Джон Норман - Мародеры Гора Страница 4

Я сидел в темноте и думал обо всех этих вещах. Для меня не существовало никаких навигационных карт.

Я, Тэрл Кэбот, или Боск из Порт-Кара, разрывался между двумя мирами.

Потому что не знал, как нужно жить.

Мое сердце переполняла горечь.

Однако у горианцев есть поговорка, о которой я вспомнил, сидя в окутанном мраком огромном зале: «Не спрашивай у камня или у деревьев, как нужно жить, — они не смогут ответить на твой вопрос, потому что не умеют говорить; не спрашивай мудреца, как нужно жить, потому что, если ему это известно, он знает, что не имеет права тебе сказать; если ты сам узнаешь, как нужно жить, не задавай больше этот вопрос; ответ на него не в вопросе, а в самом ответе, и вовсе не в словах; не спрашивай, как нужно жить, — просто продолжай жить».

Я не до конца понимаю смысл этого мудрого высказывания. Как, например, можно продолжать делать то, что не умеешь делать правильно? Подозреваю, загвоздка в том, что горианцы считают, будто человек на самом деле знает, как жить, хотя может и не подозревать об этом. Просто предполагается, что это знание упрятано в самые сокровенные глубины души, является инстинктом, неотъемлемой частью человеческого существа. Не знаю. Эту поговорку, вероятно, следует рассматривать в качестве побуждения к действию, к совершению значительных поступков, и тогда в процессе деятельности к тебе придет знание. Мы верим, что ребенок, достигнув определенного возраста, стремится встать на ноги и пойти, так же как он ползал некоторое время назад. Но ведь по-настоящему он учится ползать, ходить, а потом и бегать, только занимаясь этими упражнениями.

Меня преследовала одна и та же мысль: «Не спрашивай, как нужно жить, — просто продолжай жить».

Но как я мог это делать, я — калека, укутанный одеялами, сидящий в капитанском кресле в огромном тем ном зале?

Я был богат, но страстно завидовал самому жалкому пастуху верров, нищему крестьянину, разбрасывающему навоз по своему полю, потому что и пастух, и крестьянин могли двигаться.

Я попытался сжать левую руку в кулак. Но пальцы не послушались меня.

Как жить?

В кодексе воинов говорится: «Будь сильным и поступай так, как сочтешь правильным. Мечи других укажут тебе границу твоих возможностей».

Я был одним из самых искусных воинов Гора, владеющих мечом. А теперь не могу пошевелить левой частью своего тела.

Впрочем, я по-прежнему могу приказывать стали, той, что в руках моих людей, которые по совершенно необъяснимой причине, будучи горианцами, остались мне верны, невзирая на то что я стал инвалидом, прикованным к креслу, стоящему в темном зале.

Я испытываю к ним благодарность, но никогда не открою свои чувства, потому что я — капитан.

И еще потому, что не имею права их унижать.

«В очерченном мечом круге, — говорится в воинском кодексе, — каждый мужчина — убар».

«Сталь — вот монета воина. Он покупает на нее все, что пожелает».

Вернувшись из северных лесов, я дал себе слово, что не стану смотреть на Талену, бывшую когда-то дочерью Марленуса из Ара, и которую Самос купил у работорговцев.

Но однажды мое кресло принесли в его дом.

— Хочешь я покажу ее тебе обнаженной и в кандалах? — спросил Самос.

— Нет, — ответил я, — вели одеть ее в самые роскошные шелка, как подобает высокорожденной женщине Ара.

— Но ведь она рабыня, — возразил он. — На бедре она носит знак Трева. И мой ошейник.

— Как подобает высокорожденной женщине прекрасного Ара, — повторил я.

Так вот и получилось, что Талена, бывшая когда-то дочерью Марленуса из Ара и моей свободной спутницей, снова предстала передо мной.

— Рабыня, — произнес Самос.

— Не опускайся на колени, — сказал я ей.

— Открой лицо, рабыня, — приказал Самос.

Грациозная девушка, ставшая собственностью Самоса, когда-то владевшая бесчисленным множеством рабов в Аре, сняла вуаль, отстегнула ее и опустила на плечи.

Мы снова посмотрели друг на друга.

Я заглянул в ее потрясающие зеленые глаза, увидел обольстительные губы, восхитительного вкуса которых еще не забыл, чудесное, смуглое и такое прекрасное лицо. Она вытащила из волос шпильку и чуть повела головой — ослепительный золотистый плащ окутал плечи. Мы не сводили друг с друга глаз.

— Господин доволен? — спросила она.

— Прошло так много времени, Талена, — ответил я ей.

— Да, — сказала она. — Прошло много времени.

— Он свободный человек, — вмешался Самос.

— Прошло много времени, господин, — проговорила Талена.

— Очень много лет, — повторил я. — Очень. — Я улыбнулся своей бывшей спутнице. — В последний раз я видел тебя, когда мы провели вместе ночь.

— Я проснулась, но тебя не было, — сказала она. — Ты меня бросил.

— Не по собственной воле я тебя оставил, — попытался оправдаться я. — Не по собственной воле.

По глазам Самоса я понял, что не должен ничего говорить о Царствующих Жрецах. Именно они вернули меня тогда на Землю.

— Я тебе не верю, — проговорила Талена.

— Последи за своим язычком, красотка, — оборвал ее Самос.

— Если ты приказываешь мне поверить, я так и сделаю, ведь я же рабыня.

— Нет, — сказал я и улыбнулся. — Не приказываю.

— Мне оказывали почести в Ко-Ро-Ба, — заговорила Талена, — я жила свободной и пользовалась уважением, потому что являлась твоей спутницей. Даже через год после того, как ты исчез и не вернулся.

По горианским законам, в такой ситуации союз расторгается — если он не подтвержден к полуночи годовщины того дня, когда был заключен.

— Царствующие Жрецы при помощи огненных знаков дали понять, что Ко-Ро-Ба должен быть уничтожен, и я покинула город.

Царствующие Жрецы сровняли город с землей, а население разбежалось в разные стороны.

— И ты стала рабыней, — сказал я.

— Через пять дней, когда попыталась вернуться в Ар. Меня поймал бродячий мастер кожевенных дел и, конечно же, не поверил, что я дочь Марленуса из Ара. В первый вечер он вел себя хорошо и ничем меня не оскорбил. Был добр и благороден. Я же испытывала к нему благодарность. А утром проснулась от его громогласного хохота, в ошейнике. — Талена сердито на меня посмотрела. — Уж можешь не сомневаться, он мной попользовался как следует. Ты понимаешь, что я имею в виду? Он заставил меня подчиняться. Меня, дочь Марленуса из Ара. Какой-то бродячий мастеровой! Потом он меня высек. О, этот простолюдин научил меня знать свое место. Ночью сажал на цепь, а в конце концов продал торговцу солью. — Талена не сводила с меня глаз. — У меня было много хозяев.

— И среди них, — заметил я, — Раск из Трева.

— Я хорошо ему служила, — сказала Талена, которая вдруг страшно напряглась. — У меня не было выбора. Это он поставил клеймо. — Она гордо вскинула голову. — До тех пор мои хозяева считали, что я слишком красива, чтобы портить такое тело.