзкой слизи, устилающей землю, старясь не смотреть на нее и не прислушиваться к чавканью, раздающемуся при каждом шаге. Дзенны, похоже, не обращали на это внимания. Своими копьями четырехрукие привычно раздвигали ветви высохшего кустарника — они давно уже ушли с относительно открытого места и углубились в самую чащу. Гигантские деревья, уходящие кроной ввысь, закрывали солнце, и даже в самый ясный день внизу царил полумрак. Едва войдя в чащу, дзенны достали небольшие деревяшки и сильно их потрясли. Те медленно разгорелись призрачным зеленоватым светом. От этого света сделалось даже более жутко, чем без него.