Лиза Смедман - Угасание Страница 4

Злясь на собственную слабость, Халисстра гнала эту мысль из головы. Сейилл заслужила свою смерть. Жрица была настолько глупа, что поверила тому, кто не принадлежал к ее вере, и даже еще глупее — она поверила дроу.

И все же, подумалось Халисстре, пока она медлила, пропуская Рилда вперед по разрушенной каменной лестнице, в одном Сейилл оказалась права. Неплохо было бы порой не бояться поворачиваться кое к кому спиной.

Рилд спускался по ступеням в молчании, прислушиваясь к слабому позвякиванию кольчуги Халисстры и тщетно пытаясь отвлечься от мыслей о стройных ногах, которые он увидит, если сейчас обернется. Куда девалась его сосредоточенность? Как Мастеру Мили-Магтира, ему следовало бы лучше владеть собой, но Халисстра поймала его в сети страсти, которые прочнее любой паутины, порожденной магией Ллос.

Внизу лестницы, укрывшись от ледяного ветра, обжигавшего на вершине скалы, Халисстра остановилась и указала на вырезанное на камне изображение полумесяца.

— Когда-то это было священное место, — сказала она, глядя на обломки колонн, валяющиеся среди укрытых снежным саваном деревьев.

Рилд нахмурился. В Верхнем Мире растительность покрывала все вокруг, точно гигантская плесень. Ему недоставало голых каменных стен пещер, где не было запахов сырой земли и листвы, забивающих его обоняние. Он поковырял ботинком снег, обнажая потрескавшийся мраморный пол.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Полумесяц — это символ Кореллона Ларетиана. Эльфы, жившие когда-то в этих лесах, должно быть, поклонялись ему здесь. Наверное, их жрецы поднимались по этой лестнице, чтобы при свете луны творить свою магию.

Рилд прищурился на висящий в небе огненный шар.

— По крайней мере, — заметил он, — луна не такая яркая, как солнце.

— Ее свет мягче, — отозвалась Халисстра. — Я слыхала, это потому, что боги, объявившие ее своим символом, добрее к тем, кто им поклоняется, — но не знаю, правда ли это.

Рилд некоторое время смотрел на разрушенную каменную кладку.

— Боги наземных эльфов не могут быть особенно сильными. Кореллон допустил, чтобы этот храм так обветшал, а богиня Сейилл была бессильна спасти свою жрицу от тебя.

— Это верно, — кивнула Халисстра. — И все же когда тысячелетия назад Ллос попыталась свергнуть Кореллона и установить новый порядок в его владениях, то потерпела поражение и была вынуждена спасаться бегством в Абисс.

— В Академии учат, что богиня покинула Арвандор добровольно, — сказал Рилд. Потом пожал плечами: — Скорее — отступила из стратегических соображений.

— Возможно, — задумчиво произнесла Халисстра. — И все же я не могу отделаться от мысли, что увиденное нами на Дне Дьявольской Паутины — это застывшее изображение лица Ллос из черного камня — что-то вроде затвора, преграды, превратившей сам храм Ллос в тюрьму. Тюрьму, созданную руками какого-то другого бога. Выберется ли Ллос когда-нибудь из нее — или навеки останется в заточении, а ее магия будет навсегда усмирена?

— Именно это и хочет узнать Квентл, — заметил Рилд.

— И я тоже, — ответила Халисстра. — Но по другим причинам. Если Ллос мертва или обречена на вечное Дремление, какой смысл подчиняться здесь приказам Квентл?

— Какой смысл?! — воскликнул Рилд. Он начинал понимать, что за опасный ход приняли размышления Халисстры. — Да такой: с заклинаниями или без них, Квентл Бэнр все равно настоятельница Арак-Тинилита и Первая Сестра Верховной Матери Дома Бэнр. Вздумай я бросить вызов Квентл, я лишился бы звания Мастера Мили-Магтира. В тот же миг, как Мензоберранзан узнал бы о моей измене, все как один в Академии похватались бы за ножи, жаждая моей крови.

— Это верно, — вздохнула Халисстра. — Но, может быть, в другом городе…

— Я не желаю выпрашивать объедки с чужого стола, — резко бросил Рилд. — А единственный город, который мог бы стать мне пристанищем — при покровительстве твоего Дома, — уничтожен. После гибели Чед Насада тебе некуда возвращаться. Тем более благоразумно снискать благосклонность Квентл, чтобы, когда мы возвратимся в Подземье, ты смогла обрести новый дом в Мензоберранзане.

— А если нет? — после долгого молчания спросила Халисстра.

— Что? — переспросил Рилд.

— Если я не вернусь в Подземье?

Рилд мельком глянул на лес, что окружал их со всех сторон. В отличие от надежных, тихих туннелей, к которым он привык, стена деревьев и кустарников была проницаемой, наполненной шорохами и скрипами и стремительными краткими движениями живых существ, перепархивающих с ветки на ветку. Рилд не знал, что хуже: то гнетущее чувство, что он испытал под бескрайней пустотой небес, или его теперешнее ощущение — как будто лес следит за ними.

— Ты сумасшедшая, — сказал он Халисстре. — Ты нипочем не выживешь здесь одна. Особенно без заклинаний, чтобы…

Глаза Халисстры полыхнули гневом, и Рилд разом пожалел о своих опрометчивых словах. За всеми этими разговорами Халисстры о наземных богах он на миг позабыл, что она тоже жрица Ллос и женщина из знатного Дома. Воин начал было низко кланяться и извиняться, но, к его изумлению, она коснулась ладонью его руки.

Потом Халисстра что-то сказала, прошептала так тихо, что ему пришлось напрячься, чтобы расслышать:

— Вместе мы бы выжили.

Он уставился на нее, пытаясь понять, не подвел ли его слух. И в то же время он потрясенно ощущал ее руку на своей руке. Прикосновение ее пальцев было легким, но ему казалось, что оно обжигает кожу, обдавая его жаром.

— Может, мы и смогли бы уцелеть, — признал Рилд и пожалел, что сказал это, увидев сияющие глаза Халисстры.

Союз, который он только что нечаянно заключил, скорее всего, будет не прочнее его дружбы с Фароном. Халисстра станет придерживаться его, пока это будет отвечать ее целям, а потом разорвет его в тот же миг, когда он станет неудобен для нее. Точно так же, как бросил Рилда Фарон, оставив сражаться с бесчисленным множеством врагов, когда они вдвоем пытались бежать из вырубленной в сталактите крепости Сирзан.

Мастерство Рилда спасло тогда ему жизнь и позволило с боем пробиться к свободе. Позже, когда он вновь встретился с Фароном, маг хлопнул его по спине и притворился, будто всегда был уверен, что Рилд справится. Иначе разве покинул бы он своего «дорогого друга»?

Халисстра одарила Рилда улыбкой, от которой лицо ее разом сделалось очаровательным и красивым.

— Вот что мы сделаем… — начала она.

В душе Рилд вздрогнул при слове «мы», но лицо его, пока он слушал, оставалось бесстрастным.

Данифай наблюдала из-за дерева, как разговаривают Халисстра и Рилд, стоя посреди разрушенного храма. Было ясно, что они что-то затевают. Их голоса звучали слишком тихо, чтобы Данифай могла расслышать слова, и они склонялись друг к другу, словно заговорщики. Еще было ясно, судя по быстрому поцелую, которым Рилд поцеловал Халисстру, когда разговор завершился, что они уже стали, или скоро станут, любовниками.