Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны Страница 4

Лучи восходящего солнца бросили первые пятна света на стены походной палатки Манчи, и полководец радостно улыбнулся наступлению нового дня. Лето только вступало в свои права, и до первых снегов оставалось достаточно времени, чтобы исполнить то, что он клятвенно обещал правителю Юнь в роскошном парадном зале ляоляньской резиденции правящего дома. Если все сложится успешно, то свое следующее лето генерал Манчи планировал встретить уже на дороге к имперской столице.

* Каргёцу — настольная игра, близка по смыслу к го, а по форме к шахматам (подробнее см. Глоссарий).

Глава 1

В ночные часы большинство улиц древнего города, несмотря на яркое освещение, были немноголюдны. Исключение составляли лишь кварталы развлечений, принадлежавшие торговым кланам, и парки в районах, примыкавших к центру столицы. В этом месте время под звездами безраздельно принадлежало закусочным, чайным, театрам, цирковым аренам, и, конечно же, публичным и игорным домам. А изменить этот порядок, установившийся столетия назад, уже давно не могли ни война, ни эпидемия, ни самая разрушительная природная катастрофа. Казалось, в этом даже заключается часть той воспетой поэтами незыблемости и монолитности, которая всегда ассоциировалась у жителей имперских провинций с самим именем величественной Хэйан–кё.

Южные ворота Медного Тигра запирались каждый день сразу после заката, а их стража в последние недели была особенно бдительна. Недавнее нападение бандитов, затронувшее ворота Бронзовой Черепахи и прилегающий к ним квартал Инаса, где массово селились чужеземные торговцы, еще было очень свежо в памяти у офицеров столичного гарнизона. Мятеж тайпэнто Мори, окончившийся по милости предков небесным воздаянием предателю, тоже не давал хранителям городского спокойствия лишних поводов для небрежения своими обязанностями. Так что не было ничего удивительно, что припозднившегося всадника, подъехавшего в поздних сумерках к огромной каменной арке, прячущейся в глубине многоярусного барбакана, встретили грубым окриком и десятками стальных наконечников, смотревших на одинокую фигуру из многочисленных узких бойниц.

Отношение караульных мгновенно переменилось, едва в желтом свете фонарей сверкнула зелеными искрами полированная нефритовая пластина. Аккуратные темные иероглифы, что украшали поверхность камня, были вытравлены кислотой и заполнены особым лаком, секрет которого в Империи знали писцы лишь одной организации. Красные прожилки, появлявшиеся на черных черточках при застывании редкого состава, были таким же бессменным атрибутом тайной императорской службы, как и черные восковые печати с «пустыми» гербами, украшавшие донесения и доклады всех ее наблюдателей.

Гулкий цокот подков по булыжной мостовой быстро потонул в других звуках, едва всадник промчался под гранитными сводами и свернул на один из малых императорских проездов, что, подобно знаменитому Юсудзаки, вели к древней площади Цы–Сэн и священному Кругу Предков. Вытянувшись идеально прямыми линиями, эти улицы делили столицу на четыре неровных части, но только Юсудзаки имел свое собственное название, а другие так и оставалась по сей день безымянными. Гонец Всевидящего Ока направлялся сейчас в самое сердце Единого государства, и последним препятствиям на его пути, были короткие задержки, случавшиеся у кордонов из деревянных рогаток, с некоторых пор появлявшихся теперь на ночных улицах.

В то же самое время в одном из совещательных залов, спрятанных в недрах Золотого Дворца, шесть человек и существо, не имевшее ничего общего с природой плотского мира, рассматривали южный участок гигантского макета, представлявшего собой невероятно точную и детализированную карту самого большого известного государства, существовавшего на сегодняшний день.

Стены помещения были отделаны чайным щелком и панелями из красного дерева, украшенными филигранной резьбой. Их стоимость могла сравниться лишь с изяществом исполнения, которое проявили лучшие мастера Империи, выполняя один из бесчисленных заказов придворного цзун–гуна. Дорогая мебель, изысканная в своей простоте и качестве, была выполнена в том же стиле, идеально вписываясь в интерьер. Отсутствие окон скрашивали несколько пейзажей, чей холст был заключен в неброские рамы и надежно скрыт под тонким стеклом.

Сиккэн Сумиёси Тэн, первый человек в иерархии дворцовых чиновников и второй человек в государстве, считавшийся таковым не только по статусу, но и по реальному положению вещей, сидел в плетеном кресле чуть в стороне от рельефной карты и, поджав недовольно губы, массировал переносицу большим и указательным пальцами. Здесь, вдали от официальных докладов и церемониальных приемов, в кругу тех, с кем можно было быть самим собой, Всесильный Тэн не прятался под каменной маской отчуждения и актерского грима. Двадцать пять лет, проведенных на этой службе, испещрили лицо сиккэна морщинами и пигментными пятнами, а серебряная седина все быстрее покрывала собой его некогда густые темные волосы. Рукава сапфирного каймон Сумиёси были испачканы в чернилах и сильно измяты, противореча тому образу безупречного начальства, что сложился за долгие годы у его подчиненных, но этот момент был одним из тех немногих, когда верховному чиновнику Империи было наплевать на то, какое он производит впечатление.

Еще два человека в таком же синем облачении служащих и в круглых шапочках, увенчанных драгоценными камнями, заняли место с другой стороны стола. Джэнг Мэй, верховный распорядитель военных запасов, полный и длинноусый мужчина средних лет, перебирал и раскладывал по стопкам бумажные листы из массивных коробок, обтянутых акульей кожей. Количество архивных ящиков с отчетными документами императорских военных складов значительно превышало две полных сотни, и на полу рядом с чиновником высилась настоящая баррикада, разобраться в содержимом которой было бы под силу далеко не каждому бюрократу. Второй человек, чьи черты лица были настолько неброски, что случайному взгляду было попросту не за что зацепиться, напротив пребывал в безучастном спокойствии, лишь прислушиваясь к разговору и делая изредка глотки из большой фарфоровой пиалы, наполненной ароматным чаем. К»си Вонг, глава тайной императорской службы, хорошо знал свое дело и проявлял активность только тогда, когда в этом действительно возникала необходимость.

Трое оставшихся людей принадлежали к числу личных вассалов Императора, о чем говорили их расшитые суо и тяжелые обоюдоострые мечи, висевшие в богатых ножнах на роскошных поясах. Лишь один из полководцев выделялся на общем фоне отсутствием привычного оружия, являвшегося обязательным атрибутом каждого, кто приносил присягу перед Нефритовым троном. Да и его облачение, из добротного прочного полотна, сшитое умелыми руками, бросалось в глаза своей серой невзрачностью. На нем не было ни украшений, ни родовых гербов, ни «трофейных знаков», столь любимых среди молодых тайпэнов, а ведь по возрасту этот парень как раз попадал в число последних.