Джон Барнс - Вино богов Страница 4

Премьер-министр, вырастивший несколько детей, очень хотел бы предостеречь короля и сказать ему, что на самом деле это куда как сложнее, чем кажется на первый взгляд, но во рту у него, помимо бороды, уже находились внушительные бакенбарды. И к тому моменту, когда Седрик открыл рот, откуда вывалилась перепачканная слюной спутанная куча волос, говорить что-либо было уже бесполезно. Конечно, он мог бы еще предпринять попытку отговорить короля от принятия поспешного решения, но как раз в это время кто-то из придворных наконец удосужился взглянуть на принца Аматуса и дико заорал.

Он в самом деле стал получеловеком. Все, что располагалось слева от центра, если принять за центр переносицу, исчезло, как ножом срезали. А принцу хоть бы хны. Он прыгал и хлопал в ладоши: бил правой ручкой по отсутствующей левой. Похоже, сам он никакой ущербности не замечал и весело смеялся, вот только никаких звуков из его ротика при этом не вылетало.

— Почему мы его не слышим, как ты думаешь? — поинтересовался король после очень долгой и неловкой паузы.

— Гм-м, — глубокомысленно изрек премьер-министр, который уже почти овладел собой. Он боялся одного: что король примется на него кричать, ну а поскольку этого не произошло, тут же заработали такие качества Седрика, как здравый смысл и находчивость.

— Ваше величество, — предположил он, — вероятно, смех принца заглушает хлопанье в ладоши, но поскольку хлопанья в ладоши мы не можем слышать по определению…

— Так как он хлопает одной рукой. Ясно. Что ж… То, что от него осталось, выглядит недурно и чувствует себя, похоже, неплохо. А тебе не кажется… может быть, он просто наполовину невидим, и тогда невидимую половину можно было бы просто покрасить хорошенько, и дело с концом?

Седрик печально покачал головой:

— Будь это так, мы бы слышали, как он хлопает в ладошки. Кроме того, обратите внимание: его правый глаз не косит, следовательно, видит он как бы обоими глазами, но его левый глаз нам не виден, а раз мы его не видим, значит, он не реагирует на свет, и потому неясно, как нас может видеть отсутствующий глаз.

Разглагольствуя таким образом, премьер-министр медленно, но верно подбирался к принцу и в конце концов схватил его и взял на руки. Принц беззвучно хихикал и вырывался. Поднеся ребенка к королю, Седрик добавил:

— Вот видите, ваше величество, от него только половинка осталась. Я не нащупываю ни призрачной ножки, ни призрачной ручки — моя рука свободно пересекает то пространство, где должна бы располагаться вторая половина принца. Но ее нет.

— А… просто из любопытства… поверните-ка его ко мне левым боком, — попросил король.

— Не могу, ваше величество. У него нет левого бока.

— Тогда встаньте ко мне лицом, а его поверните к себе правым боком. Ой-ой-ой… Ничего не вижу.

— Ну, естественно. — Премьер-министр, словно солдат на боевом посту, вытянулся по струнке, и его былой бюрократизм как рукой сняло — только жеваная борода о нем и напоминала. — Вы смотрите на его левый бок, но ведь его нет, а что можно увидеть, когда смотришь на то, чего нет?

Спорить не приходилось. Король кивнул:

— Что ж, остается надеяться, что теперь штанишки ему менять придется наполовину реже. Распорядись, чтобы ко мне привели парочку нянек — пусть покажут, что надо делать и как. И не затягивай с объявлением вакансий. Дело, конечно, непростое, но я думаю, через пару недель у нас будет предостаточно кандидатов с превосходными рекомендациями.

Король взял Аматуса на руки, причем сын не показался ему легче, чем тогда, когда он в последний раз держал его на руках — неужели это было так давно? — и вышел из лаборатории.

И как только король удалился, Седрик принялся воодушевленно и радостно выкрикивать приказы, как будто всю свою жизнь был начальником стражи.

Глава 2

ПОДХОДЯЩИЕ КАНДИДАТУРЫ

Король оказался прав. Не прошло и двух недель, как в Королевство, известное своими богатствами, хлынули толпы квалифицированных соискателей.

Но пока никто из них не был утвержден на должности няньки принца, придворного алхимика, придворной колдуньи и начальника стражи.

Отчасти дело осложнялось тем, что прежде всего нужно было утвердить кого-то на пост няньки. Бонифацию что-нибудь да не нравилось в каждой из соискательниц. Одни казались ему грубыми, холодными и чересчур строгими, другие — слишком снисходительными, сентиментальными и неряшливыми. Молоденькие и сами были несмышлеными девчушками, а старухи — ну разве можно ждать, что старуха поймет ребенка? Толстухам недоставало самообладания, а тощие не нравились королю своей язвительностью и желчностью. Словом, каждая из кандидатур высоким требованиям Бонифация не удовлетворяла.

Примерно с полдюжины соискательниц оказались, что называется, «серединка на половинку». Этих король счел невыносимыми занудами и отверг еще решительней, чем остальных.

Седрик, своими глазами наблюдавший за всем этим, мог бы злорадно повеселиться, вот только трудно веселиться искренне, одновременно ощущая себя в столь же приподнятом настроении, как пиранья в пруду с золотыми рыбками.

И все же повод для веселья существовал, поскольку Бонифаций, который еще с тех пор, как был совсем юным принцем, не помышлял ни о чем ином, как о том, чтобы стать королем, вдруг обнаружил в себе недюжинный отцовский талант. Теперь он всюду таскал с собой Аматуса — на турниры, на бал птичников, на охоту на цвибеков в ущелье Айсот, на Железное озеро, где они плавали под парусом, в восточные пустыни с военным патрулем, на торжественное чествование выпускников королевского университета, на торжество в честь спуска на воду грандиозного речного корабля «К. С. Бонифаций».

Король сажал маленького принца на плечи или нес на руках, но теперь все чаще держал малыша за ручку или усаживал на коня — то позади, то впереди себя.

Они вместе ели, вместе смеялись и болтали (а Аматус разговаривал все лучше и лучше) о том, как называются деревья, о том, как правильно держать меч, о том, где лучше поставить фургоны на поле боя, дабы спрятать за ними кулеврины, о повадках птиц, о тактике сражений с драконами, о вульгарианской чайной церемонии, о том, как лучше заряжать орудия и разворачивать лодку, и том, как важно говорить «спасибо» простым людям. Самое главное — они все лучше узнавали друг друга, и принц Аматус, как и любой другой ребенок, от такого воспитания расцветал на глазах, да и король тоже — а ведь такое дано немногим счастливым взрослым людям.

Так что удивляться тому, что король никак не может выбрать новую няньку для принца, не приходилось, хоть сам он порой и жаловался на двойную нагрузку.