Юрий Иванович - Невменяемый скиталец Страница 4

– Вспомни, Заринат и постарайся не умирать!

Чуть раньше в палатку вошел бледный от недосыпания Кзыр из врачебного корпуса и как только осознал происходящее, гневно зашипел на тройку посетителей:

– Вон отсюда! Ему не то чтобы двигаться, ему потеть вредно! Я его час назад с таким трудом усыпил, а вы!

– Все, уважаемый! Уходим, не кричите, – дознаватель опять придержал полог палатки, помогая выйти раненым на костылях, и уже выходя, бросил напоследок через плечо: – Можете записать его имя и звание: Заринат, десятник второй сотни.

Тогда как врач опять магическим прикосновением вводил тяжело раненного и практически полностью обожженного человека в оздоровительный сон.

В последующие несколько дней врачи и медсестры уделяли больному очень много внимания, но с каждым разом все больше и больше убеждались в неутешном диагнозе: мало того что десятник останется на всю жизнь с неприятными уродливыми шрамами по всему телу, так он еще вряд ли вернет себе утерянный рассудок. Заринат превратился в ничего не понимающее растение, которое только после каждого пробуждения задавало одни и те же вопросы:

– Почему такой густой туман? Кто я?

Дело конечно очень неприятное для лечащих врачей, но на фоне еще двух десятков подобных умалишенных, которые выжили после гибели Титана, судьба десятника мало кого волновала. Всех гораздо больше интриговало приближение к этому месту великого Кзыра, Фаррати Кремниевой Орды Хафана Рьеда.

Почти все воины и обслуживающий персонал армии центра с неприятным предчувствием и тоскливым трепетом ожидали массовых казней виновных в поражении командиров. Но многие больше переживали за собственные судьбы. Поговаривали, что отныне Фаррати будет гнать собственную армию далеко впереди Второго Детища Древних, уничтожая убийственными жерлами не только врагов, но и всех, кто хоть на метр оступится в сторону от острия атаки. Откуда взялись такие панические слухи, разобраться не могли даже всезнающие дознаватели, но и они, в данном случае не отличались особым рвением, а очень жалели, что не смогли открутиться в свое время от службы в армии.

В итоге к моменту прихода Второго возле Бурагоса создалась уникальная обстановка. Огромная, но полностью деморализованная страхом армия теперь мечтала только об одном: как можно быстрей разбежаться по домам. Самозванца все дружно стали не только опасаться, не любить или отрицать как правителя, но и ненавидеть со всей безысходностью людей, не желающих больше воевать.

А потом произошло великое чудо, которое простые ордынцы восприняли не иначе как гнев Древних.

Началось все с того часа, когда иной колоссальный объект приблизился к месту событий. Второй летающий монстр из металла легко и на большой скорости преодолел Шейтаровую Балку, спустился к реке, игнорируя выстроенные в долине для встречи войска, и сразу завис над телом погибшего собрата, сиротливо мокнущего в речных водах. Все кто находился в пределах видимости, уставились расширенными глазами на начавшееся действо. Даже персонал госпиталя высыпал вместе с выздоравливающими ранеными на склоны холма. Тем более что зрелище могло заворожить кого угодно.

С верхнего Детища вниз протянулись толстые, святящиеся молнии и словно чуткие щупальца принялись скользить по выступающей над водой поверхности. Создавалось впечатление, что врач ощупывает тяжелобольного человека.

А потом донесся гром с небес. И три светящихся гигантских шара, летящие друг за дружкой ударили прямо по центру корпуса Второго. Первый удар защита отразила. Зато второй посланец небес ужасным взрывом разворотил воронку в корпусе непобедимого Детища диаметром в двадцать метров, а взорвавший внутри третий шар расколол железного монстра на две половинки. Причем каждая из половинок не сразу рухнула в воду, а продолжала еще короткое время висеть в воздухе, озаряясь взрывами из собственных внутренностей. Затем пылающие останки рухнули вниз, окончательно сминая выступающие борта Титана. После недолго покачивания от бушующих внутри сотрясений, обе половинки накренились и рухнули ближе к берегу. Но так деформировались при этом, что через час уже почти не возвышались над поверхностью реки.

С борта Второго не спасся никто. На берег даже не выкинуло ни единственного трупа. Словно и не было совсем недавно ни Великого Кзыра, ни его учителя Дымного, ни их многочисленных ставленников и единомышленников.

