Гленда Норамли - Звезда надежды Страница 39

— Как он называется? — Вопрос задал Квирк; все понимали, что его ничуть не интересует имя потока: он просто должен был что-то сказать, чтобы прикрыть свой страх. Первый поток леу, маленький или большой, всегда самый опасный для тех, кто не обладает способностями леувидца.

— Картограф назвал его Танцующим.

— А нельзя ли его объехать?

Скоу поспешно заговорил, не давая раздраженному Даврону резко осадить парня:

— Если бы могли, то объехали бы. Даврон продолжал:

— Когда мы доедем до потока леу, я буду переводить вас через него по одному. Запомните хорошенько: выполняйте любое распоряжение, каким бы глупым оно вам ни казалось. Если я скажу вам встать на голову и делать кинезис — делайте. — Даврон выплеснул остатки чая из кружки на землю. — Это все.

Квирк вздохнул и шепнул Керис:

— Такая речь после ужина наверняка многим испортит пищеварение.

Услышавший эти слова Портрон посоветовал:

— Соверши кинезис, мальчик мой, выполни все ритуалы, и ты почувствуешь себя лучше.

— Ну да, — пробормотал Квирк, — беда в одном: раз мы здесь, как их увидит Создатель? — Однако сказал он это, только дождавшись, пока наставник отошел подальше.

Тем же вечером, когда Керис возвращалась, облегчившись подальше от палаток, до нее в ночной тишине из палатки Скоу долетели слова:

— Но, маркграф, она знала бы, как ты думаешь?

Керис замерла на месте и повернула голову. Тени на стенке палатки, отбрасываемые свечой, сказали ей, что там находятся Скоу, Мелдор и Даврон. Кто-то из них говорил, но говорил так тихо, что было невозможно определить, чей это голос.

Разговор продолжался, все такой же тихий. Керис не все могла расслышать. Она повернулась, чтобы уйти, хотя по какой-то странной причине была уверена, что говоривший имел в виду ее. Впрочем, ее озадачило не это, а прозвучавшее обращение: «маркграф».

Когда-то во всем Мейлинваре был один монарх, маркграф или маркграфиня. Единое правление кончилось во времена Разрушения и наступления Неустойчивости; теперь каждое Постоянство имело собственного маркграфа. Они командовали Защитниками и ограничивали поползновения местной знати, но все знали, что настоящей властью обладает церковный Санхедрион. Да и что оставалось делать маркграфу, когда любой аспект в жизни определялся Законом, который тот как командир Защитников должен был утверждать? По двое членов Санхедриона от каждого Постоянства составляли в сумме шестнадцать; и это они, интерпретируя Священные Книги, решали, что соответствует Закону, а что — нет; это они, по сути дела, правили тем, что когда-то было Мейлинваром. Маркграфы выполняли решения, а не принимали их.

Все это было Керис довольно безразлично. Заинтересовало ее другое: маркграфов было восемь, и ни один из них не мог сейчас сидеть в палатке Скоу. Так к кому же относилось обращение «маркграф»? И почему этого человека так называли?

Позже, уже засыпая, Керис вдруг с беспокойством подумала: а что, если у Приспешников есть какой-то свой извращенный порядок? Что, если к самому главному из них обращаются как к маркграфу?

Даврон? Или Мелдор?

Так может ли все-таки Даврон быть Приспешником? Ее кошка ужасно его боялась… И еще Керис заметила, что Скоу всегда чистит и седлает ему коня. Но животное не проявляло беспокойства, когда Даврон на нем ехал, да и Даврон был далеко от границ Постоянства, когда заезжал в Кибблберри. Ни один Приспешник не мог такого совершить. Конечно, не исключалось, что Приспешник выдержит несколько часов в каком-нибудь из приграничных селений — Пирс рассказывал дочери, что слышал о подобных случаях, — но не более того.

Керис продолжала размышлять, и мысли ее были озабоченными и путаными. Как насчет Мелдора? Приспешник никогда не оказался бы слеп… Или все-таки такое возможно?

Той ночью они опять несли дозор вместе с Портроном. На этот раз будить девушку явился Мелдор. К ее изумлению, оказалось, что он дежурил один. Почувствовав ее удивление, старик улыбнулся своей загадочной улыбкой и сказал:

— В темноте я ориентируюсь лучше вас, знаешь ли. Будь особенно настороже сегодня ночью, Керис: мы близко к потоку леу, а Дикие под действием леу становятся беспокойными и свирепыми.

«Беспокойными»… Керис могла бы найти более подходящее слово.

Она вооружилась метательным ножом и луком со стрелами и отправилась обходить лагерь. По пути ей встретился Портрон; наставник выглядел унылым.

Дважды Керис замечала в темноте какие-то бесшумно скользящие тени и чувствовала зловоние Диких; один раз им с Портроном показалось, что в скалах светится с полдюжины огромных светляков. Светляки… Не говорил ли как-то Пирс о волшебных светляках? Но Портрон отверг такую мысль.

— Это какая-то разновидность леу, — сказал он, и в голосе его прозвучала ненависть. — Приспешники пользуются ею, чтобы освещать себе дорогу, испуская из кончиков пальцев.

— Не следует ли нам сказать Даврону Сторре о том, что мы видели?

Портрон покачал головой:

— Они не опасны, когда освещают себе дорогу, Керис. Приспешники смертоносны, когда нападают исподтишка. Ты, конечно, следи за теми огоньками, но больше внимания уделяй темноте, потому что напасть на нас могут оттуда. — Портрон двинулся дальше, то замирая, то возвращаясь, то останавливаясь, то ускоряя шаг: он старался, чтобы нельзя было угадать, в каком месте лагеря он окажется в следующую минуту. Керис стала подражать ему, поняв, насколько такая манера эффективнее обычного равномерного шага часового. Обходя лагерь, девушка пыталась успокоить себя мыслью о том, что ее отец вообще обычно обходился без ночной стражи: да иначе при его одиноких путешествиях было и невозможно. С другой стороны, легче спрятать лагерь одного или двух человек, чем целого товарищества. А уж этот лагерь, решила Керис, и подавно не скрыт от глаз Приспешников… Она почувствовала приближение бесшумной угрозы и поежилась.

За полчаса до рассвета из своей палатки выбрался Гравал. Он пожаловался на боль в животе и поспешил за пределы лагеря. Керис едва успела предупредить его, чтобы он далеко не заходил.

— Не беспокойся, — прошипел он в ответ. — Далеко мне не уйти, а при первом признаке опасности я закричу так громко, что всех перебужу.

Керис все же тревожилась: прошло довольно много времени и небо уже начало светлеть, когда он наконец вернулся.

— Что ты положила в эту проклятую похлебку? — проворчал он, проходя мимо девушки.

Никогда еще Керис так не радовалась рассвету. Обходить лагерь в темноте, подскакивая при каждом движении, видеть чудовищ там, где ничего не было, и испытывать ужас перед тем, что действительно удавалось увидеть, ожидать, что любой шорох говорит о приближении Дикого или Приспешника… Несколько часов девушка провела в постоянном напряжении.