Антон Толстых - Ассорти Шерлока Холмса Страница 39

Весь оставшийся вечер до и после обеда я записывал сегодняшние события. Мы легли спать. Удивительные события ещё не закончились.

Утром я рано встал. Мне не хотелось завтракать одному, но Холмс, наверное, ещё спал. Я прислушался. Не было слышно ни малейшего храпа. Утренняя тишина была идеальна, не считая редкого цоканья копыт за окном, в спальне Холмса тоже было тихо.

Я доел две трети яичницы с ветчиной и подкрался к спальне. Снова тихо.

Я вошёл вовнутрь. Холмс лежал на кровати, и, что самое интересное, одетый. На нём были халат мышиного цвета, который он надел после несбывшегося визита Ирен Адлер, и домашние туфли.

Он лежал, не издавая ни звука. Дыхания не было заметно. Я ощупал пульс. Пульса не было совсем. Когда я поднёс к его приоткрытым губам лупу, стекло ничуть не запотело. Я стал тормошить своего верного друга.

В моём мозгу возникли два воспоминания.

Шесть лет назад миссис Хадсон примчалась ко мне в слезах и сообщила, что Холмс умирает. Он лежал в постели, мучимый тропической болезнью кули, не хотел, чтобы я его лечил, бредил об устрицах и полукронах. Но, в конце концов, оказалось, что это всего лишь хитрость, нужная для того, чтобы заманить доктора Смита в дом и арестовать его.

Через пять месяцев я смотрел в пучину Рейхенбахского водопада, где, как я был непоколебимо уверен, Холмс навеки упокоился вместе со своим злейшим врагом. А через три года он объявился в Лондоне под видом букиниста, и оказалось, что Холмс всё это время странствовал по Востоку в ожидании ареста всех сообщников Мориарти.

Но теперь его смерть была несомненной. Сначала у меня подкосились ноги, и я чуть не грохнулся на пол, как в тот раз, когда, наоборот, увидел его живым.

Но то, что произошло дальше, выглядело противоестественно. Совершенно неожиданно мёртвый Холмс подпрыгнул и замахал руками, словно шаман во время камлания. Я отпрянул назад.

— Мой дорогой Ватсон, боюсь, я сильно вас напугал, да ещё дважды. Моё сознание находилось далеко.

— Где, где находилось ваше сознание? Немедленно отвечайте, что с вами сейчас произошло!

— Перед тем как отправиться домой, Гарри Поттер согласился выполнить мою просьбу. Ночью он снова появился в моей спальне. И он отправил мою душу в другой мир.

— Как это, Холмс?

— Так же, как шаманы летают на Луну. Туда отправляются их души, а тела остаются на Земле. Со мной была аналогичная ситуация.

— Но погодите! По данным современной науки шаманы психически ненормальны! Уж не придётся ли психиатрам лечить вас?

— Я не знаю, действительно ли это так. Не надо считать меня ненормальным. Наш знакомый маг отправил моё сознание в одно место, где происходили прелюбопытные события. Или, если вам угодно, это было состояние гипноза. Но что здесь странного, если он сам попал к нам из своего мира? Пойдёмте к столу, и я всё расскажу.

Мой друг набросился на яичницу.

— Вы голодны?

— Целую ночь не ел. Так вот, слушайте мой рассказ. Моё сознание оказалось в Париже. Я имел представление о географии Парижа, так как когда-то выслеживал убийцу на Бульварах[67]. Вас там не было, но ту историю я подробно расскажу в другой раз. Так вот, я оказался там, но увидел не то, что видел в тот раз, а тесный лабиринт из улочек и домов. Поттер дал мне дополнительное время, и я успел походить по городу. Было три часа утра. Прохожих не было ни одного. Я вышел на Марсово поле, но не увидел то, что там должно быть.

— Эйфелеву башню? Куда же она делась?

— Сейчас всё поймёте. Я пошёл на северо-восток и пересёк Сену, прошёл мимо Лувра и Вандомской колонны. В конце моего пути находилась улочка, соединявшая улицу Ришелье и улицу Сен-Рок.

Там я прижался к стене, чтобы меня не сбили. По улице промчался орангутан с намыленным лицом, державший бритву. Он схватился за молниеотвод и вскарабкался на пятый этаж, в окно. Вслед за ним прибежал матрос. Он полез по молниеотводу за орангутаном. Когда матрос заглянул в окно, оттуда раздались душераздирающие крики. Матрос стал ругаться, а обезьяна в ответ злобно бормотала. Француз съехал по молниеотводу вниз, а орангутан выкинул из окна труп с отрезанной головой. Матрос убежал, после чего орангутан также убежал, предварительно опустив окно. Но я не был ошарашен.

— Какие ужасы вы рассказываете, дорогой Холмс!

Рассказчик тихо рассмеялся.

— Вы ещё и смеётесь. Я не понимаю вашей иронии.

— Успокойтесь, я смеюсь не над рассказанным. Разве вы не поняли, о чём идёт речь?

— По-моему, именно эти события происходили в «Убийстве на улице Морг».

— Совершенно верно. В том то и дело, что я пережил события этого рассказа.

— Так значит, вы попали в эту книгу?

— Ну конечно! Гарри Поттер перенёс моё сознание в мир Эдгара По, как сознание шамана переносится в мир духов, или, что более научно, как сознание человека под гипнозом чувствует то, чего нет. Возможно, со мной произошло то же, что и Поттером, перенёсшимся к нам из другой реальности.

— И что вы делали дальше?

— Моя проблема заключалась в том, что до утра оставалось три часа, а что мне делать всё это время? Но я вспомнил об обещании, данном мне Поттером. Он перенёс меня на восемь часов вперёд. В одиннадцать я пришёл в типографию.

«Вы не откажетесь, если я помогу вам напечатать газету?»

«Разумеется, месье. Сейчас как раз есть свежая информация для Gazette de Tribunaux»[68].

Я стал помогать метранпажу. Ведь именно из Gazette de Tribunaux Дюпен узнал о вышеописанных событиях. Наборщики только диву давались моей сноровке. При этом в конце работы, вечером, я помог напечатать и следующий выпуск, который Дюпен прочитал на следующее утро. В нём были показания свидетелей. Многие из них говорили о голосе орангутанга. Жандарм решил, что это говорит испанец. Серебряник говорит, что это голос итальянца, хотя итальянского языка не знает. Голландец слышал французскую речь, но сам по-французски не говорит. Англичанин слышал немецкую речь, но немецкого не знает. Испанец утверждает, что этим голосом говорил англичанин. Итальянец слышал русскую речь, но «с русскими говорить ему не приходилось». Ориентировались они по интонации. О том, что я сам свидетель, я, конечно, не стал говорить, так как в газете этого не должно быть. Дюпен справится без меня, хоть он и недалёкий малый. В следующем вечернем выпуске сообщалось, что посажен в тюрьму конторщик Адольф Лебон.

До трёх часов я спал.

— Где же вы спали? Вероятно, в гостинице?

— Я спал в собственной постели. Где же ещё? При этом у себя я был в халате, а в Париже в верхней одежде. Так вот, в три часа дня на улицу Морг пришли двое. Первого из них я до этого ни разу не видел. Это был молодой человек в сером пальто и в кепке. В его внешности не было ничего примечательного. Разумеется, это был Огюст Дюпен.