Марианна Алфёрова - Темногорские рассказы Страница 4

А вдруг вода не ответит?..

«Тогда дед вернется и все исправит», — обнадежил себя Роман.

Колдун зажег свечи и поставил их подле тарелки. Потом наполнил тарелку водой. Огоньки свечей потрескивали. Ожерелье вновь дернулось, и водная нить врезалась в кожу, как будто намеривалась задушить колдуна за его непомерную дерзость. Как он смел колдовать с разлаженной водной нитью? Какой рассчитывал получить ответ? Как отличит он ложь от правды? Но Роман не желал отступать.

Он взял Лизу за руку (тут же дрожь пробежала по его телу и передалась ей), опустил ладонь на поверхность воды. Ее пальцы подрагивали, и вода волновалась. Нехорошо. Но Роман не знал, как это исправить. И потому решил не замечать.

— Думайте о том, кого ищите. Не где, не как, просто думайте… Образ… отца… безликий… ни о ком конкретно… думайте: он существует… вот он… Мой отец.

Лиза приоткрыла рот. Кажется, она хотела спросить.

— Ничего не говорите. Ничего! — предупредил Роман спешно.

Комната деревенского дома вдруг исчезла. И женщина в норковой шапочке — тоже.

Роман очутился в городской квартире. Какая-то комната. Запущенная. Грязная. Старые шкафы, между ними ширма, тахта продавленная, стол без скатерти или клеенки. Вокруг стола трое. Лампочка на длинном шнуре с осколком абажура, от чего на потолке и стенах причудливые пятна света и тени. Какой-то мужик в клетчатой рубашке, которая ему и коротка, и узка, разливал по стаканам темную жидкость.

— Не портвешок это, Коль, правда, не портвешок, — уныло бубнил сидящий за столом человек с синей линялой футболке и поправлял очки на седловине огромного лилового носа. — Где ж ты эту гадость достал только.

— Ты что ж, пить не будешь? — угрожающе рыкнул мужчина в клетчатой майке.

— Это почему же не буду? Буду. Но только это не портвешок. И вообще, водку что ли нельзя было достать?

— У тебя талоны есть? — надвинулся на очкарика мужик в красной рубашке.

— Кончились уже.

— Вот и у меня кончились. Так что завянь.

— Марку не наливать, — хмыкнул третий, сидящий напротив очкарика коротышка с плоским лицом.

— Как это не наливать? Почему?.. — обиделся Марк.

— А потому что падла… Вот почему. На рожу твою поглядишь, и сразу поймешь, что падла. Точно падла. Я правильно говорю? Правильно. И вообще бы я тебя, сволочь стрельнул.

Марк поднялся и ударил сидящего напротив коротышку в челюсть. То есть сам бы он никогда и ни за что не осмелился. Разговор хоть и обидный, но уже привычный, слово в слово, изо дня в день. Но Роман не стерпел. Так ему захотелось коротышку ударом в челюсть угостить.

Тот опрокинулся со стула, головой сшиб древнюю этажерку, на пол посыпались какие-то пузырьки, картонные коробочки, старые газеты и книги.

— О..л, Марк? — искренне удивился мужик в красной рубахе. — Точняк, о…л. Да мы же тебя из милости в свою компанию зовем.

— Ах, из милости! Так и я тебе милость окажу!

Роман уже смотрел на типа в красной рубахе глазами Марка. И давнее желание угостить этого типа хорошим пинком в пах слилось с озорным колдовским:

— А ну-ка!..

Разливальщик в красной рубахе согнулся пополам.

— Ну как тебе милость? — захохотал Марк.

Но тут последовал удар в спину. Это коротышка очухался. Роман его не видел. Удар пришелся по почкам. Боль пронзила тело. Еще удар… Перед глазами поплыло. Мужик в красной рубахе поднялся. Марка сбили с ног, удары посыпались один за другим… И тут Роман (сейчас с Марком он был одно) ухватил ногу, что только что в очередной раз нанесла удар и мысленно ударил в ответ. Ударил не физически — колдовски. Изгнание воды из тела! Он (Роман, и Марк одновременно) ничего почти не видел: кровь из рассеченной брови заливала глаза. Но почувствовал, как судорога скрутила коротышку, и невольно отдернул руку, ощущая, как ударил из чужого тела теплый, почти горячий пар. Роман слышал, как коротышка вопил от ужаса. И мужик в красной рубашке тоже вопил… И кинулся к двери…

— Класс! Класс! — выкрикивал Роман, чувствуя, как внешняя сила разъединяет его и Марка.

— Ну же… Вода-царица! Зачем ты это сделал! Идиот! — Если дед Севастьян так ругается, то он очень зол. — Ну же! Возвращайся! Я кому говорю! Возвращайся! Разве можно пропускать видение через себя? Сдохнешь дурак, сдохнешь!

Роман открыл глаза. Он лежал на полу. Потолок заслонял от него дед.

— Я его нашел? Так ведь?..

— Кого?

— Ну… отца Елизаветы, она просила…

— Нашел, точно нашел, раз тебя так скрутило.

Лиза, как ни странно, никуда не ушла. Когда Роман поднялся, то увидел: она сидит за столом, попрежнему в пальто и шапке, только пальто расстегнула на груди. Кажется, ее даже не слишком даже напугало то, что творилось с Романом. Она смотрела на колдуна с любопытством и усмехалась. Демонстративно. «Зря, — говорили ее взгляд и усмешка, — зря ты устроил этот спектакль, я все равно не верю, что ты видел там на дне, в блюдце человека за десятки а может и сотни километров отсюда».

— Я нашел его. — Роман заметил перемену в Лизе, но не успел осознать. Он думал лишь о том, что ему удалось с первой попытки такое устроить, что и деду никогда не удавалось — вступить в прямой контакт! Хмельной восторг переполнял молодого колдуна. Где уж ему обращать внимание на чужие насмешки! — Теперь надо слить воду в бутылку и мы поедем его искать. И найдем…

— Так просто? И ты поедешь со мной? — уточнила Лиза. Она говорила ему «ты», как говорят работяге.

— Именно.

— И это вода приведет к моему отцу? — В ее голосе слышалась теперь уже нескрываемая издевка. Вот парадокс: явилась к колдуну за помощью, не веря в колдовство.

Роман постарался подавить раздражение и лишь сухо сказал:

— Да.

— И много я тебе должна за такую работу? А? Наверное, уйму денег. Ты ведь едва не скончался в муках прямо тут на полу.

Он в самом деле едва не умер.

— Не слишком много. — Роман назвал сумму. Получалось что-то около трех долларов.

— Ну ты и наглец!

Она поднялась, открыла сумочку, отсчитала купюры. Демонстративно. Давая понять, что платит лишь за спектакль. Да еще за свою нелепую веру. Роман не знал, как ее убедить.

— А разве вы не видели его… То есть отца?

— Где? Где я должна его была увидеть? Где? — Она демонстративно задрала скатерть на столе. — Там что ли?.. Папа выходи… ау…

— В тарелке. Вода отвердела на миг. И вы должны были видеть его.

— Как в телике, что ли? — Лиза ненатурально засмеялась. — И который из трех мой? — И тут же закусила губу, сообразив, что проговорилась. Трое… Там в комнате были трое.