Людмила Власова - Печать Тамирайны Страница 4

К тому же он слыл местным Казановой, а после недавней трагической гибели жены считался самым завидным женихом края. И Марина уже видела если не себя первой леди края, то уж наверняка свой салон отдельной строкой в краевом бюджете. Серега был отвергнут без сожалений. Хотя историю об их расставании она пересказывала с пьяной одержимостью. Я тоже чувствовала себя далеко не трезвой, но молчала. Мне и рассказывать-то было нечего. Никто не обещал из ревности убить сначала себя, а потом меня. Или наоборот?..

Кажется, я собралась всплакнуть от жалости к себе. И, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, поднялась, подошла к окну и открыла форточку. Пахнуло сыростью. Наверно, недавно прошел дождь.

— Ой, Верка, смотри, луна-то какая! — Марина подошла к окну и повисла у меня на плече. — Круглая-круглая, как пять копеек. Мамочки мои родные! Впервые такое вижу: луна же смеется!

Сперва ее заявление показалось мне пьяным бредом. Потом я пригляделась и поняла, что Марина права: вечно грустное «лицо» Луны улыбалось. Да нет же! Смеялось во весь рот! Хуже того, я готова была поклясться, что луна лукаво мне подмигнула!

— Вера, сегодня же полнолуние! Самое время гадать… — уверенно произнесла Марина.

— Зачем? — не поняла я.

— Да не зачем, — капризно протянула моя подруга, — а на что. Конечно же на ряженого-суженого.

— Ага, в ноябре контуженного, — машинально добавила я. — Какие гадания, если у меня в глазах двоится?

— Ну не будь ты такой занудой, — надулась Марина. — Это даже хорошо, что в глазах двоится. Значит, увидеть можно больше.

Будь я потрезвее, ни за что бы не купилась на ее уговоры. Но все же три бутылки вина на двоих, заразительный энтузиазм Марины, и нахально-издевательская морда луны, которая уже внаглую показывала мне язык… Короче, я согласилась.

Марина сдвинула посуду к одному краю стола, а на втором установила большое зеркало. Перед ним поставила две зажженные свечи. Села на стул, взяла в руки зеркало поменьше и пояснила:

— Сейчас появится коридор, а в нем суженый. Выруби свет и телик и садись рядом.

Я не очень поняла, откуда возьмется в коридоре суженый, если в квартире, кроме нас, никого нет и дверь закрыта. Но свет потушила, телик вырубила и устроилась на стуле за спиной Марины. Подруга держала маленькое зеркало напротив большого. Две свечи, стоящие между зеркалами, отражались в большом двумя светящимися полосами, которые сходились где-то на уровне призрачного зазеркального горизонта.

— Это и есть коридор, — кивнула Марина на полосы света в Зазеркалье. — В конце его появится суженый. Смотри в оба, если что заметишь, сразу скажи. Я так хочу, чтобы у нас получилось!

— Кто хочет, тот нарвется, — мрачно откликнулась я. Затея эта мне почему-то все больше и больше не нравилась.

Мы изо всех сил вглядывались в зеркало. Там ничего не менялось, зато глаза от напряжения начали слезиться. Да и вообще хотелось спать и протрезветь. И тут…

— Воротов! Лопни глаза мои, Воротов! — Я не узнала собственного голоса. От ужаса перехватило дыхание, и эту фразу я буквально прохрипела.

— Где? Где? — заволновалась Марина.

— Да в зеркале же!

Сначала я не обращала внимания на мутное пятно, появившееся в зеркале. Но мгновение назад оно вдруг превратилось в мужчину. Он медленно брел по зазеркальному коридору прямо к нам.

— Точно, — ахнула Марина. — Вылитый Воротов. И борода его. Вот только волосы почему-то слишком длинные. У Воротова короткая стрижка.

— Ага, — подтвердила я. — И одежды обычно побольше. Призрачный суженый был практически голым. Только бедра обматывало смутное подобие полотенца.

— Может, он из бани, — сдавленным шепотом предположила Марина.

— А вы в бане с губернатором венчаться собираетесь? — не без ехидства спросила я.

Когда суженый, ряженый в полотенце, подошел поближе, стало ясно, что это не Воротов. В лице призрака, может, и было что-то общее с главой края, но фигурой он больше походил на губернатора штата Калифорния. То бишь на Шварценеггера. Во всех местах, которые не прикрывало узенькое полотенце, бугрились мускулы, бицепсы и трицепсы. На плечах он волок что-то тяжелое, похожее на огромный, туго набитый мешок.

— Если в мешке деньги, то я уже согласна на все. Даже на венчание в бане.

— Слушай, это определенно не Воротов, — откликнулась я, — но мне этот мужик кажется знакомым. По-моему, я его уже где-то видела. Вот только не вспомню где…

Суженый Марины исчез так же внезапно, как и появился. В зеркале вновь была чернота, прорезанная светящимися линиями.

— Ну, значит, мне на сегодня хватит, — заявила Марина. — Теперь твоя очередь.

Мы поменялись местами, и я судорожно вцепилась в зеркало, пытаясь унять дрожь в руках. Время шло, никаких изменений не намечалось. Марина за спиной откровенно зевала. Я уже собиралась покончить с этим гиблым делом, как вдруг в зеркале появилось изображение.

Никаких мутных пятен, недосказанностей и неясностей. Я увидела комнату, уставленную странной, похоже, антикварной мебелью, кресло, а в нем парня. Кажется, он спал. Но, словно почувствовав мой взгляд, вскинул голову и глянул мне прямо в глаза. Улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, от этой улыбки у меня мурашки по коже побежали. Парень в зеркале поднялся и направился прямо на меня. На секунду остановился. Оглянулся, словно ждал чего-то или боялся. Потом махнул рукой и…

Меняющееся очертание искаженного болью лица ринулось на меня из Зазеркалья. Сзади послышался крик Марины. Со страху я уронила зеркало, которое держала в руках. Оно разбилось. Порыв ледяного ветра пронесся по комнате, потушив свечи.

Когда Марина включила свет, мы увидели, что большое зеркало, стоявшее на столе, покрыто сетью мелких трещин. Меня начал бить озноб.

— Марина, что это было? — поинтересовалась я, как только зубы перестали клацать.

— Сама такое впервые видела, — призналась подруга.

Больше разговаривать не хотелось, и обсуждение ряженых-суженых мы отложили до утра. Ночевать я осталась у Марины, на диване. Идти домой не было сил. Думала, что со страху не засну, но впервые за долгие годы спала спокойно, без снов.

— Проснись, Нео! Ты попал… В смысле, ты увяз! Ой, нет, попал — это точнее. Да вставай же ты, тут попадаловка полная!

Страж проснулся от возмущенного карканья Аргуса и поклялся когда-нибудь свернуть шею проклятущей птице.

— Ты че орешь в первом часу ночи? — поинтересовался он, как только обрел способность соображать.

— Не время спать! — завопил Аргус. — Родина в опасности!

После этого птица закатила глаза, забилась в истерике и упала на пол, не подавая ни малейших признаков жизни. Страж почесал в затылке и решил переложить реанимацию Всевидящего на жрицу богини Тамир.