Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба. Страница 4

Рядом на дорожках посыпанных гравием занимали свои места другие учителя школы. Фигура мастера Азая, скрытая под красной материей монашеского одеяния, миновала Ли ровно на сорок шестом отжимании. Как и вчера. Как и неделю, и месяц, и год назад.

— Служение отвергает личное и требует беспрекословного повиновения, но не запрещает развития и поощряет самосовершенствование. Но истинный дзи совершенствует не только себя, но и окружающих. Истинный дзи не винит своего хозяина в слабостях, а стремится исправить их, не нарушая установленных границ общения.

Сегодня был первый день новой декады, к обычной цифре каждого упражнения добавлялось еще по десять, для старших учеников — по сто. Когда–то это тоже было для Ли испытанием, сейчас стало привилегией, знаком превосходства над теми, кто еще только надеялся стать старшим учеником.

Стук веера оборвался едва стих последний раскатистый «стон» за высокими стенами. Тем, кто не успел уложиться, вечером предстояло пройти через наказание, но среди старших учеников таких не было. По знаку мастера Яна молодые парни шумной толпой устремились к длинной каменной бадье у противоположной стены двора. Ледяная вода прекрасно освежала и остужала горячие мышцы.

Уже одевшись в одинаковые штаны и рубахи, ученики появились в столовой, где в глиняных мисках их ожидал завтрак. Мясо, грибы, овощи, мёд, рисовые лепешки — не всякий офицерский стол в далеких гарнизонах мог похвастаться яствами, которые обитатели дзи–додзё получали ежедневно. Но императорский двор не привык экономить на еде для своих отборных живых орудий, будь–то лошади знаменитых конюшен или будущие спутники грозных тайпэнов.

Чужестранцам зачастую казалось, что молодые дзи должны были бы оскорбиться своим положением, находясь в узаконенном рабстве у Императора и его слуг. По их мнению, эти юноши должны были испытывать некие душевные муки и стремиться к свободе, но они не учитывали слишком многие другие аспекты.

Большинство учеников дзи–додзё были детьми крестьян и небогатых горожан. До того как попасть в эти стены, Ли и ему подобные вели не самый радужный образ жизни, а отдавая своих сыновей императорским приставам, родители не только обеспечивали им уверенное будущее и лишали себя проблемы с прокормом лишнего рта, но еще и получали щедрое вознаграждение от Императора. Его, как правило, вполне хватало на то, чтобы поднять на ноги еще двух–трех сыновей. К тому же отношение к дзи со стороны всех сословий было совсем иным, нежели к простым ну–бэй, несмотря на все права и свободы последних.

Ли уже давно не был в обиде на своего отца за то, что тот принял решение отдать своего первенца посланнику Императора. Когда–то он действительно скучал по дому и негодовал от того, что его судьбу выбрали за него, но потом повзрослел, понял и простил. И обрел новый смысл жизни, тот самый, который давала ему Догма. Иногда, Ли даже начинало казаться, что он по–настоящему счастлив.

Коридоры Золотого Дворца всегда были полны странной и сложно описуемой жизни. Шаги, шепот и смех множества людей звучали в просторных залах и маленьких садах вне зависимости от времени дня и ночи, смешиваясь с шорохом вееров и дорогих одежд, со скрипом деревянного паркета и ароматами причудливых благовоний.

Стражники, слуги, писцы, евнухи, танцовщицы и музыканты постоянно сменяли друг друга, решали какие–то вопросы, плели замысловатые интрижки, разыгрывали мелкие трагедии человеческих жизней и неслись куда–то по своим очень срочным, но крошечным и совсем незаметным делам. А когда среди них все же появлялся действительно важный человек, то в его присутствии все смолкало и почтительно гнулись спины, чтобы через мгновение после его ухода вновь вернуть к жизни суетливый шум.

Сумиёси Тэн, сиккэн великого и несравненного Императора, давно привык к обстановке, в которой протекали его рабочие дни. Впрочем, выходных дней у второго человека Империи не было уже давно. Их заменили собой эти неторопливые прогулки по древним каменным переходам и многочисленным цветникам наружных террас. Золотой Дворец был достаточно обширен, чтобы Император мог не покидать его всю свою жизнь, как неоднократно поступали многие предки Избранника Неба. За пределы же Хэйан–кё ни один из них точно не выбирался вот уже почти тысячу лет.

Обычно Сумиёси совершал свой моцион ранним утром и ближе к вечеру, когда ноги и спина уже не могли больше выдержать сидения за столом над нескончаемыми докладами и донесениями.

Рослый воин у дверей его кабинета, облаченный в тяжелые стальные доспехи и плащ из тигриной шкуры, сделал молчаливый знак и раздвинул перегородку. Сумиёси ждал этого гостя и одобрительно кивнул телохранителю, проходя мимо.

Главный распорядитель императорских военных складов поспешно вскочил с низкой скамьи, сразу же склоняясь в церемониальном поклоне. Сиккэн не мог не отметить с каким мастерством упитанный Джэнг Мэй проделал все движения, предписанные придворным этикетом.

В отличие от Сумиёси, сумевшего сохранить атлетическую фигуру, жизнь Золотого Дворца не пощадила Джэнга, с каждым годом все больше и больше разраставшегося вширь. В своем свободном черно–синем облачении и круглой шапочке, увенчанной крупным рубином, с большими щеками, крохотными глазками и тонкими висячими усами распорядитель стратегических запасов Империи более всего походил на известного сказочного персонажа — жадного и глуповатого дзито, которого был обязан обмануть и выставить на посмешище каждый уважающий себя народный герой. Вот только человек, у которого при встрече с Джэнгом возникали все эти ассоциации, очень сильно рисковал, если вдруг решался им поддаться.

В дворцовой иерархии Джэнг Мэй занимал отнюдь не самое высокое положение, но лишь в пределах официального чиновничьего протокола. Сумиёси вступил на свой пост почти двадцать лет назад и давно научился определять людей, в руках у которых была сосредоточена реальная власть.

Формально распорядитель военных складов подчинялся распорядителю личных складов Императора, а также находился в зависимом положении от великого сборщика податей, наполнявшего армейские запасы за счет крестьян и ремесленников. Но на практике получалось так, что это они обязаны были исполнять свои функции по отношению к Джэнгу, а он им как раз ничем обязан и не был.

Контролируя сотни военных хранилищ по всей Империи, Мэй имел в своем распоряжении настоящую небольшую армию со своими собственными офицерами и полководцами, в отличие от того же распорядителя личных императорских запасов, вынужденного довольствоваться услугами дворцовой стражи. Кроме того, военные склады были главным неприкосновенным запасом, к которому в случае крайней нужды могли обратиться дзито городов, а также главы торговых домом и другие императорские чиновники. Именно с этих складов приобреталось оружие для наемных купеческих отрядов, только через них и под строгим учетом могли закупать снаряжение манериты и другие вассальные народы. Каждый оружейник, кузнец и кожевник в провинции обязан был иметь разрешение на работу, выданную местным распорядителем арсенала. Эти же люди руководили конторами шун–я, единственными учреждениями в Империи, принимавшими под залог оружие, доспехи и конскую сбрую. А учитывая то, что доклады о состоянии дел в ходе сбора податей в регионах также ложились на стол к Джэнгу, он обладал еще и самым главным оружием чиновника — информацией.