Стивен Эриксон - Сады Луны Страница 4

От тяжелого дыхания Ригги девочку начало тошнить. Она прикрыла глаза.

– Запомни эту правду, дитя мое, или покрывало лжи навсегда скроет ее от тебя.

Голос Ригги монотонно звучал где-то далеко. Слушая его, девочка цепенела.

«Ригга, Риггалая-ясновидица, ведьма, гадающая на воске, которая заманивает души внутрь сальных свечей и сжигает их. Пламя поглощает плененные ею души».

Голос Ригги изменился. Он стал отчужденным и ледяным. Старуха уже не говорила, а вещала:

– Запомни правду. Я последняя из тех, кто скажет ее тебе. А ты последняя из тех, кто слушает меня. Мы связаны с тобой, связаны одной веревочкой.

Пальцы Ригги еще сильнее вцепились в волосы девочки.

– Там, за морем, императрица всадила нож в нетронутую землю. Теперь вместе с приливом оттуда приходит кровь. Если не убережешься, кровавый прилив унесет и тебя. Тебе вложат в руку меч, дадут прекрасную лошадь и пошлют за море. И тогда душу твою окутает мрак. Слушай же! Ригга убережет тебя, ибо мы с тобой неразрывно связаны. Но это все, что я смогу сделать, понимаешь? Обрати взор на владыку, повелевающего Тьмой. Его рука освободит тебя, хотя он и не узнает об этом…

– Ты чего прицепилась к девчонке? – раздался чей-то грубый голос.

Ригга повернула голову к дороге. Один из всадников остановил лошадь. Ясновидящая отпустила волосы девочки.

Дочь рыбака шагнула назад, но споткнулась о камень и упала. Очухавшись от боли и взглянув вверх, она увидела, что первый всадник уже проехал, а напротив Ригги стоял другой.

– Ты еще и издеваться будешь над этой милашкой, старая карга? – зарычал солдат.

В воздухе блеснула тяжелая металлическая перчатка. Удар пришелся Ригге прямо по голове. Старуха зашаталась.

Видя, как Ригга медленно оседает на землю, девочка вскрикнула. По лицу старухи тонкой струйкой текла кровь. Всхлипывая, девочка бросилась к ней, чтобы помочь.

Странно, но предсказания старой ведьмы проскользнули внутрь сознания девочки, будто камень, брошенный в воду. Однако, сколько она ни пыталась, ей было не вспомнить ни одного слова, произнесенного Риггой. Она потянула Риггу за шерстяной платок, потом осторожно перевернула старуху. Кровь успела залить Ригге половину лица. Одна струйка текла за ухом, другая бежала из уголка рта по подбородку. Остекленевшие глаза ведьмы смотрели в никуда.

Девочка глотала воздух, в отчаянии озираясь по сторонам. Кавалеристы скрылись вдали, оставив после себя только облако пыли. На дороге валялся старухин мешок. Вместе с репой из него в дорожную пыль выкатилось пять сальных свечей. Пыль все еще вилась в воздухе, мешая девочке дышать. Юная рыбачка отирала лицо и одновременно глазами искала корзину с бечевой.

– Оставь эти свечи, – вдруг пробормотала она не своим, а взрослым, надтреснутым голосом. – Их уже не вернешь. Подумаешь, еще горсть разбросанных костей. Не обращай внимания.

Девочка побрела к связкам бечевы, выпавшей из плетеной корзины. Когда она заговорила снова, голос ее был чистым и юным:

– Хорошо хоть бечева уцелела. Мы будем работать всю ночь и успеем сплести сеть. Отец меня ждет. Он стоит на крыльце дома и высматривает, не иду ли я.

Девочка остановилась. Ее охватила дрожь. Солнце почти закатилось. От теней исходил непривычный для этого времени года холод.

– Приближается, – опять не своим голосом произнесла девочка.

Ей на плечо опустилась чья-то рука в мягкой перчатке. У девочки от ужаса подогнулись колени.

– Успокойся, дитя, – произнес мужской голос. – Все кончено. Старухе уже не поможешь.

Юная рыбачка подняла голову. Над ней возвышался человек, одетый в черное. Его лицо скрывалось в тени капюшона.

– Это солдат ее ударил, – начала она детским голосом. – А нам с отцом очень нужно поскорее сплести сеть.

– Давай-ка для начала я помогу тебе встать, – сказал незнакомец.

Руки с длинными пальцами легко подняли девочку с земли. На какое-то мгновение ее ноги повисли в воздухе, но человек тут же опустил ее.

Потом девочка увидела еще одного человека – тот был ниже ростом и тоже в черном. Он стоял на дороге и глядел вслед удаляющемуся войску. Когда этот человек заговорил, голос его шелестел, как сухой тростник на ветру.

– Не слишком ценная жизнь, – сказал он, не оборачиваясь. – Жалкий талант, давно лишенный даже искры настоящего дара. Может, в прошлом она была способна на большее, но этого мы теперь не узнаем.

Девочка нагнулась над мешком Ригги и подняла свечу. Когда она выпрямилась, в ее глазах вдруг появилась жесткость. Девочка с явным презрением плюнула на дорогу.

Второй незнакомец перестал наблюдать за удалявшимися всадниками и повернулся к девочке. Казалось, под его капюшоном нет ничего, кроме теней. Девочка отшатнулась.

– Это была достойная жизнь, – прошептала она. – Видите свечи? Их пять. Пять свечей для…

– Некромантии, – перебил ее незнакомец.

Тот, что был выше, мягко произнес:

– Я вижу их, дитя, и знаю, для чего они предназначены.

Его спутник хмыкнул.

– Ведьма заарканила себе пять ничтожных, слабых душонок. Ничего более. – Он мотнул головой. – Я слышу их. Они ее зовут.

Глаза девочки наполнились слезами. Ее охватила непонятная боль, поднимающаяся откуда-то изнутри, из черного камня в ее душе. Несколько раз всхлипнув, девочка вытерла щеки.

– Откуда вы пришли? – резко спросила она незнакомцев. – Мы не видели вас на дороге.

Человек, что находился рядом с ней, встал вполоборота.

– С другой стороны, – улыбаясь, ответил он. – Мы ждали, как и вы.

Второй хихикнул.

– Вот именно, с другой стороны.

Он тоже посмотрел на дорогу и поднял руки.

Затаив дыхание, девочка следила, как на землю опускается тьма. Через миг раздался громкий, разрывающий душу звук, и тьма немного рассеялась. От того, что увидела девочка, ее глаза округлились.

Человека пониже окружали могучие гончие Тени. Их глаза горели желтым огнем, все они смотрели туда же, куда и он.

Девочка услышала его шепот, больше похожий на шипение:

– Ну что, не терпится? Тогда вперед!

Гончие молча поднялись и пошли по дороге.

Их хозяин обернулся и сказал высокому спутнику:

– Ласэне будет о чем поразмыслить.

Он снова хихикнул.

– Стоит ли все осложнять? – устало поинтересовался первый.

Второй насторожился.

– В колонне их уже заметили.

Он снова мотнул головой. Со стороны ушедшей колонны донеслось дикое ржание коней. Хозяин гончих вздохнул.

– Ну, ты решился, Котиллион?

– Упоминание моего имени, – раздумчиво произнес высокий, – означает, что ты все решил за меня, Амманас. Мы ведь теперь не можем ее бросить, правда?

– Конечно нет, старина. Ни в коем случае.