Вера Семенова - Чаша и Крест Страница 4

— Кто вы? — спросил он хрипло. Меня невольно удивила постановка вопроса — его не сильно интересовало, где он и что его ожидает, а почему-то очень занимала моя личность. Потом я обратил внимание, что он неотрывно смотрит не на мое лицо, а на орденский костюм — темно-фиолетовый камзол без украшений, но со знаком креста на правом плече, и такой же знак на пряжке, скалывающей плащ. Я совсем недавно надел знаки младшего магистра и поэтому все еще носил их с гордостью, стараясь почти не снимать. Тем более что в Круахан мы ехали не тайно — на Бэрде, который остановился у меня за спиной, был похожий костюм.

— Вы у друзей, — торопясь, сказал я, — Успокойтесь, вам ничто не угрожает.

Голос мой прозвучал настолько бодро и фальшиво, что он даже не обратил на мои слова никакого внимания.

— Кто вы? — повторил он, облизнув потрескавшиеся губы и даже сделав попытку чуть приподняться. Она стоила ему страшной боли, которая полыхнула в глазах, заставив зрачки сузиться до предела, но лицо его почти не дрогнуло. Было видно, что человек долго на страшной практике осваивал науку терпения.

— Мы из Ордена, — мрачно сказал Бэрд за моей спиной. — А вам лучше лежать спокойно, если надеетесь еще походить по этой земле.

Неожиданно эти угрюмые слова успокоили лежащего перед нами. Он откинулся на подушки, и веки его медленно сомкнулись. Но прежде чем провалиться то ли в сон, то ли в беспамятство, он прошептал, с трудом шевеля губами:

— Лугон эдере….

Трудно было бы представить другие слова, которые могли вызвать у нас обоих более сильную реакцию. Бэрд побледнел и зашарил рукой по бедру, хотя шпагу снял и оставил за дверью. Я невольно схватился за висящий на груди кинжал.

Потому что на самом деле Ордена в мире два — Орден Креста и Орден Чаши, и между ними идет жесточайшая война. И кровь поколений заставляет воина одного Ордена взяться за оружие, когда он увидит человека из другого Ордена или услышит их язык.

Хотя наши тайные языки очень похожи. На нашем произнесенные только что слова звучали бы как "Лугн эдре", только и всего. Это было даже не заклинание, просто обычное дружеское приветствие, правда произносивший его имел своей целью показать, что он никогда не сделает ничего дурного собеседнику, и тот должен ответить тем же по отношению к нему. Нечто вроде охранной грамоты, поскольку воины Ордена часто путешествуют по разным дорогам и не всегда носят орденские знаки. Это приветствие позволяет безошибочно распознать своего.

Тяжело дыша, я посмотрел на Бэрда.

— Он не может быть чашником, — сказал тот, овладев собой. — Разве тогда он стал бы спрашивать, кто мы такие?

— Откуда тогда он знает тайные слова?

— Не имею представления.

— Тайный язык не открывают кому попало.

— Если он чашник, то почему заболел язвой?

Мы внимательно посмотрели на лежащего без сознания человека. Он снова тяжело дышал, и пальцы здоровой руки судорожно сжимали простыню.

— Хорошо, — пробормотал я наконец, — думаю, что лучше всего будет обо всем спросить у него самого.

— Не думаю, — хмыкнул Бэрд, — что в ближайшие неделю — две он будет способен вам отвечать.

— Я подожду, — упрямо отозвался я.

— Сьер Адальстейн, — сухим тоном сказал Бэрд, — решения в отряде принимаете вы. Я просто напоминаю, что через день мы должны быть в Круахане — это раз, и что этого человека могут искать патрули Моргана — это два. Говорят, что их уже видели около соседней деревни.

— Тогда мы поставим завесу.

Бэрд внимательно взглянул на меня, и в его узких серых глазах неожиданно промелькнуло что-то похожее на смутное уважение.

— Вы можете один поставить завесу? Я думал, это под силу только старшим магистрам.

— Нет, но ты мне поможешь, — спокойно ответил я. — Мне кажется, ты умеешь гораздо больше своего звания.

— Может и так, — неожиданно спокойно согласился Бэрд. — но это уже не просто вмешательство в дела обычных людей без веской на то причины. Это вмешательство в дела людей с применением магических знаний. Не буду вам подробно рассказывать, какое за это положено наказание. Вы уверены, что он стоит таких усилий?

— Не знаю, — медленно сказал я, внимательно глядя на лежащего передо мной человека. — но очень надеюсь узнать.

"Завеса — сильное магическое воздействие на ткань пространства, заставляющее ее в свою очередь приобретать способность воздействия на одушевленные существа, находящиеся поблизости от данной точки пространства. Наиболее распространенный вид завесы — завеса невидимости, когда у приближающихся к ней людей или животных возникает впечатление, что за ней ничего нет. Существуют также завесы ужаса и завесы запрета. Создается при помощи заклинания и поддерживается силой одного или нескольких воинов Ордена. В создании и поддержании завесы обязательно должен участвовать хотя бы один воин в ранге старшего магистра. Широко используется при боевых действиях, а также при необходимости скрыть деяния воинов Ордена от обычных людей. В эпоху Многолетних войн использовалось настолько часто, что среди людей возникла убежденность, что воины Ордена появляются и исчезают ниоткуда. Впоследствии на Тридцатом Великом Конклаве было принято решение об ограничении использования заклинания завесы, и сейчас в Ордене к нему прибегают довольно редко, тем более что позиции Ордена в мире настолько укрепились, что у воинов нет особой потребности скрываться".

Торстейн Адальстейн, из Большой энциклики Ордена Креста.

Следующие десять дней я запомнил довольно смутно. Наша завеса держалась вполне пристойно, по крайней мере, у меня возникло твердое убеждение, что мы оказались на краю мира. За все эти десять дней никто не приехал и не уехал из деревни, местными жителями овладело чувство странной апатии, и они совсем не рвались общаться с внешним миром. У меня же не было никаких угрызений совести по этому поводу, потому что все мои силы уходили на поддержание завесы и на ночные бдения у постели нашего спасенного. Иногда он начинал бурно умирать и метался на кровати так, что наших с Бэрдом сил едва хватало на то, чтобы сдерживать его горевшее в жару тело. Раны, оставленные на его теле пытками, постоянно раскрывались. Иногда он замирал и вытягивался струной, что, впрочем, пугало нас еще больше.

Мы по очереди сидели у его изголовья, читая то по книге, то наизусть все заживляющие и исцеляющие заклинания, молитвы, песнопения и все, что знали. К концу ночи свеча гасла, и я, дежуривший обычно перед рассветом, чтобы дать Бэрду хоть немного поспать, бормотал по памяти старинные гимны и песни о создании Ордена, иногда сбиваясь на собственные хроники. Отдаленный свет луны чуть пробивался через окно, и время от времени взглядывая на лицо этого странного человека, я думал, что он внимательно меня слушает, и что ему становится легче от сказаний о первом магистре Ордена Баллантайне и его крылатой подруге Гвендолен.