Роберт Говард - Куда ушел Седой Бог Страница 4

Король Бриан кивнул:

— Хорошо сказано. Воспользуйся удобным случаем. Дни изгнания для тебя закончились. Возможно, король Малачи посчитал бы иначе, так как ты убил его человека, но... — Тут Бриан остановился. Старые сомнения закрались в его душу при мысли о короле метов. — Да будет так, — продолжал он. — Оставим все так, как есть, до конца битвы. Может ведь случиться, что это будет конец и для всех нас.

Дунланг шагнул к Конну и положил руку на его медный ошейник:

— Давай срежем его. Ты ведь теперь свободный человек.

Но Конн покачал головой:

— Нет, я его не сниму, пока не убью Торвальда Ворона, надевшего его на меня. Он еще узнает, что такое беспощадность.

— У тебя, воин, благородный меч, — неожиданно сказал Муррох.

— Да, мой господин. Муркертафаон из Кожаных Плащей владел этим клинком, пока его не убил Блэкэр Датчанин. Отучилось это у Арди. Меч поначалу достался гаэлам, пока я не вынул его из тела Вульфгера Снорри.

— Простому воину не подобает носить меч короля, — грубо сказал Муррох. — Пусть один из военачальников возьмет его, а воину пусть дадут топор вместо меча.

Пальцы Конна сомкнулись на рукояти.

— Он возьмет у меня меч, но пусть сначала даст мне топор, — угрюмо сказал Конн.

Пылкий Муррох взорвался. Он шагнул к Конну, прохрипев отборное ругательство, и они на мгновение встретились взглядами. Конн не отступил ни на шаг.

— Полегче, сынок, — вмешался король Бриан. — Пусть меч останется у воина.

Муррох пожал плечами. Его настроение снова изменилось.

— Ладно, пусть меч останется у тебя. Следуй в битве за мной. Посмотрим, сможет ли прославленный меч в руках простого воина прорубить столь же широкий коридор, как в руках принца.

— Господа, возможно, воля богов такова, что я погибну в первой же атаке, но шрамы рабства слишком сильно горят на моей спине, — сказал Конн. — Я не отступлю перед копьями врагов.

4

Пока король Бриан совещался со своими воинами на равнинах Клонтарфа, в темном Замке, который был и крепостью, и дворцом одновременно, происходил ужасный ритуал. У христиан имелись веские причины бояться и ненавидеть эти мрачные стены, Дублин считался излюбленным местом язычников, где правили дикие вожди. А внутри Замка и в самом деле вершились темные дела.

В одной из комнат дворца викинг Бродир с мрачным видом наблюдал за страшным жертвоприношением на черном алтаре. На ужасном камне корчилось обнаженное существо, некогда бывшее миловидным юношей. Зверски связанный, с кляпом во рту, он мог лишь содрогаться в конвульсиях под ударами неумолимого кинжала белобородого жреца бога Одина.

И вот клинок разрубил плоть, мышцы, кости. Кровь полилась потоком. Жрец собрал ее в широкий медный сосуд, который потом высоко поднял, с бешеной песней взывая к Одину. Тонкие костлявые пальцы вырвали еще трепещущее сердце из вскрытой груди, жрец как безумный уставился на кусок окровавленной плоти.

— Каково же твое предсказание? — нетерпеливо спросил Бродир.

Тени скрывали холодные глаза жреца, его тело содрогалось в религиозном экстазе.

— Пятьдесят лет я служу Одину, — объявил он. — Пятьдесят лет я произношу пророчества по кровоточащему сердцу, но никогда не видел ничего подобного. Слушай же, Бродир! Если ты не сразишься в Страстную Пятницу, как называют этот день христиане, твое войско будет полностью уничтожено и все военачальники убиты. Если ты сразишься в Страстную Пятницу, король Бриан умрет, но все равно победит.

С холодной злобой выругался Бродир. Жрец покачал в ответ седой головой:

— Я не могу понять всего предсказания, а ведь я последний из жрецов Пылающего Круга, кто изучал тайны у ног Торгила. Я вижу битву и кровопролитие... Даже больше, гигантские и ужасные фигуры, гордо выступающие сквозь туман.

— Довольно, — прорычал Бродир. — Если я погибну, я прихвачу и Бриана с собой в Хель. Мы выступим против гаэлов утром и ударим изо всех сил. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Бродир пересек холодный коридор и вошел в другую, более просторную комнату, украшенную, как и весь дворец короля Дублина, добычей со всего света — инкрустированным золотым оружием, редкими гобеленами, богатыми коврами, диванами из Византии и с Востока, награбленными скандинавами у различных народов, ибо Дублин был центром широко раскинувшегося мира викингов, откуда те отправлялись грабить иные земли.

Царственная фигура поднялась поприветствовать Бродира. Кормалада, которую гаэлы называли Гормлат, действительно была красива, но жестокость читалась на ее лице и в больших, сверкающих глазах. Красно-золотистые волосы и серые глаза. В жилах ее текла смешанная кровь, полуирландская-полудатская, и выглядела она со своими висячими серьгами, золотыми браслетами на руках и лодыжках, с серебряным нагрудником, украшенными драгоценными камнями, словно королева варваров. Единственной ее одеждой, кроме нагрудника, была короткая шелковая юбка, не доходившая до колен и державшаяся на широком поясе, обвивающем гибкую талию. Еще в этот вечер она надела сандалии из мягкой красной кожи. Она считалась королевой Дублина, Мета и Томонда и собиралась и дальше править своими владениями, ибо держала своего сына Ситрака и брата Мэлмора в кулачке своей тонкой белой руки. Украденная в детстве Амлаффом Горэном, королем Дублина, она рано открыла свою власть над мужчинами. Будучи ребенком-женой грубого датчанина, она правила его королевством как хотела, и вместе с властью росло ее честолюбие.

Гормлат повернулась к Бродиру с манящей, таинственной улыбкой. Но тайное беспокойство грызло ее. Во всем мире боялась она лишь одной женщины и лишь одного мужчины. Этим мужчиной был Бродир. Королева никогда не знала, как следует ей вести себя с ним. Его ведь она тоже обманывала, как и всех остальных мужин, но с большой опаской, так как чувствовала в нем необузданную, свирепую страсть, которая, вырвавшись наружу один раз, уже навсегда выйдет из-под контроля.

— Что сказал жрец? — спросила она.

— Если мы не выступим утром, мы проиграем, — мрачно ответил викинг. — Если мы станем сражаться завтра, то Бриан выиграет, но погибнет. В любом случае завтра выступим, так как шпионы донесли, что Донаф далеко от вражеского лагеря с большим отрядом разоряет земли Мэлмора. И еще мы послали шпионов к Малачи. У него давно зуб на Бриана. Может, удастся уговорить его оставить Бриана или по крайней мере постоять в стороне и подождать. Мы предложили ему богатое вознаграждение и земли Бриана. Ха! Пусть потом только попробует встать у нас на пути! Ему достанется не золото, а окровавленный меч. Сокрушив Бриана, мы свергнем и Малачи. Обратим его в пыль. Но сначала — Бриан.