Елена Силкина - Ответ на молитву Страница 4

— Помогите, грабят! Мужчина, заступитесь, она на нас напала!

Солидный мужчина в кожаном пальто весело хмыкнул.

— Напала? Сразу на трех? Ладно, девочки, некогда мне с вами шутить, играйте сами!

Девчонки смотрели на Карьку, как волчата на волкодава, беспомощно и ненавидяще.

— Отдай! А то в метро не пустим!

— Не отдам! Моя добыча! Нефиг нападать было!

Карька приготовилась драться со всей накопившейся яростью, выместить на этих подвернувшихся под руку малолетках все, за что не могла отплатить тем, кто причинил ей настоящее зло.

Девчонки поняли.

— Мы тебе это еще припомним, мы тебя найдем!

— Вот это да! — деланно удивилась Карька, подергивая опущенными руками. — Сами нападают, да потом еще сами и обижаются!

— Мы тебя запомнили…, - оглянулась одна из них, когда они быстро уходили…

В метро ничего особенного не произошло, если не считать того, что Карька с отвращением выбросила в урну заколку и брошку, наступила кому-то на ногу и выругалась матом в ответ на замечание… Она прикинула сумму, оставшуюся от поездки, отложила на дорогу обратно, на корм для кошки, и купила мулине, вспомнив, что Рис обещал заплести ей африканские косички…

Массивный мрачный дом с башенкой наверху в стиле «сталинского ампира» походил на средневековый замок. Лифт в подъезде дребезжал и колыхался так, что казалось, будто его поднимают на тросе, вручную натужно вращая большую лебедку. Карьку восхищал вид с восьмого этажа, которому запыленное окно лестничной площадки добавляло туманной таинственности — уныло однообразная, но зато замечательно огромная производственная территория постепенно терялась в белесой дымке на горизонте и напоминала пейзаж из какого-нибудь фантастического боевика.

Ощущая, как натяжение внутренних струн заметно ослабевает, что за последние три года случалось нечасто, Карька облегченно вздохнула, подошла к двери крайней квартиры, нащупала незаметный в полумраке коридора шнурок, о котором знали только свои, и дернула. Внутри квартиры раздался резкий звон. Там возле двери висела на кованом металлическом завитке настоящая корабельная рында, служившая вместо электрического звонка, который давно не работал. Шнурок от языка рынды тянулся сквозь отверстие в двери и свисал снаружи, но озорных детей на этом этаже не было, и почем зря веревочку своеобразного звонка никто не дергал.

Дверь открыл Рис — длинные вьющиеся волосы, как грозовая туча; на плечах сияет алая шелковая накидка в средневековом стиле, наброшенная поверх черной рубашки, брюки со «стрелочками», казаки, начищенные до зеркального блеска. Судя по виду, он только что вернулся с собственного концерта. Ярко светили его зеленые глаза, которые какая-то из фанаток сравнила с весенней листвой, пронизанной солнечным светом.

Карька заметила жесткий гитарный кейс, стоящий у двери, поняла, что ее догадка о сегодняшнем концерте верна, и… обиделась. Почему ее не пригласили?

— Тебя очень сложно застать по телефону. Завела бы ты себе мобильник, что ли, — сказал Рис, приложил палец к губам и кивком головы пригласил Карьку на кухню. Из-за плотно прикрытой двери ближайшей комнаты доносились странные сдавленные звуки вперемешку с роскошными оперными ферматами: Регги давала урок вокала очередному своему ученику.

Рис и Карька прошли на кухню. Карька плюхнулась на стул, стоящий посередине, и бросила сумку на пол возле себя, Рис сел у окна, закутался в спальный мешок, как в плащ, и закашлялся.

— Я мулине принесла, — весело сообщила Карька. — Ты что такой красный? Очередные фанатки приставали, с хулиганьем подрался или вина выпил?

— Температура. Еле-еле концерт отыграл, потом еще уроки давал, поэтому едва себя чувствую, вообще никакой.

Рис и Регги, супруги-музыканты, считали Карьку своей подругой и позволяли ей обращаться к ним на «ты», несмотря на разницу в возрасте: Карьке было семнадцать, а Рису и Регги — за тридцать.

— Что, мать снова достает?

— Вообще невозможно, — пожаловалась Карька. — Говорит, что имеет право на личную жизнь, говорит, что вовсе не хотела меня рожать. Может, съехать от нее куда-нибудь?

— Не стоит. Ты же учиться хотела. Живи пока у матери, плати ей за кухню, выучись, потом съедешь. Платить за съемную хату, работать и учиться будет сложнее.

— Чак на меня кипяток все время проливает, мать вещи отнимает и выкидывает.

— Что касается кипятка — попробуй и ты на него пролить что-нибудь будто случайно.

— Тогда он меня вообще убьет.

— А ты не бойся. Если он тебя убьет, его посадят. Вряд ли он захочет сесть от такой жизни, как сыр в масле. А вещи можешь держать у кого-нибудь, вон хоть у нас. К примеру, Виня у нас даже рукописи свои держит, чтобы муж не сжег.

В углу огромной кухни, оказывается, молча и неподвижно сидела женщина неопределенного возраста, растрепанная и странно одетая. Баба-Яга какая-то, подумала Карька, глаза ввалившиеся и одновременно вытаращенные, щеки впалые, губы в ниточку, жилы на шее натянуты, бр-р. Женщина улыбнулась и кивнула Карьке, продемонстрировав отсутствие переднего зуба.

Виня… Гм… А полностью как это будет, интересно? Большинство друзей и знакомых Риса и Регги, подобно им самим, пользовались в обычной жизни экстравагантными псевдонимами вместо паспортных имен и ходили в сценических нарядах.

— До кучи я еще и работы лишилась.

— Нет ничего проще. Две штуки в неделю за две ночи работы тебя устроят? Сходи в редакцию рекламного журнала, Регги как раз с этой подработки уволилась, потому что их расписание нашим концертам мешает.

Карька радостно подпрыгнула, стул жалобно скрипнул. Две штуки в неделю! И для матери хватит, и себе на еду и дорогу, и на кошку с крысой и попугайчиком, и на краски, чтобы в вуз подготовиться! И только две ночи работы, времени хватит на все, что захочется! Класс, кайф, супер, мя-а-ау!

— Вот тебе адрес, — Рис быстро написал несколько слов на листке, вырвав его из блокнота. — Завтра же и сходи. Косички не могу заплести, извини, болею. Кое-что по рисунку завтра покажу, если ночевать у нас останешься. Правда, гостей сейчас много, но три стула, думаю, составим.

— Ты же обещал мне косички! — возмутилась Карька.

— Да, раз обещал ребенку, значит, уж как-нибудь сделай! — распорядилась неожиданно появившаяся на кухне Регги.

— Покажи мне — как, и я сделаю, — вдруг подала голос Виня.

— Вообще-то, конечно, он сам обещал, — с сомнением проговорила Регги. — А как еще ты сделаешь, неизвестно.

Виня недоуменно на нее посмотрела.

— Я хорошо сделаю, — мрачно пообещала она. — Я умею плести.