Эстэр Марон - Материки Страница 4

— Что с нами будит? А если нас и в правду отправят на Лунный материк? А если еще хуже — нас разделят? Мы с тобой девять лет не расставались, не считая летних каникул, но мы знали, что вновь увидим друг друга вначале года! А тут, представь себе, расстаемся и… и одна из нас умирает!

— Типун тебе на язык! — Не выдержала Саина. Тут я заметила, что ее карие глаза наполнились слезами.

И мы как последние дуры разревелись. Ревели мы час. Потом меня посетила отчаянная идея.

— Сань… а давай погадаем напоследок?

Саина весьма зловеще ухмыльнулась.

— Ну, давай. На что вначале?

— А давай на суженного! — Прыснула я.

Это гадание было эстафетой переходящей от всех выпускниц академии.

Подруга тотчас достала откуда-то зеркальце, несколько античного вида свечей с непонятными мне рунами (с моей-то пятеркой по рунам!!!) и блюдечко с наливным яблочком. Мы на этот раз, по-настоящему зажгли свечи, потушили камин и начали…

Первой ворожить (волшебницы и ворожить! Хе-хе…) я предоставила Саньке. Та интригующе зыркнула на меня и начала:

— Ряженый мой суженый… — она чуть замялась и продолжила: — приходи контуженый…

Я запаниковала.

— Слышь, Сань, походу это из другой оперы… — почесала я тыковку, — ты, это, поосторожней, а то и впрямь на контуженого нарвешься…

Саина испуганно икнула.

— Суженый-ряженый, на воде заряженный… — забормотала подруга, — на огне поведенный, в воздухе разведенный, на земле распятый, покажись, конопатый!

— Э-э-э??? — Офигела я. Нет, я, конечно, знаю, что каждая заклинает, как хочет…. но почему именно конопатый?

Тем временем Санька твердо вцепилась в зеркало, которое уже заволокла огненная дымка. Подруга, видно, что-то там разглядела, так как ее ротик восхищенно отвис. Секунда — и вот она уже радостно смотрит на меня.

— Ну что? — Не утерпела любопытная я.

Саня таинственно на меня посмотрела и…

— Нельзя говорить, а то не сбудется. — Огорошила она меня.

Мое сиятельство скрипнуло зубами и отобрало зеркало.

— Итак… — я прокашлялась, пытаясь сдержать волнение. — Суженый моя ряженый, словно ель наряженный, дикий как метель-пурга, нежный, словно бирюза, словно пламя ты изменчивый, на волне обвенчанный… — Честно говоря, сама не знала, что несу, слова как-то сами приходили на язык. — Соедини половинки, как поле тростинки, найди меня, по свету идя, дождем крещенный, вьюгой замеченный, костром завлеченный, землей погребенный…

Я неуверенно заткнулась. Это что ж за гадание такое? Вдвое длиннее, чем у Саньки и повязанное на гораздо больше, чем пять стихий…

Мое внимание привлекло зеркало. Я, кажется, даже дышать перестала. В зеркале появился темный водоворот, отражающийся у меня в зрачках. А из водоворота медленно выступила фигура. Он был невероятно красив. Не по-человечески. На нём были кожаные черные штаны путника и высокие сапоги, выше пояса он был обнажен. Узкая талия, широкие плечи и осанка танцора. Мускулист, но в одежде я бы это не заметила. Мой взгляд поднялся выше… и я охнула. Фиолетовые волнистые волосы спадали по правому плечу до талии. Лицо его оставалось в тени, но глаза… Горящей радугой они мерцали из тьмы, впиваясь в мое лицо. В радужке были все цвета этого мира, плавно переходящие из одного в другой. Он был совершенен… но зрачки у него были, как у дикой кошки, узкие и вертикальные… а еще за спиной…

Я вскрикнула и свалилась со стула. Мне почудились крылья? Ну все, пора копать себе могилку. Но самым раздражающим было то, что крылья, как и лицо, оставались в тени. Я не могла даже сказать, были ли они кожистые или покрытые перьями. Тем более, я не разглядела цвет. Вздохнув, я бросила мимолетный взгляд на Саину, сгорающую от нетерпения и невысказанных вопросов, но покорно молчавшую и, сбросив одежду, завалилась на кровать. Подруга все правильно поняла, убрала зеркало со свечами, потушила везде свет и уже через двадцать минут забылась блаженным сном.

