Андрей Белянин - Посрамитель шайтана Страница 4

– За что?! Я мирный турист, ничего не делал, никого не трогал, я требую российского консула, и у меня в паспорте штамп дипломатической неприкосновенности!

– Ты лжёшь, как дышишь. – Так презрительно и верно Льва не ставили на место ещё никогда. На мгновение кровь бросилась ему в лицо, он воспылал местью и жутко пожалел, что в тот памятный вечер вышел на улицу без пулемёта. Танк тоже мог бы пригодиться, или крейсер, или…

– Если бы не планы нашего пресветлого султана, да продлит Аллах годы его правления вечно, ты бы уже издыхал на площади, извиваясь на деревянном колу, пронзившем твою смрадную задницу!

– Вай мэ, ей ни за что не сравниться смрадом с твоим дыханием, почтенный Аслан-бей, – вежливо ответил кто-то, прежде чем горячий русский дворянин успел сам постоять за свою попранную честь. В смысле встать-то он встал и даже протянул руку к маленькому дастархану, явно намереваясь использовать резной столик не по прямому назначению, но стража не дремала. Миг – и три оперённые стрелы с чёрными, как клювы ворон, наконечниками уставились ему в лицо… Именно в этот роковой момент меж ним и стражей спокойно встал невысокий, но очень толстый человек.

– Господин новый визирь, – скрипнул зубом Аслан-бей.

– Господин главный визирь, – мягко поправил его толстяк. – Если наш великий султан, да избавят его небеса от перхоти в бороде, соблаговолил дать мне, ничтожнейшему, столь высокую должность, то уж наверняка он сделал это от своего ба-альшого ума! Или у кого-то есть тень сомнений в божественном разуме нашего правителя?!

– Аллах да покарает этого нечестивца. – Поклонившийся глава стражи сдал позицию.

Удовлетворённо кивнув, главный визирь соизволил наконец повернуться и к Оболенскому. Цепкие узкие глазки глянули в его сторону всего один раз. Толстяк поправил пышно завитую колечками бороду и безапелляционно заявил:

– Лицо этого негодяя отмечено печатью порока, он, конечно, пройдоха и лжец, но вряд ли тот самый человек, о поимке которого вы, о поспешливый, оповестили весь Коканд…

– Он сам признался!…

– Вай мэ, кто не знает, как легко наша доблестная стража пишет самые искренние признания кизиловыми палками на пятках несдержанных в речи мусульман…

Аслан-бей пошёл пятнами, казалось, ещё мгновение, и он бросится на главного визиря с кулаками, тем паче что пузан явно на это нарывался… Однако, вопреки чаяниям, глава блюстителей правопорядка неожиданно бросился к нашему бедолаге, схватил его за воротник и отвесил две хлёсткие пощёчины:

– А ну, говори, сын шакала, говори своё имя! Главный визирь хочет сам, своими ушами услышать, как тебя называли в Багдаде… Святой Хызр? Алишер Навои?! Или, может быть, сам великий Ибн Сина?!! Скажи нам своё истинное имя, имя, имя!!!

Толстяк беспомощно прикрыл глаза, словно бы «умывая руки», хотя откуда он-то мог знать, что сейчас произойдёт… А произошло следующее: могучая лапа Льва поймала холёную ладонь господина Аслан-бея на третьем взмахе, сжав её так, что раздался хруст костей! После чего, перехватив второй рукой пояс онемевшего от ужаса кокандца, он нежно поднял его над головой и, не целясь, запустил в стражников с луками. Четверо человек дружно рухнули в фонтан! И только после этого неожиданно тихо, внятно, чётко выделяя каждое слово, он ответил:

– Меня зовут Лев Оболенский…

За его спиной раздались одобрительные аплодисменты.

– Воистину этот человек храбр, силён и глуп, но пусть воины не опускают луки… – капризным, даже чуточку женским голоском объявил великий султан Коканда, выступая на сцену.

Главный визирь изобразил самый низкий поклон, бултыхающиеся в фонтане стражники тоже попытались принять соответствующие этикету позы, но у них это вышло смешнее… Сам же Лев, опустив глаза, с удивлением уставился на низкорослого худющего коротышку с отвисшим пузцом и тоненькими ногами. Плюс к вышеперечисленным достоинствам Муслим аль-Люли Сулейман ибн Доде обладал неровной кустистой бороденкой, красным, прыщавым носом и замашками изощрённого садиста. Однако мозги он, видимо, имел хоть какие-то…

– Мой главный визирь, Хасан аль-Хабиб ибн Бибип, и мой бесстрашный Аслан-бей, мы застали вас обоих в момент спора об этом ничтожном чужестранце. Да, его внешность подходит под описание великого Багдадского вора, доставленное нашими соглядатаями. К тому же он сам откликается на это шайтаноподобное имя… Всем ли известно, как в нашем благословенном Коканде карают воров, лжецов и ослушников? Итак, скажи нам, о сын греха, ты ли тот самый Багдадский вор, у нас есть на тебя виды…

– Нет, – подумав, соврал Лев. – Я случайный прохожий, здесь проездом, готов извиниться перед вашими фараонами, но так как сам ничего противоправного не делал, то…

– Он сказал «нет»… – скучно покачал головой султан. – Что ж, тогда нам надлежит просто отрубить ему голову за бунт, непочтение и нанесение побоев нашей возлюбленной страже!…

У Оболенского подкосились колени. Злобное лицо Аслан-бея, тайком выжимающего чалму, озарилось счастливой улыбкой. Муслим аль-Люли бодро развернулся, считая вопрос решённым, но Хасан аль-Хабиб ибн Бибип не вовремя подал голос:

– О светлейший среди светил, о светоч мудрости среди наимудрейших, если ты позволишь мне, своему ничтожному рабу, сказать слово, я докажу, что именно этот человек и есть Багдадский вор!

Глава 3

Ваших друзей да в наш бы музей…

Главный визирь поправил завитую бороду, ещё раз поклонился, дождавшись милостивейшего кивка кокандского султана, и, подтянув необъятное брюхо, бодро взялся за дело. Он пристально осмотрел нашего героя, дважды или трижды обошёл его по кругу и вдруг резким уверенным движением запустил руку Льву в карман длинных летних шорт – на свет божий явились два кошелька, кусочек недоеденного чурека, потёртые игральные кости, три китайские монетки с дырками посередине, один шёлковый платочек с буквами «О+Д» арабской вязью, золотая цепочка с полумесяцем и амулет в виде сухой кроличьей лапки…

– О шайтан, это же наше! – в голос возопили честные стражники, узнав собственное имущество.

Толстяк победно воздел указательный палец вверх:

– Проницательный взор нашего сиятельного султана легко и сразу опознал этого бесчестного наглеца, ибо никому не дано бросить даже тень обмана на солнцеподобное чело блистающего разумом нашего повелителя! Вот медноголовый Аслан-бей, например, ни о чём не догадался…

– Что?! Да я первый его поймал! Я сразу узнал, что он и есть тот самый вор! Я первый…

– Вай мэ, – укоризненно поцокал языком визирь. – Кто это смеет в присутствии самого султана верблюдоподобно кричать: «Я – первый…»?!