Александр Талал - Влюбиться в эльфа и остаться в живых Страница 4

При виде вороного «Кадиллака ДеВилль» – личного лимузина Федора Афанасьевича – белокурая охрана снова повыдергивала оружие, загораживая собой Макара Филипыча и криками приказывая водителю остановиться. Лица у всех выглядели озабоченными и перепуганными: не каждый день глава враждебного народа врывается в помещение, где находится их Принц. «ДеВилль» затормозил, чуть не въехав в столб; черноволосые сотрудники службы безопасности Федора Афанасьевича повыскакивали из машины, заняв позиции за открытыми дверями лимузина… Замелькали бластеры, «кольты» и шерифская винтовка «винчестер» из детского набора «Дикий Запад». Еще тогда, в девяносто первом, охрана оппозиции неожиданно быстро просекла и переняла остроумную тактику игрушечного арсенала. «Сейчас начнется», – подумал Александр, подыскивая укрытие.

– Отставить! Успокоиться всем! – властный глас Макара Филипыча заглушил разнобой угроз и ругательств. Словно вторя ему, из недр новоприбывшего «ДеВилля» раздалось усталое и капризное:

– Ну не надо трагизма! Спрячьте оружие немедленно.

Охрана по обе стороны баррикад умолкла; все замерли с пистолетами наперевес в напряженном ожидании. Федор Афанасьевич носил свои черные с проседью волосы плоским ежиком и отдавал предпочтение всему американскому, за исключением литературы, в этой сфере облюбовав японские хокку. На ногах чужого Принца красовались ковбойские сапоги из змеиной кожи; черный плащ был скроен наподобие сюртука; виски украшали короткие баки. Александра ждал еще один сюрприз: в руке Федор Афанасьевич сжимал бронзовую ручку, закрепленную на крышке обитого красным бархатом потертого сундука. Этот самый сундук Бурмистров знал как свои пять пальцев и несчетное количество раз видел у Макара Филипыча – в кабинете, в машине, в резиденции; порой Макар Филипыч ни на минуту не расставался с сундуком, а затем сундук куда-то пропадал без следа на несколько дней. Что связывает Принцев двух ненавидящих друг друга народов? Что они затеяли?

Охрана расслабилась; белобрысые угрюмо дырявили взглядами брюнетов, с оружием на всякий случай наголо, но опасная ситуация миновала, хотя никто толком и не понимал почему. Не говоря ни слова, Федор Афанасьевич подошел, щелкая каблучками, к Макару Филипычу и встал рядом, за его плечом, а Макар Филипыч даже не обернулся на него. Теперь взгляды обоих Принцев пристально изучали Александра. От близости двух могущественных правителей под рубашкой пробежал холодок. Идентичные властные глаза, не терпящие возражений, под разного цвета бровями; сурово сжатые в тонкую полоску губы. Александру подумалось, что власть имущие приобретают схожие черты, выражения лица, мимику. Его недавний начальник Макар Филипыч первым нарушил тишину:

– Итак, Саша. Вернемся к нашим баранам. Я поручил тебе найти десятый октагон.

Терять Александру было нечего. Оставалось лишь разузнать побольше и надеяться на лучшее.

– Вам все равно не скрыть правды, – Бурмистров решить блефовать. Он и сам не знал всей правды. – Даже если вы от меня избавитесь…

– …Гоблин всем все расскажет! – перебил Макар Филипыч и хохотнул, приглашая охрану присоединиться к шутке. Корней засмеялся первым, вслед загоготали остальные. Принц шагнул вперед и оказался почти вплотную к Александру.

– Ну что ты как маленький? Пора уже знать, что Гоблина не существует. Это я тебе писал, Саша. Я.

Пока Александр переваривал нанесенный ему удар, Филипыч обернулся к Корнею:

– Когда мы, наконец, возьмемся за этот невыносимый народный фольклор? Ты у меня начальник безопасности или где?

Корней опешил. В начальниках безопасности он состоял всего пять минут, но Принца это, по-видимому, никак не беспокоило.

– Это ж сказки детские, Макар Филипыч. Болтают себе, и пусть болтают. Что нам Гоблин?

Принц ничего не ответил. Александр не видел его реакции, зато лицо Корнея в ответ на эту реакцию побледнело и слегка перекосилось. Уголок рта задергался нервным тиком.

– Извините, – пробормотал Корней. – Займемся немедленно.

– Вот именно, что немедленно, – одобрил Филипыч. – А если медленно, то лучше вообще не надо. А то – «что нам снег, что нам зной»…

Он снова повернулся к Александру, и снова лица обоих Принцев грозно повисли перед ним. За это время Бурмистров успел собраться с мыслями:

– Бессмысленные войны! Невинные жертвы с обеих сторон!

– Какая-то белиберда, – бесцеремонно отмахнулся Филипыч, – «бессмысленные войны» – это тавтология. В войне непременно есть смысл. Историю надо учить, Саша. И невинных жертв тоже не бывает. Помнишь Крылова? «Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». Скажи мне, где десятый октагон, будь умницей, а то во мне проснется аппетит.

Александр продолжал:

– Вы заразили нас ненавистью и страхом. Ради чего? Никогда не мог понять, что такое эта ваша «абсолютная власть над миром» и зачем она нужна!

– Он ничего не скажет, – задумчиво вставил вдруг Федор Афанасьевич.

– Не скажет, – покачал головой Макар Филипыч.

– Но есть еще у добра оружие, которое сильнее ненависти, сильнее страха! – выкрикнул Александр в отчаянии.

Макар Филипыч заметно насторожился:

– Какое?

– Любовь. Ненависть и вражда ослепляют. Только любовь заставит наши народы увидеть истинное лицо Принцев.

Осознавая, что от бессилия говорит вещи, которые лишь заставят Макара Филипыча и Корнея от души расхохотаться, Александр сильно удивился, когда от его слов в глазах Принцев возник нескрываемый испуг. И не только испуг. Перед ним происходило нечто фантастическое. По лицам Принцев пробежала мутная рябь, как будто у слова «помрачнеть» появилось буквальное проявление. Поволока исказила их черты, прямо по коже поплыло марево; так жар над огнем искажает кафельную стену кухни. Казалось, вот-вот из этого теста возникнет что-то другое, что-то новое. Корней тоже не смеялся над сказанным, но вряд ли из-за странного явления, лиц Принцев он не видел, просто команды смеяться никто не давал: Макар Филипыч и Федор Афанасьевич были заняты, справляясь с неожиданной метаморфозой.

Федор Афанасьевич шагнул назад и тряхнул головой. Макар Филипыч стиснул зубы и зажмурился. Наваждение прошло. А может, привиделось?

– Тьфу-тьфу-тьфу, – произнес Федор Афанасьевич грустно и словно в укор Александру. – «Любовь». Типун тебе на язык.

– Дай по дереву постучу! – позвал Макар Филипыч охранника Петю. Петя покорно и привычно подставил лоб, Принц пару раз стукнул костяшками кулачка в лобную кость и добавил как бы между прочим:

– Избавьтесь от него!