Антон Корнилов - Братство Порога Страница 39

Гилугл-монарх промямлил что-то невразумительное и бессмысленное, и Орелий решил не затягивать, зная о том, что эти создания лучше понимают прямые мысли. Принц неожиданно для себя отбросил приготовленную заранее витиеватую речь, с помощью которой собирался навести короля Гаэлона на необходимую ему мысль. Пусть с гилуглами любезничают те из Высокого Народа, кому доставляет это удовольствие.

– Ничего нет более важного, чем оборона Порогов, – веско проговорил Орелий. – Ничего в этом мире. Все ваши силы должны быть направлены на поддержку Крепостей – только в этом случае вы можете существовать в спокойствии. А ослаблять Крепости непозволительно.

Умственная несостоятельность гилуглов компенсировалась довольно развитыми инстинктами, гилуглы отлично улавливали чувства более развитых существ – Орелий хорошо знал об этом. Как правило, эльфу проще было дать почувствовать гилуглу, что от него требуется, нежели формулировать мысль словесно. Именно так Рубиновый Мечник оградил беседу Орелия и короля Ганелона от излишнего внимания со стороны прочих в этом зале – просто дав королевским гостям почувствовать, что не нужно смотреть в сторону пришельцев.

– Нельзя ослаблять Пороги, – проговорил Принц Хрустального Дворца, – ни в коем случае нельзя каким-либо образом, прямо или косвенно, мешать их делу. Защитники Порога должны неукоснительно находиться в Крепостях и заниматься тем, чем должны. И условия Великого Договора Порогов должны соблюдаться беспрекословно. Я, Принц Хрустального Дворца Орелий, Танцующий– На-Языках-Агатового-Пламени, от лица Неспящих Повелителей и от лица всего Высокого Народа налагаю на весь ваш род сей наказ и запрет. Сказанное сейчас сказано всем королям, в чьи жилища прибыли защитники Порогов, сказано всем королям, только задумавшим такое. Защитники Порога, в этот момент находящиеся не там, где должно, обязаны в самые короткие сроки вернуться обратно в свои Крепости. В случае невыполнения этих условий вас ждет наказание неизмеримо суровее того, которому вы подвергнетесь сейчас.

Сказав все это, Орелий открыл гилуглу, королю Гаэлона, свои чувства. И с удовлетворением наблюдал за результатами: лицо короля побелело и застыло, точно камень. Невероятно расширившиеся глаза померкли, как у мертвого. Гилугл разинул рот и некоторое время даже не мог дышать. Когда наконец в его посиневший рот ворвался воздух, король засипел, хватаясь скрюченными пальцами за грудь.

«Пожалуй, он понял, – подумал Танцующий-На-Языках-Агатового-Пламени. – Главное, чтобы запомнил надолго. У этих созданий такая короткая память… Ничего, Глядящий-Сквозь-Время постарается его память укрепить…»

Когда Орелий отвел свой взгляд от Ганелона Милостивого, король обмяк и тут же покрылся холодным потом. Тот ужас, который он только что пережил, невозможно было описать словами. Ганелону показалось, что вся окружающая реальность вдруг рассыпалась на крохотные частички, и каждая частичка обратилась в жуткую черную пчелу с железными челюстями… Короткие мгновения, пока длился этот кошмар, растянулись в вечность… Ганелон замер в своем кресле, пока в его воспаленном мозгу пульсировали слова Принца Хрустального Дворца.

Сэр Эрл встретился взглядом с эльфом, который разговаривал с его величеством. Очевидно, разговор был очень коротким и несодержательным: в памяти горного рыцаря не отложилось ни слова. Эльф длинно улыбнулся рыцарю – и эта улыбка подействовала на Эрла довольно неожиданно. Он вдруг почувствовал себя легко и спокойно, словно на минуту окунулся в прохладную ключевую воду.

– Конечно, мы воспользуемся любезным приглашением вашего государя, – доброжелательно вымолвил эльф, поднимаясь с кресла, – и побудем в Дарбионе еще немного. Не будете ли вы столь добры представить меня гостям?

Сэр Эрл встал.

Он припомнил о том, что, встревожившись из-за появления эльфов, поручил фрейлинам вывести из зала ее высочество принцессу Литию и вроде бы собирался сейчас разыскать ее, но эта мысль тут же потухла под мягким светом глаз Орелия. А почему, собственно, он тревожился? Почему это он вдруг решил, что эльфы несут с собой угрозу? Они, безусловно, пришли с миром, и долг дворянина и рыцаря велит ему уважить дорогих гостей.

– С радостью и удовольствием, – поклонившись, ответил сэр Эрл. – Прошу следовать за мной…

От первоначального испуга, рожденного нежданным пришествием, не осталось и следа. Эльфы так органично вплелись в общий фон праздничного пиршества, что их присутствие ни у кого уже не вызывало ни малейшего удивления, ни тем более страха. Пир шел своим чередом – так казалось пирующим, потому что изменений не заметил никто.

Архимаг Сферы Жизни Гархаллокс стоял чуть поодаль от эльфа, назвавшего себя Рубиновым Мечником Аллиарием, Призывающим-Серебряных-Волков. Гархаллокс с удивлением обнаружил, что страх, сжавший его сердце при появлении представителей Высокого Народа, испарился полностью. Очень быстро испарился. Чересчур быстро. Единственное, что чувствовал сейчас архимаг Сферы Жизни, – облегчение от того, что непонятная ситуация так благополучно и скоро разрешилась. Итак, они здесь. Знает ли об этом Константин, находящийся неподалеку отсюда, в подземелье дворцовой башни архимага Сферы Жизни? Должно быть, знает. Он предсказывал их появление, он опасался, что так и будет. И оказался прав. Как теперь повернутся события? Как это пришествие Высокого Народа повлияет на их общие планы?

Аллиарий был окружен плотным кольцом рыцарей и магов, и Гархаллокс мог слышать отголоски неторопливой беседы, тон которой задавал эльф. Как ни старался, Гархаллокс не сумел уловить все ускользающего смысла этой беседы – это был какой-то бесконечный обмен любезностями и ничего не значащими фразами. За стеной колонн, взамен неудобоваримой какофонии, полилась тягучая, будто мед, мелодия: королевские гости, не занятые разговором с Аллиарием, и те, кто не был полностью поглощен бражничеством, потянулись в бальный зал. Но и бражничающие то и дело оборачивались к эльфам и опрокидывали кубки, только провозгласив в их честь тост.

Архимагу показалось, что весь дворец опутан невидимой паутиной, бесчисленные нити которой тянутся от голов эльфов к людским головам. Он давно и тщательно изучал все, что было известно о Высоком Народе, и знал о способности эльфов очаровывать людей. Знал и о том, что подразумевалось под этим. Эльфы не просто вызывали у людей непреодолимую симпатию, они легко могли заставить их ощутить любые чувства, какие хотели. И это не было магией – просто Высокий Народ ментально был развит несоизмеримо лучше, чем люди. Магию эльфы применяли в исключительных случаях. Например, в бою.