Маргарет Уэйс - Братья по оружию Страница 4

— Прекрати, Карамон, хватит! — раздражённо проговорил Рейстлин, испытывая неловкость за прямолинейные слова брата. Он с тревогой посмотрел на Антимодеса, но того, казалось, речь Карамона нисколько не задела. Архимаг с улыбкой слушал и даже слегка кивал, словно соглашаясь с ним.

«Сколько можно Карамону вести себя как клоуну!» — раздражённо подумал Рейстлин.

— Ты забылся, брат! Немедленно извинись перед Антимодесом! — рявкнул юноша, но тут же ощутил, как у него перехватило дыхание. Поводья выпали из рук, и он судорожно ухватился за седло, боясь, что от слабости просто свалится с лошади. Свесившись с седла, Рейстлин попытался откашляться — лёгкие горели огнём, словно он снова был тяжело болен, как много лет назад. Юный маг кашлял и кашлял, но воздух упорно не хотел идти в лёгкие, перед глазами заплясало синее пламя. «Это конец! — пронеслась у него в мозгу ужасная мысль. — Я не переживу этого!» Спазм, сжимающий грудь, ослаб внезапно; робкая струйка воздуха просочилась внутрь. Рейстлин вздохнул раз, другой, и мутная пелена начала спадать с его глаз.

Он с трудом выпрямился, нащупал носовой платок и быстро вытер следы крови и желчи с губ, затем тщательно его свернул и сунул обратно в шёлковый пояс, который носил поверх красной мантии, — так быстро, чтоб Карамон ничего не заметил.

Тот как раз спрыгнул со своей лошади и бежал к брату, вытянув руки, чтоб подхватить его, если Рейстлин всё-таки свалится с седла. Юный маг был сердит на Карамона, но сильнее других чувств сейчас оказался приступ мгновенной жалости и злобы на самого себя, такой, что хотелось зареветь во весь голос. «Почему они это сделали со мной? Почему я?» — стучало у него в голове.

Рейстлин бросил на своего близнеца уничтожающий взгляд.

— Я ещё вполне могу сидеть на лошади без посторонней помощи, милый братец! — язвительно бросил он. — Давай извинись перед архимагом, и мы можем двигаться дальше. Но только надень свою шляпу обратно, ты её слишком опрометчиво снял, вот солнце и зажарило те немногие мозги, что у тебя остались…

— Не надо, Карамон, ты меня не обидел, — мягко сказал Антимодес, хотя взгляд его, брошенный на Рейстлина, был весьма мрачным. — Ты воин, и в тебе говорило твоё отважное сердце, вреда от этого нет. Очень хорошо, что ты с заботой относишься к своему брату, я бы даже сказал — в высшей степени похвально.

«Не правда ли, учитель Антимодес? И эти слова — сплошной упрёк мне, — подумал Рейстлин. — Ты ведь все знаешь, не правда ли, учитель Антимодес? Они же позволили тебе наблюдать! Наблюдать, как я убиваю своего брата-близнеца — или что-то, что было иллюзией, как две капли воды похожей на Карамона, — на Испытании. Для меня это неважно, так же как и для тебя. Оба мы теперь знаем, на что я готов пойти и что могу совершить… Теперь я ужасаю тебя, ведь ты не знаешь, как можно меня сейчас использовать. Я уже не юный талантливый ученик, которого можно с гордостью демонстрировать своим собратьям. Ты восхищаешься мной неохотно, как балаганным уродом, скорее жалеешь, но больше не считаешь меня своим учеником…»

Больше никто из них не проронил ни слова. Карамон молча вскочил на коня, и все трое медленно тронулись в путь. С каждой пройденной милей Рейстлину становилось всё хуже, а когда они проехали их уже добрый десяток, последние силы покинули юношу. Едва впереди показалась какая-то деревня, он слабым голосом сказал, что ехать больше не в состоянии. Одни Боги знают, сколько сил понадобилось Рейстлину, чтоб проехать этот десяток миль, но, когда они остановились у гостиницы, он уже не возражал, чтоб Карамон осторожно снял его с седла и отнёс внутрь.

Антимодес сразу засуетился, заказывая лучшую комнату из имеющихся. Не обращая ни малейшего внимания на бормотание Карамона о том, что им прекрасно подойдёт самая простая и скромная комнатка, архимаг вихрем пронёсся по гостинице, отдавая различные приказания, но, не забыв первым делом заказать куриный бульон для изнемогающего Рейстлина.

Карамон надёжно уселся у кровати брата, не спуская с него внимательных глаз, готовый в любой момент исполнить любое его желание. Это так взбесило Рейстлина, что через некоторое время он слабым голосом попросил брата убраться вниз и дать ему спокойно отдохнуть.

Он действительно мечтал забыться в спасительном сне, но тот упрямо не шёл. Мозг Рейстлина был активен и быстр, только немощное тело упрямо подводило его. С лёгкой завистью юноша подумал, что Карамон сейчас внизу и наверняка флиртует с каждой служанкой и пьёт слишком много эля. Антимодес, конечно, тоже там, собирает информацию, вынюхивает всё, что можно узнать. То, что архимаг Ложи Белых Мантий является негласным информатором Пар-Салиана, ни для кого в Вайретской Башне не было секретом. Впрочем, это особо и не скрывалось.

Один из сильнейших магов, способный перемещаться по Ансалону произнеся лишь пару слов, Антимодес находил особенное удовольствие в путешествиях обычным способом, трясясь по пыльным дорогам на спине своей верной ослицы, останавливаясь в маленьких гостиницах и сплетничая с хозяевами. Но, даже опрокидывая неизвестно какую по счёту кружку эля, архимаг никогда не терял бдительности, зорко следя за всеми проезжающими, не прекращая делать нужных выводов.

Рейстлин с трудом поднялся с постели и, проковыляв по комнате, упал в кресло, стоящее возле маленького столика у окна. За окном расстилалось яркое золото пшеничного поля, обрамлённое зеленью деревьев и залитое сверху безбрежной синевой солнечного неба. Но его глаза, проклятые песочные часы вечности, полученные как урок от опасной и коварной отступницы Раэланы, видели за окном лишь пожухлую траву и жёсткие, скрученные стебли, полузанесенные снегом. Листья деревьев, пожелтевшие и чёрные, срывались с веток и уносились холодным зимним ветром.

Юноша опустил глаза, не в силах выносить подобного мрачного зрелища. «В конце концов, я не так часто бываю один, и это время можно потратить с куда большей пользой, — подумал он и взял со столика небольшую книгу, в которой упоминалось о драгоценном посохе Магиуса, мощного артефакта, подаренного ему Пар-Салианом. Это ещё сильнее расстроило Рейстлина. — Подаренного… Только зачем? Как возмещение за пережитые мучения?»

Юный маг очень хорошо знал ответ. Любой, кто проходит Испытание, делает свой выбор, который необратимо меняет его. Всех кандидатов ставят об этом в известность. Он как раз хотел напомнить об этом Карамону, прежде чем приступ удушья скрутил его так, как хорошая хозяйка крутит, выжимая, бельё. Те маги, которые погибли при Испытании до него, не оставили после себя ничего, а их семьи получили в качестве компенсации за них лишь аккуратные корзинки, в которых была их нехитрая одежонка да приложенное сочувствующее письмо от главы Конклава. А Рейстлин стал одним из тех счастливчиков, кто выиграл в Испытании жизнь, хоть и потерял здоровье. А выжил он, только полагаясь во всём на своё здравомыслие, хотя иногда даже ему он полностью не доверял, — и смог ухватить посох, недостижимый для многих…