Ключ от октября (СИ) - Алиса Чернышова Страница 4

Иногда почти жалею, что написал своих фей именно такими. Но другими они не получались. И дело даже не в мифологической достоверности или чём-то подобном — сколько их, тех мифов, выбирай основу на любой вкус! И даже не в бабушкиных рассказах, хотя они-то, безусловно, внесли свою лепту. Те истории, которые рассказывают нам-детям, создают нас-взрослых, нравится нам это потом признавать или нет.

Тут проблема в другом: когда я начинаю писать, я себе больше не хозяин. Не в каком-то странном смысле, но всё же…

Называть это трансом, погружённостью или потоком, как нынче модно, но суть от этого не изменится: в какой-то момент неизбежно возникает ощущение, что ты сам по себе и твоё творение само по себе. И вот уже не ты осознанно решаешь, что писать — но оно (тут подставьте ангела, демона, музу, подсознание, зелёных человечков, самосознание творения — кому что, от перестановки слагаемых ничего не изменится) решает за тебя, каким ему быть и как развиваться.

Где-то я встречал мысль, что сюжет, который лёг в основу большинства, если не всех прочих сюжетов — это, в той или иной форме, конфликт творца и творения (туда же отнесите вопрос на века “Кто из нас создал кого?”, который в полной мере, пусть и слегка завуалированно, сформулировала для нас Книга Книг, тем самым навек определив свою ценность для культурного наследия человечества).

У меня отношение к этому тезису… спорное, мягко сказать. Но согласен с ним я в одном: по моему мнению, в какой-то момент стоящая книга начинает писать себя сама. И моих фей это, конечно, тоже касается.

В какой-то момент я просто понял, что они могут быть только такими, и никакими другими.

Говоря о “Ключе от октября”…

Я задумал её давно, как раз после того, как пропала бабушка.

Собственно, это была первая история из этого мультиверса, с которой началось… всё. Я начал придумывать её так давно, что страшно вспомнить, но при этом так ни разу не записал — понимал, что не готов.

Не потяну.

Но вот теперь, кажется, час настал.

Я собирался посвятить эту книгу двум людям, с которых всё началось — бабушке Беате и Иво. Это было одно и то же лето, когда я потерял первую и встретил второго…

Если подумать, без них двоих меня, как творца, просто не было бы.

И вот, час настал. Всё было уже готово, кроме одного: нырнуть в произведение не получалось.

Я никак не мог придумать, с каких слов начать.

Обычно у меня с этим проблем нет. Это моё золотое правило творца: ты должен сразу придумать первые слова и последние слова. Остальное приложится… Иногда мне кажется, что тот, кто в мультиверсе отвечает за судьбу как неизбежность — сущность, полностью разделяющая мои взгляды на принцип творения.

В большинстве случаев, когда сюжет уже в достаточной степени созрел в моей голове, слова просто… даже не подберу правильное слово. Это не то чтобы я их — придумывал. Это скорее как будто они приходят.

Но вот в этот раз заклинило намертво — слова не складывались. Они звенели где-то там, за границей сознания, но не хотели выстраиваться правильно, хоть ты тресни.

Трескаться я, конечно, не стал.

Но призадумался.

Вообще как-то так вышло, что Самайн у нас с Иво — совершенно особенный праздник. Во-первых, мы всегда отмечаем его здесь, в домике-в-лесу. Во-вторых, это время только для нас двоих.

Понятно, что есть другие праздники, и приятели, и подружки, и вечеринки, и много чего ещё — но не в данном случае.

Изначально бабушка пропала на Самайн, и в этот день я просто… не мог. Вообще ничего. Слишком много там было и растерянности, и вины, и горечи, и старого доброго “А вот если бы”… Так что я забивался подальше, прятался от всего мира, просто чтобы молчать.

А потом меня в одной из таких вот нор нашёл Иво.

Снова, потому что это его любимая игра — находить меня, когда я прячусь.

В этот раз он тоже нашёл. И остался рядом. И выслушал. И показал, что можно говорить, и кричать, и плакать, и обнажать душу — не проронив ни слова.

Сила книг и сила слов.

Увлечение переросло в работу, спасибо всё тому же Иво, который внезапно взял на себя обязанность нести моё (сомнительное) творчество в массы.

А потом появился и дом-в-лесу. А совместное празднование Хэллоуина обросло множеством традиций.

Например, день перед праздником я полностью посвящаю творчеству, а Иво покупает тыквы и шляется по лесу. Потом, ближе к ночи мы со всей ответственностью напиваемся у костра с тыквами в обнимку, отмечая одновременно Хэллоуин и октоберфест — до того, что моя голова наутро тяжёлая и гуди-и-ит… Честно говоря, я добрую половину наших совместных посиделок помню очень смутно. Но оно того стоит.

Потом всегда так отлично пишется!

В общем, у нас есть рутина, и обычно я на Хэллоуин никуда не выхожу из дома-в-лесу. Но сегодня…

Мне нужно пройтись по городку моего детства.

Нужно найти те самые, правильные слова для того, чтобы начать эту историю. Но, как это обычно бывает, никакая история не приходит просто так; нет, так бывает, быть может, с кем-то. Но не со мной.

Каждая история — это путь, что ни для кого не ново.

Предполагается, что по этому пути должен пройти читатель, но в этом мой личный секрет — как ты можешь показать дорогу, если сам по ней не прошёл?

Это не значит, конечно, что авторы историй про маньяков должны срочно идти убивать, а автор романтических новелл прямо сейчас обязан полюбить. Всё не настолько… буквально. Однако, чтобы эмоции ощущались достоверными, чтобы они достигали сердец читателей, ты сам должен их испытать. Секрет прост, он касается не только писательства, но и жизни в целом: ты не сможешь объяснить то, чего не понял сам, не сможешь подарить то, чего у тебя самого нет.

Если хочешь, чтобы персонаж получился живым, натяни на себя его шкуру, почувствуй, как в тебе течёт его кровь, примерь его сапоги… Эдакое контролируемое раздвоение личности, маленькое почти-безумие (очень надеюсь, что всё же “почти”).

А ещё, чтобы разбудить нечто в читателе, автор для начала должен что-то преодолеть, сломать, разрушить и заново построить в себе самом. Иногда это мелочь, иногда… вот совсем не