Тимофей Печёрин - Разрушитель магии Страница 4

3

   Застава оказалась под стать задержавшим Илью всадникам. Массивная каменная башня высотой примерно с пятиэтажный дом и формой напоминающая фигуру "ладья" в шахматах. А вокруг башни - каменное кольцо стены вдвое меньшей высотой, ограничивающее пятачок двора.   На гордое звание крепости и, тем более, замка такая постройка вряд ли тянула. На ум Криницкому пришло слово "крепостца", звучавшее несколько старомодно и чуток пренебрежительно.   Долго любоваться заставой, не было времени, рассмотреть ее во всех подробностях - возможности. Потому что, во-первых, день для обитателей укрепленной башни выдался неудачным: она оказалась в самой настоящей осаде. Холм, который она занимала, полукольцом обступили вооруженные люди, в основном пешие. Собралась их целая толпа: не меньше сотни. Пришлые вояки что-то выкрикивали, потрясали мечами и копьями... однако решительных действий не предпринимали, в атаку не торопились. Ибо имелись еще в сложившемся для них и для защитников заставы раскладе и "во-вторых", и "в-третьих".   Прежде всего, башню с ограждающей стеной чуть ли не до верхушки окружала какая-то дымка, делавшая очертания всей постройки немного размытыми. Как картинка на старом, еще аналоговом, телевизоре при слабом сигнале. Для банальной дымовой завесы этот странный полог был недостаточно плотным, а еще... неподвижным. Но главное, дым, даже густой, не мог задержать летящий сквозь него твердый предмет, а дымка та могла. Илья видел, как один из осаждавших, как видно, намаявшись в нетерпении, выпустил в направлении башни стрелу. И та, преодолев расстояние между луком и дымкой, сначала замерла в воздухе, а затем камнем упала на землю.   "Убиться башкой об стену! - подумал вконец потрясенный Криницкий, вновь вспоминая свой опыт знакомства с фантастикой и вынимая из памяти подходящий по случаю термин, - силовое поле, что ли они используют?! Да куда ж я попал в таком случае?"   Наличие защитного поля вокруг заставы вписывалось в изначальную версию - о переносе в древние времена - еще меньше, чем давешний светящийся Жезл Правды. Конечно, реальное прошлое, особенно далекое, и представления об оном современников Ильи могли и различаться. Причем существенно. И в том числе в части технических достижений, каковые жители двадцать первого века, не исключено, что недооценивали. Тот же Криницкий как-то раз наткнулся на не признанную официальной наукой гипотезу, согласно которой ледниковый период на деле был ядерной зимой. А ветхозаветные города Содом и Гоморра были уничтожены, опять-таки, ядерными взрывами.   Впрочем, с тем же успехом Илью могло занести, наоборот, в отдаленное будущее. В коем человечество по какой-то причине регрессировало до мечей и стрел, но продолжало использовать чудом сохранившееся высокотехнологические устройства. "А может, это вообще другая планета, - еще подумалось Криницкому, - пошедшая по какому-то иному пути?.."   Но вернемся к заставе и тем, кто ее осаждал. Помимо силового поля до поры нападавшую сторону сдерживала еще и баллиста - исполинский арбалет, располагавшийся на плоской крыше башни и заряженный копьем. До крыши защитная дымка не дотягивала... как не могли ее достать, по всей видимости, стрелы противника. Зато у баллисты, похоже, проблем с дальностью стрельбы не было. Двое защитников поворачивали ее, целя то в одну группу осаждавших, то в другую, словно говоря: "Не суйтесь! Не делайте резких движений! Иначе кого-то из вас пронзит насквозь - пикнуть не успеете".   Участники осады понимали это невербальное предупреждение и вели себя осторожно. Зато с появлением трех патрульных всадников в компании с Ильей Криницким... четырех людей, защитным полем не прикрытых, увидели возможность выместить злость и досаду. И минуты не прошло, как Илью и сопровождавших его всадников заметили. А затем в их сторону устремились пятеро. Причем верховых.   Криницкий успел рассмотреть их поближе: все как на подбор рослые, одетые в тканые штаны, меховые безрукавки с металлическими заклепками и примитивные, без забрал, рогатые шлемы. Как у викингов... только лично Илья сомневался, чтобы легендарные северные воители были сильны в верховой езде. Ведь все больше моря бороздили. Да и местность у них в Скандинавии неподходящая, чтобы гарцевать. Горы, простору мало.   