Александра Лисина - Первый удар Страница 4

Более того, весь оставшийся сплав, который Дарн получил, добавляя в обычное железо порошок из зубов выверны (а он, в основном, пошел на скрепляющие кольца для доспехов, чтобы их нельзя было разрубить обычным мечом), был использован для декора. Благодаря чему (и, разумеется, фантазии кузнеца) у всех моих Фантомов появились на бронях небольшие, похожие на тонкие полоски из серебра, вставки. Немного, потому что адарон сам по себе не нуждался ни в каких украшениях, но этого оказалось достаточно, чтобы превратить простую броню в настоящее произведение искусства.

Конечно же, больше всего Горлопан постарался над моей броней, так что я не смотрелась так уж мрачно и угрюмо. Но все равно — по-моему, это уже слишком. Хотя никто из ржущих, как кони, парней меня, конечно же, не поддержал. Ревнители высокого искусства… блин.

Но и это еще не все, господа присяжные заседатели. Потому что Лин тоже не пожелал остаться в стороне и теперь, какой бы облик ни принимал, неизменно раскрашивал себя тонкими серебристыми полосками. В тон тем, что были теперь у меня. Скажем, если конем становился, то добавлял серебра в гриву и хвост, плюс на носу длинный мазок оставлял, чтобы полностью соответствовать образу. А если крылатым ящером, как сейчас, то красил не волосы (которых у него просто не было), а костяные пластинки на хребте. Отчего иногда казалось, что его тело отлито из разноцветного металла.

Надо сказать, что в последнее время у шейри появилась еще одна идея-фикс: он захотел стать настоящим драконом. И тренировался по каждому удобному случаю, хотя пока у него не больно-то получалось. Громадный ящер почти всегда выходил страшненьким, немного неуклюжим и слишком уж зубастым. Хотя, конечно, сильным и выносливым. Но Лин не расстраивался и был уверен, что когда-нибудь сумеет и это. Он вообще, после того, как я однажды приказала стать ему демоном (а он послушно стал и сам этого потом испугался), стал гораздо увереннее в себе. Так, будто в ту ночь неожиданно нащупал грань, за которую не следует переступать. И теперь, даже когда менял облик, я больше ни разу не видела у него таких страшных глаз и ни разу не ощутила, что внутри него вместе с новой шкурой что-то изменилось. А когда как-то рискнула спросить, почему так случилось, он очень долго на меня смотрел и после этого очень твердо ответил:

— Я больше не хочу быть демоном, Гайдэ. И не хочу чувствовать то, что когда-то испытал. Это разрушает меня изнутри, это приносит боль, ярость, желание убивать. А я не хочу. Я рад, что ты видишь во мне не только демона. Мне кажется, что я могу быть не только порождением мрака. И я тоже хотел бы посмотреть на то, каким могу стать, если запру своего демона внутри и однажды все-таки сумею его победить.

Больше мы на эту тему не разговаривали. Однако Риа, которая случайно его услышала, с тех пор стала смотреть на шейри очень странными глазами. Мы больше не слышали от нее недобрых слов в адрес моего изменчивого друга, и ни разу с того самого дня она не позволила себе показать, что испытывает к нему прежнюю неприязнь.

А вот теперь мы покинули Фарлион, чтобы я смогла, наконец, закончить дела на Равнине. Покинули его одни, вдвоем, потому что хотели обернуться туда и обратно всего за дюжину дней. А парни, хоть и хорошие у них теперь кони, нас бы непременно задержали. Потому что с Лином мы могли днем бежать по обычной дороге, а по ночам преодолевать огромные расстояния, уже не завися от Трактов, попутчиков, эрхов и всего остального. Поэтому решили ехать в одиночестве, а с Фаэсом договорились так: он уезжает к Прорыву один, вместе с Фантомами изучает обстановку, я стараюсь к обозначенному сроку вернуться, и потом мы вместе соображаем, что предпринять. Разумеется, при этом Фаэс поддерживает наше инкогнито, а Фантомов везде и всюду представляет, как свой элитный отряд, которому не страшны ни волки, ни Твари, ни Старшие демоны. Что, если честно, почти соответствовало истине. Да и кто бы стал его ловить на лжи? Мало ли какие у него люди имеются в подчинении? Фарлион стоит на отшибе, народу там всегда много, хорошие воины ценятся… почему бы и не быть у Фаэса элитному отряду? Тем более, слухи все равно скоро доберутся до Рейданы…

На том и порешили, ко всеобщему удовлетворению.

В итоге, теперь у меня появилось время разобраться со своими проблемами, Фантомы оставались при деле. Прорыв в их присутствии гадостей сделать никаких не успеет, Тварей ребята задержат до моего прихода, спуску тоже никому не дадут, поддержат хорошую репутацию рейзеров и, заодно, окажут Фаэсу ту помощь, в которой он так нуждается.

Что, собственно, нам и требовалось.

Остановиться мы с Лином, недолго думая, решили на том самом холме и возле той самой пещеры, где я почти полгода провела в гордом одиночестве, постигая нелегкую науку своих братьев-скаронов. За время нашего отсутствия она немного изменилась, конечно, однако и тренировочная площадка, и моя «разминочная» беговая дорожка сохранились. Даже чурбаки, которые я использовала для отработки ударов, остались на месте. Только поросли капитально зеленью, занеслись опавшими листьями, запылились, слегка пришли в запустение. Так что теперь и при близком рассмотрении было нелегко понять, что здесь когда-то побывал человек.

«Узнаешь?» — со странным смешком спросил Лин, складывая крылья.

Я огляделась и невольно улыбнулась.

— А то. Здесь, кажется, осталась какая-то частичка меня. Полгода жизни прошло. И знаешь… у меня такое чувство, будто мы вернулись домой.

Шейри тут же погрустнел, и я ласково погладила его по сильной шее.

Мы помолчали, вспоминая недавний визит в дом тетушки Айны, на котором настояла именно я. Дружно вздохнули, когда снова вспомнили, с какой осторожностью подходили к ее осиротевшей землянке, испытывая странное чувство, что на самом деле старая Ведьма не умерла. И что вот-вот изнутри раздастся ее спокойный голос, а потом и сама она выйдет наружу, после чего взглянет на нас пристально, вздохнет и, покачав головой, неодобрительно скажет:

— Ну что, нагулялись, бродяги?..

Ее мертвое, высохшее от времени тело мы нашли сразу, как только рискнули заглянуть в покосившийся проем. Она лежала на единственном топчане, сложив руки на груди и до сих пор, кажется, загадочно улыбаясь. Ее тело не подверглось гниению, в землянке не стоял тяжелый запах мертвечины. Старая Айна, хоть и была Ведьмой, все же ничем не оскорбила эту землю, поэтому даже после смерти выглядела так, будто просто закрыла глаза и надолго уснула.

— Спасибо тебе, — прошептала я, не рискуя потревожить покой умершей. — За все тебе спасибо. Пусть твоя душа останется в свете.