Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – Эрцфюрст Страница 4

— Дорогой барон, — сказал я. — Это леди Боудеррия, прекрасная и нежная дама, очень чувственная и чувствительная, поэтому устройте ее при дворце так, чтобы ни в чем не знала неудобств.

Он поклонился, но на Боудеррию поглядывал с недоумением.

— А каковы предпочтения у самой… леди?

Боудеррия буркнула:

— Охапку сена на полу. Но можно и соломы.

Он сказал с облегчением:

— Леди, я с великой радостью подыщу вам самое удобное помещение во дворце. Правда, оно на самом верху, это шестой этаж, но, думаю, для вас не составит труда вылезти в окно и спуститься по стене.

Она взглянула на него с подозрением.

— С чего мне в окно?

Он пробормотал:

— Ну, так почему-то почудилось… Вдруг ночью станет скучно, восхочется побродить по темным улицам… А такие мечи, как у вас, уже однажды видел… Да и ваше знакомство с его высочеством говорит в пользу такой дикой идеи…

— Гм, — проговорила Боудеррия задумчиво, — значит, вот какая у сэра Ричарда репутация… Надо от вас обоих держаться подальше.

— А не поздно? — спросил я и, притянув ее к себе, звонко поцеловал в губы. — Дорогой барон, покажите нашей валькирии ее апартаменты. Но не увлекайтесь!

— Не рискну, — пообещал он.

При дворце приют нашли немногие из прибывших героев, остальных придворные торопливо расхватывают, уговаривая остановиться у них. Я отнесся к такой стихийной инициативе благосклонно, пусть разбирают по домам. Хотя дворец состоит из ряда зданий, но и они не резиновые, хотя управителям различными службами при дворе велел угождать полководцам так же, как и мне.

У себя в кабинете разложил карту, с возвращением огромной армии забот прибавится, надо подумать, как и что, пока есть время до неизбежного пира.

Четверть армии оставлена в Гандерсгейме. Еще во время боевых действий я велел на всякий случай укрепить сторожевые башни на побережье, выстроить если не систему обороны, то хотя бы систему оповещения, но три четверти здесь… гм… в Сен-Мари они совсем ни к чему.

— Сэр Жерар! — произнес я громко, не поднимая головы от бумаг.

Сэр Жерар теперь трудится в соседней комнате, дверь в которую всегда широко распахнута, он появился на пороге через пару секунд и замер, внимательный и почтительный, однако и гордый, словно на днях заваливший дракона.

— Ваше высочество?

— Куно ко мне, — велел я. — А пока установить численность и состав вернувшихся войск, разбавить их новобранцами… хотя нет, это в те две армии, что готовлю к броску на север. В общем, влить этих ветеранов, соблюдая пропорции…

— Будет сделано, ваше высочество. Что-то еще?

— Ты это не забудь сделать.

Он поклонился, пряча улыбку. Обычно я обращаюсь вежливо на «вы», но когда в хорошем расположении духа и доволен, то вот так по-дружески, что приятно, но и ответственно, друзья должны понимать с полуслова и делать больше, чем я велел.

Куно явился через несколько минут, трудился он тут же при дворце на первом этаже, где у него целый штат сотрудников, я не успел разобраться с бумагами, как на пороге появился сэр Жерар.

— Барон Крупфельд, ваше высочество.

Куно переступил порог, все такой же высокий и худой, но всегда старающийся казаться поменьше ростом и понезаметнее, что ему прекрасно удается, весь серый, начиная от одежды и башмаков, серолицый и серогубый, даже вместо рта ровная и невзрачная щель.

Пожалуй, самый успешный из тех, кто остался после Кейдана, в прошлом его личный советник, заведовал постелью, королевскими соколами и кухней. Сейчас фактически руководит всеми хозяйственными делами, но старается одеваться так же незаметно, как и раньше, даже взгляд прежний, оловянный, без выражения, что вообще-то, как теперь понимаю, для царедворца немаловажно.

Он поклонился и застыл, страшась побеспокоить сюзерена.

— Куно, — сказал я, не поднимая головы.

— Ваше высочество, — ответил он ровным голосом.

— Куно, — повторил я, — ты заметил, что прибыл народ из Гандерсгейма?

— Да, ваше высочество, — ответил он почтительно. — Как-то… да, заметил.

— Что думаешь?

— Надо устраивать, — сообщил он. — Иначе пойдут драки, дебоши, поединки… Слишком много свободного… в смысле, ничем не занятого люда в столице — плохо. Временами даже опасно.

— Верно мыслишь, — одобрил я.

— Спасибо, ваше высочество.

— Потому, — сказал я, — подготовь все необходимое для переправки их в северные королевства.

— В Армландию? Турнедо?

— Еще дальше, — ответил я таинственно и мрачно. — На ловлю счастья и чинов, в Варт Генц и Скарлянды. Но сперва отбери для аппарата наиболее смышленых, активных и умеющих работать, а не только красиво и отважно проливать благородную кровь. Как свою, так и чужую. Среди военных такие тоже есть. Они как раз самые лучшие работники, понимаешь?

Он произнес бесцветно:

— Да, ваше высочество. Умные и военные — это прекрасное сочетание для идеального работника. Только очень редкая порода.

Я хлопнул себя по лбу.

— Ах да, давно пора создать отдельное министерство по внешним связям…

— Ваше высочество?

— У Кейдана же был орган, — сказал я, — для контактов с другими странами?.. Орган — это такое ведомство. Ах да, это я сам туплю, какие тут связи, понятно же. В общем, с появлением Тоннеля изнеженной изоляции королевству пришел конец, пришло время полной и разнузданной демократии и, хуже того, гуманизма. К нам постоянно засылают шпионов, а мы пока в этом благородном и нужном для страны и свобод личности деле не преуспели.

Он ответил тихо:

— У вашего высочества просто руки не дошли.

— Не оправдывай, — сказал я строго. — Это мой промах и моя ошибка! Хоть и мелкая. Но в нашем деле мелких как бы нет вовсе! Потому надо их наверстывать. И углублять. Расширяя. В общем, подбери людей, которые будут отслеживать все изменения в соседних королевствах.

— Создадим Корпус Шпионов?

— Да, — согласился я, — только назовем его министерством иностранных дел. Как везде и делается. В нем будут шпионы под прикрытием, а голых будем засылать в те закрытые регионы, куда прикрытых не пускают.

Он смотрел пытливо, взгляд ничего не выражает, только на лице предельное внимание.

— Будет исполнено, ваше высочество. На какой день предложить вам кандидатуры?

Я изумился:

— Знаешь, я сетую на кадровый голод, а у тебя людей как будто избыток!.. Завтра сможешь?

Он поклонился.

— Смогу, но не всех. Есть, что живут далеко за городом.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда через три? Или четыре?