Сходство с викингами, впрочем, усиливали густые бороды и космы, выбивавшиеся из-под шлемов. А вот полосы боевой раскраски на лице навевали ассоциацию, скорее, с индейцами.   Командир имперского патруля встретил ближайшего из вражеских конников мечом в руке. Противник его, впрочем, тоже был наготове. Два клинка со звоном столкнулись...  - Чего застыл?! К воротам беги, недоумок! - заорал другой патрульный всадник, пинком сообщая ускорение так не вовремя задумавшемуся Криницкому, - не то варвары тебя...   Что именно могли сотворить с ним варвары - зарубить, утыкать стрелами или, скажем, попользовать в извращенной форме - Илья так и недослушал. Но что было сил, ринулся к единственным воротам заставы. Испытывать судьбу, по понятным причинам, он не желал.  - Вы там! Защиту уберите! - орал за его спиной кто-то из патрульных, - убери защиту, чароплет хренов! И ворота... ворота открывайте.   За миг до того, как силовое поле все-таки убрали, Илья врезался в него, на бегу споткнувшись на вершине холма. Однако ж, к радости и облегчению незадачливого беглеца, его при этом не поджарило и даже не ударило током. Криницкий словно вжался лицом в мягкий матрац... и даже испугаться толком не успел, когда защитная дымка исчезла, буквально растаяв в воздухе.   Следом раздвинулись деревянные створки ворот, пропуская Илью и всадников патруля - все трое уцелели и быстро нагнали своего пленника. Конные варвары устремились было вдогонку, но им навстречу полетело не менее десятка стрел.   Воины в рогатых шлемах валились из седел один за другим. Однако и пешие их товарищи в долгу не остались. Еще больше стрел посыпалось на защитников заставы, и трое из последних пали замертво. Причем если двое сверзились со стены, то третьего оперенная смерть настигла даже во дворе. Едва он на пару с сослуживцем успел закрыть ворота.   Еще одна стрела прошла в паре сантиметров от лица начальника патруля, только что спешившегося.  - Чароплет! Где чароплет?! - взревел тот, в гневе пиная стрелу, воткнувшуюся в землю.   В поле зрения растеряно озиравшегося Криницкого попал единственный, наверное, кроме него, человек на заставе, не похожий на воина. Щуплый, коротко стриженный, седой, но с еще не старым лицом и высоким лбом интеллектуала. Одет он был в темно-синий не то халат, не то рясу, подпоясанную веревкой. А взгляд имел испуганно-недоуменный, как у ребенка, встретившего на улицу большую и злую собаку.  - Ты! Баран, козлом трахнутый! - рявкнул на этого человека один из находившихся во дворе воинов, - ставь обратно свою защиту, пока нас не перестреляли!  - Не... не м-могу, - пролепетал обладатель рясы-халата, - дело в том... я ведь ее и не убирал... она как-то... сама. И восстановить не могу... что-то мне мешает!   Последнюю фразу он выкрикнул звенящим от отчаяния голосом. Прозвучавшим почти по-детски.   А потом не прошло, наверное, даже минуты - и на заставу обрушился новый дождь стрел. Их оказалось даже больше, чем в прошлый раз. И незадачливому "чароплету" (волшебнику, как сообразил Илья) не повезло теперь уже окончательно. Бедолага рухнул на землю со стрелой, угодившей прямиком в глаз.   Еще несколько защитников заставы нашли свою смерть.  - Эй! Пленник? - услышал Криницкий из-за спины чей-то окрик, обращенный явно к нему, - в башню дуй. Кто-нибудь, проведите его... в камере заприте. Ах ты, козий выкормок...   Адресовалось произнесенное напоследок ругательство, скорее всего, не пленнику. Но варвару-лучнику, стрелою чуть не поразившему этого местного вояку. Тот едва успел прикрыться щитом - действуя сугубо на инстинктах.   В следующее мгновение сверху раздался громкий щелчок: это баллиста, наконец, сподобилась выстрелу. Что для защитников заставы могло означать лишь одно - варвары устремились на штурм. В ушах зазвенело от команд, эхом отдающихся от каменных стен двора-колодца. Группе лучников на стене было велено хоть сколько-нибудь задержать нападавших. В то время как остальным защитникам только и оставалось, что отступать в башню.