Первыми на берегу опомнились те самые генералы-приятели. Коротко посовещавшись, они с помощью армейских Кзыров передали всей армии свой последний приказ усиленным голосом:

– Война отменяется. Все отправляются по домам. Желающие продолжить службу Орде добровольно, собираются в отряды и передислоцируются к Бургосу или в Куринагол. Благодарим за службу нашему Отечеству!

После чего генералы первыми затянули торжественный гимн Кремниевой Орды. И не нашлось даже единственного человека, который бы их не поддержал во время пения. Ну, если не считать обитателей походного госпиталя, продолжающих оставаться в коме или полностью лишившихся разума.

К последним как раз и относился бывший десятник Заринат. Проснувшись в одиночестве, он приподнял свои шелушащиеся веки и задал привычный набор вопросов:

– Почему такой густой туман? Кто я? – потом долго прислушивался и добавил: – Что за праздник? Почему поют?

Но так и не дождавшись ответа, дисциплинированно закрыл глаза и опять привычно заснул.

Глава третья

На обочине

Когда большие люди решают будущее всей страны, чаще всего отдельные судьбы маленьких людей вообще не принимаются во внимание. Потому что заметить эти небольшие пылинки в суматохе, вращении несчетного количества шестеренок, передач и маховиков практически невозможно. Машина государства обязана двигаться всегда, иначе тому самому государству наступает полный крах.

Так и случилось в Кремниевой Орде. Само перечисление рухнувших на государство изменений не умещалось в масштабе понимания любого разумного существа. Список можно было продолжать до бесконечности. Смерть самозванца, неожиданно появившийся на троне новый Фаррати, загадочный самороспуск огромной части всей армии, резкая смена всех приоритетов, как во внутренней жизни так и на внешних политических направлениях, новые договора с другими государствами, толпы хлынувших в Орду иностранных представительств во главе со своими венценосными правителями, шумное официальное бракосочетание правителя Ваена Герка на графине из Энормии, жуткая неразбериха в хозяйстве, тотальные изменения в командовании войск, назначение первым советником мало кому до того времени известного Каламина Зейка…

И многое, многое другое. В таком круговороте событий забывали о целых поселках, а то и городах.

Именно поэтому, при окончательном закрытии полевого госпиталя возле Бурагоса, перед несколькими оставшимися на своих постах медсестрами встала куча неразрешимых житейских проблем. Основная из которых оказалась одна: куда девать троих так и не пришедших в полное сознание пострадавших воинов. Если остальных больных и увечных как-то незаметно разобрали прибывшие родственники или сердобольные лучшие товарищи, то эти трое оказались практически бесхозными. Ничего не оставалось делать, как отправить их в дом престарелых воинов в Бурагосе.

Но тут в последний момент, один из полностью подлечившихся и готовящихся отправиться на родину пострадавших пациентов, обратился к старшей сестре с просьбой:

– Давайте я возьму десятника в свою семью? Она у меня большая и дружная, все работящие, так что и боевого товарища прокормлю. Жалко мне его, бедняга без семьи долго не протянет.

Одурманенная делами по закрытию госпиталя женщина более внимательно присмотрелась к просителю. Молодой, основные ожоги скрыты под одеждой, а несколько небольших, оставшихся на лице не слишком то его и испортили. Наоборот, расположились так удачно и без уродства, что вызывали некоторую симпатию. Именно по этим шрамам пациента опознали:

– Уракбай, а ты хорошо знал десятника?

– Конечно, мы ведь в одной сотне были и довольно неплохо друг с другом ладили. Да и тут я его часто проведывал. В последние дни я даже лично помогал его прикармливать.

Никого больше из сослуживцев и близко не было, поэтому проверить подобные слова старшая медсестра не могла, но хоть как-то попыталась выяснить степень знакомства между молодым, двадцатиоднолетним парнем и намного старшим ветераном, которому уже, судя по документам шел пятый десяток. Она кликнула пробегавшую мимо помощницу и переспросила про обоих пациентов. Та тоже мыслями уже находилось далеко от этих мест, поэтому только и удосужилась припомнить:

– Ну да, Уракбай часто посещает Зарината. Тот вроде его чуть узнает и даже слушается немного.

Эта пара предложений и решила судьбу покалеченного ожогами десятника: