Константин Павлов - Король драконов Страница 4

Служака в конюшне разинул при виде меня рот, но особо поражен не был: при трактире навидаешься всякого.

— Вещи трогать не смей! Они заколдованы! — припугнула я мальчишку, чуть ослабив сбрую на Мышаке и насыпав корму в ясли. Не так уж он и устал, мой четырехногий лодырь! Да и вдруг придется срочно удирать после выступления?

А вот гостевая комната меня порадовала. В сумрачном дымном гаме мое появление едва заметили бы, даже явись я с солнечной короной на челе и с сокровищами Семи Королей в руках. Стоит ли говорить о такой мелочи, как о чуточку неудачной прическе? За столами сидели люди, гномы, три причесанных и побритых орка и с десяток не пойми кого в плащах с большими капюшонами. Протолкавшись к возвышению посреди зала, я развязала зеленый мешочек. Вытянула один из семи кругляшей, глянула и застонала. Знак жаворонка в пустоте. Пение без аккомпанемента. Ну почему сегодня мне так не везет? Красный мешочек был окончательным приговором. Я даже не удивилась, когда на вытащенном знаке глумливо засиял образ печальной Светлой Девы с распущенными волосами. Ну конечно. Единственная баллада, исполнять которую впору лишь волку с защемленным дверью хвостом. Я мрачно взмахнула руками, и моя прическа мягко засияла в полумраке.

— Достойнейшая публика! На ваш суд и досуг выносится скорбная песня о роковой чистой любви Светлой Девы и Темного Принца!

На меня едва обратили внимание. Лишь одна женщина с подносом в руках радостно заулыбалась, предвкушая потеху. Зря она радовалась, ох зря!

— «Шумели листья одиноко, печально ветер завыва-а-ал!» — угрюмо начала я выводить первые рулады. А вдруг никто ничего и не заметит? Пение захватило меня могучим потоком. — «…И ветер плакал одиноко. И только свет луны сиял», — просипела я последние строки и открыла глаза. В таверне было пусто, чисто и спокойно. Лишь за одним столом не то спал, не то умер одинокий гном в кроваво-красном рогатом шлеме.

— Спасибо, госпожа Странствующая. Передохнуть, оно конечно, надо было. Я и сам так с утра думал, — тронул меня за руку мужчина с серебряной поварешкой на поясе — не иначе, хозяин заведения. Из кухни боязливо выглядывала еще пара голов. И все. Ах да, за стеной ржали кони и вокруг подвывали собаки. Ну что тут сказать — мне всегда тяжело давались высокие ноты. Да и песня была явно не под публику.

— Вы простите уж, госпожа, — виновато сказал хозяин.

— Не за что, — просипела я. Древний порядок есть древний порядок. Нет слушателей — нет награды. Не видать мне сегодня отдельной теплой комнаты и горячего ужина. Ждет нас с Мышаком ночевка на улице, и добро бы без дождя. Хорошо, что я его не расседлала. Я поклонилась очагу и пошла к выходу. В таверну как раз заходил человек, с которым мы едва не столкнулись.

— Госпожа Странствующая, — взял он меня за руку, когда я хотела пройти мимо, — мне нужна ваша песня.

Вот это да! Хоть один ценитель нашелся! Нет, зря я поспешила назвать день неудачным.

Глава четвертая О НАСТОЯЩЕЙ ПУБЛИКЕ И ЦЕНИТЕЛЯХ

— Торжества, свадьбы, похороны, обряды? — с ходу взяла я быка за рога.

Договариваться полагалось за кружкой пива, но переговоры мы перенесли в конюшню. Я не хотела окончательно распугать околачивающихся на площади изгнанных постояльцев и завсегдатаев таверны. Им явно не хотелось выслушать еще одну мою песню. Да что они понимали! Вот он, истинный ценитель! Ценителем оказался кряжистый мужчина в годах, неплохо одетый, в крепко нахлобученной шляпе с пером.

— Будет свадьба, — отчего-то закашлялся и покраснел ценитель. — Дочка моя единственная замуж выходит. Справный парень жених. И родители у него хорошие.

— Обсудим песни? Могу предложить отличные плясовые!

— Да я… это… — Разговор почему-то давался ему все труднее. — За городом я живу, но недалеко, значит. Уже и птицы накоптили, и капусты наквасили, и браги навезли. Отметим получше всяких, пусть хромой.

Дрок от зависти хоть вешается! Три дня и три ночи на поле гулять будем!

— Нет, на такой долгий срок я не подряжусь, — опечалила я его. Вернее, думала опечалить.

— Да и не надо три дня! — искренне обрадовался ценитель. Вы в эту ночь им спойте — все к сроку, глядишь, и уладится!

— Спеть — кому? Жениху с невестой?

— Да охранят Боги! — искренне испугался мужик. — Вот уж не приведи пречистый!

— Так что же вы от меня хотите? — совершенно запуталась я.

— Да понимаете, госпожа Странствующая, до свадьбы два дня всего осталось. А обычай есть обычай. И поле исстари заповедано, не мне с прадедом спорить, — начал вроде бы объяснять суть дела мужик, но яснее не становилось. — А тут такая незадача! Вот спели бы вы им, оно, может, и помогло бы.

— Да кому спеть-то?

Мужик опасливо оглянулся, наклонился ко мне и прошептал:

— Махаганцы у меня там завелись, на том поле.

— Ага, — ответила я с умным видом.

— Так и я об этом! — обрадовался мужик, — Так что, по рукам?

Сохраняя предельно умное выражение лица, я лихорадочно размышляла. О махаганцах помнилось что-то смутное, из шуточной песенки про жадного купца.

— Я ведь улицей ниже шел, госпожа Странница, как вас услыхал, — продолжал улещивать меня мужик, — И так ваше пенье меня пробрало, аж ледышки по хребту, я сразу и понял — вот самое и оно! А потом еще и вас увидел — да, оно! Если уж и это не проймет, тогда и пусть. Мне ведь что надо — пусть только попритихнут на эти дни. В свадьбу ведь всякая суматоха случается, кто их заметит? А так и стол, и ночлег с меня, да. А притихнут они — так и пять золотых отсчитаю, солнце свидетель!

Тяжесть упомянутых золотых мгновенно перевесила. Махаганцы так махаганцы, спою и им. Может, добрые и чуткие слушатели. Песенка про купца ведь была вроде смешной.

— Я, Странствующая, обязуюсь спеть на твоем поле и призываю солнце тому в свидетели, — торжественно сказала я, подставив ладонь под солнечный луч из окошка под самой крышей.

— Я, Декра, сын Декры, обязуюсь заплатить Странствующей пять золотых, буде усмирит она махаганцев на срок больше трех дней и трех ночей, и беру солнце тому в свидетели, — так же торжественно ответил Декра и положил свою ладонь поверх моей.

Хорошая клятва, но как он сможет узнать, что таинственные махаганцы утихнут на три дня? Я, например, ничего подобного обещать не могла. Но счастливого отца и организатора свадьбы такие мелочи не смущали.

— Мышак, ко мне!

Конечно, я не надеялась, что мой конь разломает семь железных дверей, спеша навстречу хозяйке, но хоть заржать-то мог в ответ, паршивец? Парнишка при конюшне испуганно таращился и баюкал правую руку. Не иначе, полез в мои вещи, и Воротник хорошенько его тяпнул.