Леший. Возвращение к покону - Роман Галкин Страница 4

class="p1">Один из скоморохов подвинул к себе большую красную суму и достал из нее баклажку темного стекла, наполненную какой-то жидкостью. Не иначе вином. Передав сосуд товарищу, он достал еще два, один оставил себе, другой вручил третьему мужику. С хрустом, словно ломая сургучные печати, скоморохи прокрутили пробки на коротких горлышках баклажек. На диво пробки оказались надеты сверху, а не вбиты внутрь, оттого не вынимались или выбивались, как положено, а скручивались. Отбросив дивные пробки, словно ненужный мусор, мужики припали к горлышкам и принялись поглощать питие прямо так, не наливая его в кубки, коих, впрочем, и не было.

Уже в который раз подивился леший новому диву – по мере того, как скоморохи поглощали жидкость из баклажек, тонкое стекло с хрустом прогибалось внутрь, будто то в руках у мужиков вовсе не стеклянные сосуды, а дивные бурдюки из прозрачной кожи.

Как только скоморохи оторвались от баклажек, бока тех так же с хрустом выпрямились, приняв прежнюю форму. В воздухе разнесся пивной аромат. Опять же диво – кто ж пиво не в бочки, а в столь мелкую тару разливает? Да еще и в столь чудную.

Решив, что пришла пора прояснить некоторые вопросы, Леший скинул морок, согнал с плеча синичек и шагнул на поляну.

Мужики непроизвольно вздрогнули, когда перед ними вдруг появился здоровенный детина.

– Позволите ли, люди добрые, путнику у костра погреться? – вежливо обратился он к скоморохам.

Подозрительно взирая на него, присутствующие втянули ноздрями, будто принюхиваясь. Один вопросил странное:

– Типа, так замерз, что пожрать захотелось?

– Вообще-то мы не подаем, – сказал тот, что в странной круглой тюбетейке с ухом, – но так и быть, присаживайся.

Получив дозволение, гость опустился прямо на землю возле костра и потянул носом аромат шипящих колбасок. Заметив его интерес, мужики похватали палочки с горячей снедью.

– Лови таранку, – кинул плотвицу лысый мужичок, сидевший ближе других.

– Благодарствую, – Леший поймал рыбешку, оценивающе помял, понюхал. Завялена толково. Однако пересушена излишне. А мужик тем временем достал непочатую баклажку и катнул ее по земле. – Держи пивасик и знай нашу доброту.

– Благодарствую великодушно, – кивнул пришелец, с интересом вертя в руках баклажку. Та оказалась не то чтобы твердой, аки стекло, но довольно упругой и не прогибалась, как прогибались сосуды в руках скоморохов. А давить с силой он опасался – что если дивный сосуд все же треснет и рассыплется осколками.

– Давно бомжуешь, мужик? – обратился к нему скоморох в красном кафтане.

– Ась? – не понял вопрос Леший, пытаясь содрать с баклажки пробку, сделанную то ли из дубленой кожи, то ли и вовсе невесть из чего, выкрашенного в желтый цвет.

– Давно, говорю, бомжом стал?

Вопрос для пришельца не стал понятнее, но слово «бомж», которым его обзывали еще убогие привратники, ему не нравилось. Потому он ответил одной из тех фраз, которые они с Вием и братцем Лихоней переняли у Кощея:

– Чувак, ты гонишь!

В этот момент пробка подалась и с хрустом провернулась. Баклажка зашипела рассерженной гадиной, неожиданно промялась под пальцами Лешего и брызнула из-под пробки пивными струйками. Ослабив хватку, дабы не выдавить весь напиток из ставшей вдруг мягкой баклажки, владыка содрал-таки пробку окончательно, аккуратно положил ее рядом с собой и пригубил исходящее пеной пиво. Поморщившись, отставил сосуд. Нет, это не пиво. Это невесть что только пахнет пивом. Но баклажка дивная. Надо бы выторговать одну такую у скоморохов. Предложить им злата, али самоцветов – должны согласиться.

– То-то я смотрю, для бомжа ты слишком опрятно выглядишь, – отреагировал на реплику Лешего мужик в тюбетейке. – Ты, наверное, из этих, ну, тех, что, типа, к природе возвращаются? Тебя как звать-то?

Леший хотел было уточнить, куда его собираются звать? Однако вспомнил, что такой же точно вопрос всегда задает Кощей, когда желает узнать имя собеседника. А вспомнив Кощея, владыка леса и представился так, как обычно тот его называл:

– Леха – имя мое.

– У меня, Лех, сосед был из ваших, – сообщил лысый. – Тоже по выходным босиком в лес уходил и жил там в шалаше наедине с природой. Потом каким-то не тем лопушком подтерся и месяц в больничке с язвой на всю задницу провалялся. Теперь его в лес ни за какие коврижки не заманишь.

– Гы, да то он небось цветущей амброзией подтерся, натуралист, млин, комнатный, – хохотнул носитель тюбетейки.

– Пошто лик от небес ухом прикрыл, человече? – решил прояснить вопрос Леший, указывая взглядом на странный головной убор.

Скоморохи от такого вопроса застыли с открытыми ртами, а тот, что в тюбетейке, поднял очи к уху, и вдруг, взявшись за него, резко развернул так, что теперь оно прикрывало загривок. Затем, переглянувшись с товарищами и покосившись на пришельца, постучал указательным пальцем себе по виску, будто в закрытую дверь.

– Чем тебя моя бейсболка не устраивает, натуралист? – с вызовом обратился он к Лешему.

Поняв, что неосторожным вопросом вызвал раздражение у гостеприимно отнесшихся к нему мужиков, тот попытался исправить ситуацию.

– Лишь любопытства ради спросил. Не видывал я ранее таких тюбетеек с ухом. То, видать, вы в своих скоморошьих странствиях приобрели?

– По ходу, чувак обкуренный, – повернулся к товарищам лысый.

– Слышь, Леха, – носитель тюбетейки вновь развернул ухо вперед, – мы мирные люди, но если нас достать, мы можем продемонстрировать свой бронепоезд. Усек? Не? Мы, может тоже пришли тут с природой уединиться. Так что не грузи нас бредятиной. Пей пивко и наслаждайся жизнью. Усек?

Леший ничего не усек, лишь еще больше смутился, не понимая, чем обидел скоморохов? Однако решил не уточнять и молча взялся за плотвицу. То, что скоморохи называли пивом, он пить не желал, потому, создав в своей руке морок баклажки, настоящую опрокинул за своей спиной, дабы гадкое пойло вытекло на замусоренную землю.

Мужики заговорили о чем-то своем. Слова в их речи в большинстве своем были понятные, но смысл фраз ускользал, как только владыка не пытался в них вникнуть. Создавалось впечатление, будто перед ним беседовала троица умалишённых. Родилась догадка, что эти скоморохи из того же дворца, который охраняют убогие привратники.

– Эй, мужик! – прервал его брезгливо-возмущенный возглас лысого. – Ну, нельзя же быть настолько натуралистом!

Заметив, что взгляд лысого направлен на землю подле него, Леший опустил глаза, увидел растекающуюся под ним лужу и почувствовал, как намокают портки. Оказалось утоптанная до каменного состояния земля отказалась впитывать вытекающее из опрокинутой баклажки пойло, и то растекалось вокруг, затекая и под зад Лешего. В общем, понятно, что со стороны это выглядело так, будто он обмочился, не снимая штанов. И что делать? Показать, что на самом деле,