Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов Страница 4

Девушка сделала несколько па, изящно махнула залу рукой и села на место Джека.

-Она пока послушает и выберет следующий трек, - фыркнул в микрофон Джек, порылся во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда дудочку. Виктор тут же напрягся, с удивлением поймав себя на том, что по спине вдруг пробежал холодок. Он знал, что это за дудочка. И так же ему было известно, что она никак не могла оказаться у Джека. - А у меня есть для вас сюрприз, - продолжал Джек. - Только сегодня и только вы сможете услышать чудесную музыку ди-джея Крысолова. Вы хоть представляете, как вам повезло? - Джек подмигнул Иерониму и, поднеся дудочку к губам, стал играть.

Эта мелодия, почти неслышная Виктору, все же казалась невыносимо древней и болезненной. Она была незнакома ему и знакома одновременно, та самая мелодия, которую играл Гамельнский крысолов крысам и детям в стародавние времена.

На глазах у Гадателя люди начинали танцевать, все быстрее и быстрее, и их перекошенные ужасом лица заставляли его сердце сжиматься от жалости и страха. Он видел, как они падали посреди танца, задушенные музыкой, изможденные и отравленные ей. А потом Виктор увидел, как рядом с Иеронимом появилась до боли знакомая тонкая фигурка. Гадатель не мог не узнать в ней Пенелопу, и несколько раз моргнул, пытаясь справиться с подступившими слезами. Медиум что-то крикнула альбиносу в ухо, и бывший Чистильщик тут же закрыл уши руками, чтобы больше не слушать и не слышать...

-Мистер МакИвори?

Кто-то дернул Виктора за плечо. Гадатель тут же недовольно поморщился в ответ. Густавссон всего одним движением разрушил всю выстраиваемую кофейными духами историю, спугнул кофейных фей, и теперь увидеть что-то еще в этой злополучной чашке было невозможно. Виктор рассеянно сунул ее детективу в руки и слез со сцены.

-Одиссей! - скомандовал он, и ворон тут же слетел с его плеча и стал кружить по зданию, в поисках случайно забытых Джеком и Тристаной вещей, или чего-то еще, что могло бы послужить уликой.

-Утром клуб открыли и обнаружили, что все здесь мертвы. Камеры наблюдения испорчены, все записи уничтожены и все свидетели, естественно, мертвы... - начал полицейский, делая шаг к Виктору. Гадатель мотнул головой, не отрывая взгляд от чашки:

-Да, я знаю.

-Да? И что же еще тогда показывает Ваша чудесная чашечка?

-Я знаю, кого Вам нужно искать, Данни, - Виктор потер переносицу. - Он дождался трех часов ночи, потом выключил музыку и достал вещицу, которой смог бы пользоваться только настоящий колдун, - Гадатель вздохнул. - Он стоял там, где Вы окликнули меня. Вещица, о которой я упомянул - это дудочка Гамельнского крысолова, и сыгранная на ней мелодия заставляет любого услышавшего ее подчиниться музыканту, - он попытался размять спину, поведя плечами. Усталость навалилась с двойной силой, но Виктор все отчетливее понимал, что теперь ему предстоит ночь в полицейском участке, в попытке найти еще хотя бы пару ниточек, ведущих к Джеку. - Он высокий, худощавый, волосы темные, вьются, глаза миндалевидные, карие. Носит темные цвета, отдавая предпочтение зеленому или фиолетовому. Одежда дорогая, но выглядит потрепанной. Говорит с ирландским акцентом.

-Мне кажется, или Вы описали себя? - Густавссон подозрительно сощурился, окинув Виктора взглядом.

-Я ношу черное, и еще я - шотландец. Это все равно, что Вас, Данни, назвать норвежцем или финном, - Виктор не в первый раз оказывался там же, где совсем недавно был Джек. Порой ему казалось, что он наступает тому на пятки, случайно, а отнюдь не потому, что сам ищет встречи. Многие из преступлений, совершенных Джеком, попадали к Виктору, и даже распутывая их, Гадатель не мог схватить Крысолова. Тот будто ускользал от него в последний момент, пытаясь заманить все дальше. Или, быть может, просто еще не пришло время.

-То есть, Вы считаете, что это не газ? - снова прервал молчание Густавссон. Гадатель огрызнулся:

-А что, вскрытие показало, что это газ? - Виктор устало потер виски и оперся о сцену - усталость с каждой секундой давила на его плечи все сильнее. - Его зовут Джек Кэссиди. И Вы его никогда не поймаете, если он этого не захочет.

Густавссон нахмурился, пригладил усы и собрался что-то ответить, но Виктор даже не дал ему начать.

-Вы ничего не хотите добавить по этому делу? - спросил он, глядя на детектива. Густавссон напрягся, Виктор это ощутил физически, как неприятный зуд в суставах или кислинку на краях языка.

Наконец, Густавссон покачал головой. Виктор разочарованно вздохнул и пнул ногой пластиковый стаканчик, валявшийся на полу, среди другого мусора - таких же стаканчиков, потерянных подвесок, туфелек, деталей одежды, окурков и пустых пачек из-под сигарет и многого другого.

-У вас есть выживший. Альбинос. Иероним Хорн, - Гадатель развел руками и направился к тому месту, куда сел Одиссей.

Его раздражало нежелание Густавссона сотрудничать. Виктор вполне отдавал себе отчет, что детектив работает с ним не по доброй воле, но все же Гадатель действительно мог бы им помочь, и так сильно мешать ему было глупостью.

-Но у нас не было выживших, - начал Густавссон и тут же осекся, встретившись взглядом с Виктором. Меньше всего Гадателю сейчас хотелось бы заниматься гипнозом, но он готов был пойти даже на это.

-Вы мне врете. Я не люблю, когда мне врут, - Виктор покачал головой, присел рядом с тем местом, где чистил себе перья Одиссей, и принялся рассеянно перебирать лежащие там вещи. Его поиски были недолгими - стоило Гадателю отложить в сторону чей-то телефон, он тут же увидел то, что искал. То, что мог обронить только Иероним.

Запонка со знаком бесконечности.

-Это его запонка, - Виктор поднялся и показал ее Густавссону. - Мне нужно с ним поговорить. И не врите мне, что я ошибаюсь.

Густавссон раздраженно всплеснул руками, но не стал возражать. Он выглядел как человек, чьи надежды избавиться от молодого Мага ежесекундно рушатся. Это вызывало у Виктора странное ощущение: смесь довольства, гордости и чувства вины.

Но все-таки, это Виктору нравилось. Просто безумно.

Он старался говорить и вести себя, как отец. Он почти чувствовал себя Учителем в этот момент, чувствовал, как много может сделать. И в то же время, ему все сложнее было сохранять спокойствие - кашель снова душил его изнутри, и Виктору казалось, что он постепенно теряет связь с окружающим миром, что у него немеют руки, и он вот-вот упадет в обморок. Ему нужен был глоток свежего воздуха, и хотя одна лишь только мысль о морозе заставляла Виктора содрогнуться, едва оказавшись на улице, Гадатель глубоко вздохнул, тут же прикрыв рот краем шарфа, поморщившись и сдерживая кашель.