А я опять не могла заснуть. Он меня видел. Я могу сказать с точностью во все сто процентов, что зеркало предоставило мне не портрет, а его самого. Но… Бог мой, неужели моим суженым был обязан оказаться нелюдь?! Веселая же у меня жизнь будет. Еще бы только узнать из какого рода мне достался цвет моих волос, проявивший себя и у этого… существа из зеркала тоже. Но что сказать, он действительно был бесподобен. Про такой тип мужчин сокурсницы обычно выражаются: «Увидишь на улице — изнасилуешь». Но я бы хотела посмотреть на ту дуру, которая отважится без его желания просто прикоснуться к нему. Убьет и скажет, что так и было. Вот уж не знаю. Но опять же, что-то было в его глазах, явно говорившее: «я — хищник».

Я поежилась и провалилась в сон. И совершенно естественно, что мне снился новообретенный «суженый».

Утром я была выжатая, как лимон. Под глазами залегли глубокие тени, лицо осунулось, а сама моя сгорбившаяся фигура по очертаниям походила на горгулью у нас на крыше. Сокурсники сочувствующе улыбались, думая что я всю ночь готовилась к сегодняшним экзаменам и только Санька как-то подозрительно на меня косилась. Ну… на то она и подруга.

В девять утра, позевывая в кулак, я вместе с табором (ну, с сокурсниками, то есть) стояла возле двери экзаменационной аудитории. Если кто не знает, поясняю — главный выпускной экзамен не банальная контрольная. А именно: если на контрольной ты тянешь билет, что-то потом там чиркаешь и ползешь отвечать, то на главном экзамене ты предстаешь во всей своей недоученной красе перед всеми твоими учителями, которые одиночно, или же попарно дают тебе задание. А задание они дают (если верить прошлому выпуску академии) только такое, которое ты обязательно не знаешь. Кое-кто поговаривал, что экзаменаторы пользуются телепатией, кое-кто, что они просто очень хорошо за нами следят во время уроков, а какой-то шут настаивал даже на том, что преподы в ночь перед главным экзаменом входят в наши сны… Лично мне более реалистичным показалось второе предположение.

Но все это уже не имеет значения, так как в эту самую секунду двери экзаменационной аудитории приветливо распахнулись, едва не двинув меня по носу. Нет, это не нос у меня такой длинный. Это длинные руки какого-то козла (потом я действительно превращу его в козла), который толкнул меня вперед отвечать. Я обреченно и в то же время с горящими праведным гневом глазами обернулась… и наткнулась на виноватую улыбку Саины. Ну, погоди у меня еще! Я быстро прошептала коротенькое, но донельзя действенное заклятие второго уровня магистрата, которому меня научил один знакомый мастер алхимии. Закончив вплетение слов в энергетические потоки магии я радостно оскалилась недоумевающей Саньке. Для пробы я сделала пару шагов вперед, Саня в тоже время одним прыжком не то что догнала меня, перегнала с точностью в то расстояние, на которое стояла раньше позади меня. Так что получилось зрелище (со стороны преподов, конечно), будто ретивая ученица (читай: Саина) не пожалела тратить свой магический резерв (и это перед экзаменом!) только чтобы пойти отвечать первой. Экзаменаторы умилились, а Санька злобно зыркнув на тихо хихикающую в кулак меня, уныло поплелась отвечать. Фокус назывался «дикая блоха». По крайней мере, на сем названии настаивал тот самый шкодливый алхимик, который, кстати, был очередным маминым хахалем.